Игра - afield.org.ua Зимнее солнце, немного приподнявшись над горизонтом, так и зависло в трёх сантиметрах от края земли. Его солнечных сил не хватает, чтобы растопить колючий иней, укрывший мрамор железнодорожной платформы. В холодном воздухе ощущаются мазутные нотки.

Глава 1 Глава 2 Глава 3 Глава 4 Глава 5 Глава 6 Глава 7 Глава 8 Глава 9 Глава 10 Глава 11 Глава 12

Глава 9

          Зимнее солнце, немного приподнявшись над горизонтом, так и зависло в трёх сантиметрах от края земли. Его солнечных сил не хватает, чтобы растопить колючий иней, укрывший мрамор железнодорожной платформы. В холодном воздухе ощущаются мазутные нотки. «Всё лучше, чем свинцовый смрад над шоссе, — философски думается мне. — ...Едет». Аккуратно бросаю сигарету и пластиковый стаканчик из-под кофе в урну. Тепловоз величественно и плавно, чуть поскрипывая тормозами, подтаскивает к перрону зелёные вагоны со знаком «РЖД». Вглядываюсь в номера вагонов. «Это же сколько я не видел Вовчика? Год? — подсчитываю в памяти. — Полтора? Не-а. Два! Два года. Кошмар!.. А вот и он собственной персоной». За грязноватым стеклом вагона различаю строгие черты лица единственного друга. Увидев меня, тот расцветает от радости. Я — тоже. Он машет мне рукой. Машу в ответ... Крепко обнимаемся и похлопываем друг друга по спине, словно проверяем, насколько тяготы и заботы отразились на нашей физической форме.
          — Как я рад, что ты приехал! — заявляю я. — О скольком нужно переговорить!
          — Ты не представляешь, как я рад! — отвечает Владимир. — И мне нужно тебе о многом рассказать.
          Отмечаю про себя, что он внешне ничуть не изменился. Всё так же высок — под два метра — рядом с ним выгляжу школьником. Хотя было бы странно, если бы его рост за два года уменьшился так, чтобы стало заметно глазу. На высоком лбу, несмотря на тяжёлую нервную работу, ни одной новой морщинки. Или мне так кажется. Под выдающимися надбровными дугами всё так же светятся незаурядным умом глубоко посаженные глаза. На Владимире тёмно-синее пуховое пальто и норковая кепка. На ногах зимние штиблеты давно вышедшего из моды фасона. Всё добротное и дорогое, но мне почему-то его вид кажется немного комичным.
          Когда, случалось, бывал в Москве и других немаленьких российских городах, не переставал удивляться тому, как по-разному одеваются люди у нас и в России. Там комбинируют одежду так, что порой режет глаз. Всё может быть качественным и недешёвым, но, честно говоря, иногда волосы дыбом становятся, когда окинешь взглядом девушку или парня. Всё-таки приятно, что мода у нас, можно сказать, высокая, европейская. Недаром иностранцы говорят, что здесь люди одеты лучше, чем любые другие в мире.
          — Да уж, — поддакиваю я. — Телефонный разговор — всё-таки не то. Не видишь реакции собеседника. Её только вообразить можно.
          — Точно, — добродушно усмехается Владимир.
          — Ну, поехали! — беру его за рукав и поворачиваю лицом к подземному переходу, ведущему к станции метро. — Водка греется.
          — А то! — задорно смеётся шутке своим гортанным растянутым смехом друг.
          Полупустые вагоны метро и подземные переходы стали свидетелями повести об Анжелике. Улавливая горящий взгляд друга, полный интереса, я не в первый раз сознавал, что он — единственный человек в мире, которому могу рассказать всё. Обо всех своих надеждах и тончайших переживаниях. Двадцать лет дружбы ни разу не позволили усомниться в том, поймём ли мы друг друга. Понимание с полуслова подразумевалось, как нечто само собой разумеющееся. Дружба, зачатая ещё в детстве, когда человеческая душа открыта, когда поведение естественно, когда мир взрослых, опытных и неискренних людей ещё далёк, — есть самая крепкая дружба, на мой взгляд.

          Уже прошли новогодние праздники, и был первый день первой короткой рабочей недели года. Слабость к кухне страны икебаны, забавных пагод и высоких технологий привела нас с Владимиром в любимый мной японский ресторанчик. А двадцатью минутами раньше звонок мобильного телефона отдался эхом от пластиковых панелей такси. Чувство раздражения оттого, что кто-то может тревожить меня в первый же отпускной день и пытается спугнуть предвкушение от поглощения кулинарных изысков, прокатилось неприятной волной по желудку. «Я не видел друга два года! — злился я про себя, рассматривая на дисплее знакомые цифры. — Ну как сослуживцы этого не понимают?!»
          — Алло, — недовольно рявкнул я.
          — Олег, здравствуй, — послышался взволнованный голос Анжелики. — Ты в отпуске?
          — Да.
          — Олег, пожалуйста, приезжай на работу, — затараторила Анжелика. — Получи отпускные.
          — Анжелика, ко мне друг из России приехал. Это не может подождать до следующей недели?
          — Нет. Hе может. Мне нужно закрыть ведомость и провести её в 1с.
          — Аннулируй ведомость, и не будет никаких проблем.
          — Но это сложно. Нужно просить Урсулову. Только у неё права на отмену проводок, — в голосе Анжелики появились умоляющие нотки.
          — Анжелика, я не просил отпускных! Теперь я всё должен бросить и приехать. Я не верю во все эти сложности. Мы же оба понимаем, что другой выход всегда есть. И не один, — расстроенно сказал я.
          — Ну, пожалуйста, — совсем тихо попросила она. — Приезжай.
          — Хорошо. Завтра после обеда заеду.
          — Спасибо, — поблагодарила Анжелика и положила трубку.
          «Какого чёрта? — подумал я. — Чего это вдруг так срочно? Вырывать меня из отпуска за какими-то копейками? Сколько там она могла начислить на три дня? На одну вечеринку в ресторане? Ну, да ладно, пообещал приехать — приеду... Как-то некрасиво это с её стороны, всё-таки».
          — Она? — вежливо поинтересовался Владимир.
          — Ага, — кивнул я. — Просит, чтобы заехал на работу за отпускными.
          — Заедь, — предложил друг.
          — Заеду, — задумчиво повёл я бровями, — завтра.
          — Скучаешь по ней?
          — Не знаю... Радость от твоего приезда как-то затмила мысли о ней.
          — Ну-у-у, — как всегда, словно пребывая в задумчивой растерянности, растянул Владимир слово «ну», — может, она соскучилась по тебе. А отпускные — всего лишь повод увидеть тебя, — предположил он.
          — Ты думаешь? — удивлённо воззрился я на него.
          — Вполне возможно, — кивнул друг.
          В послеобеденное время ресторанчик заполнен посетителями на четверть. Выбираем один из столов, что у окна. За огромным стеклом видно, как снуют прохожие с озабоченным выражением на лицах. На экранах жидкокристаллических телевизоров, подвешенных к потолку, беспрерывный показ мод. На кухонной площадке, что в центре зала, суетятся парни и девушки в поварских колпаках. Быстрыми и точными движениями что-то накладывается, наливается, украшается.
          — За встречу уже пили, — поднимаю глиняную чашечку с сакэ, — теперь за дружбу.
          — С удовольствием! — отвечает друг.
          — Очень неплохо, — замечает Владимир, указывая ложкой на суп «мисо». — Я у себя больше на суши налегаю.
          Я довольно, с видом знатока киваю. За беседой о служебных успехах и проблемах каждого из нас, приканчиваем «мисо» и откидываемся на спинки стульев. Креветки на шпажках, услужливо принесённые официанткой вместе с «мисо», призывно блестят панцирями в свете солнца. Обворожительно улыбаюсь им и бросаю быстрый взгляд на друга. По плотно сжатым губам Владимира и напряжённому взгляду понимаю, что тот пытается начать серьёзный разговор и ловит удобный момент.
          — Ну, давай, выкладывай, — подбодряю Владимира.
          — Я влюбился, друг, — смутившись, произносит друг после паузы.
          — Очень рад за тебя. Очень! — улыбаюсь я. — Кто она?
          — Сотрудница. Подчинённая, вернее. Сидим в одном кабинете.
          — Служебный роман, — усмехнулся я. — Старо как мир. Сколько ей?
          — На десять лет моложе.
          — Я, как никто другой, тебя понимаю, — вздохнул я. — И насколько серьёзно это с твоей стороны?
          — Серьёзней некуда, — мрачно ответил Владимир.
          Я ошарашенно уставился на него, креветка чуть не выпала изо рта. Я мог ожидать какого угодно ответа от старинного друга, но только не этого. Мне казалось, что он никогда не позволит себе серьёзно полюбить. Так это ему несвойственно!
          — А ты не боишься, что страсть заведёт тебя слишком далеко? — судорожно проглотив непослушную креветку и подкуривая сигарету, спросил я. — Вдруг рано или поздно эта девочка поставит тебя перед выбором: или она, или жена? Что тогда? Ты задумывался о последствиях?
          — Задумывался, и не раз, — подавленно ответил друг.
          — И твоё решение? Ты готов в таком случае оставить семью? Ведь жена отберёт у тебя детей, — выдохнул я в сторону сигаретный дым и вонзил внимательный взгляд во Владимира.
          — Не исключено. Всякое может случиться. Никто от этого не застрахован.
          — Ого! Действительно, всё серьёзнее, чем я ожидал. Последний шанс, да? — спросил я, не надеясь на ответ, и замолк на минуту.
          — Пожалуй, — только и смог выдавить из себя Владимир.
          — Боже, как много в мире людей женятся и выходят замуж не по любви, не по страсти, — тихим голосом, адресуя замечание скорее себе, чем другу, добавил я. — Я особо не верил, но предполагал, что такой день в твоей жизни наступит. Мы же оба с тобой «раки», и многое воспринимаем одинаково.
          — Да, ты прав.
          — А помнишь, когда я больше полутора лет назад попал в аналогичную ситуацию и оставил семью, ты мне нравоучения читал? — улыбнулся я и аккуратно стряхнул пепел в пепельницу из чёрного стекла.
          — Помню, конечно, — виновато ответил друг, переводя взгляд на кимоно официантки, проходившей мимо. — Видишь ли, пока сам в подобной ситуации не очутишься, то и не поймёшь другого, не влезешь в его шкуру.
          — Да, это точно. Это — закон... Я даже не спрашиваю, стоит ли она таких жертв. Наверняка она для тебя сейчас воплощение всего, чего ты последние годы был лишён и, сам того не сознавая, искал, — предполагаю я, туша окурок уксусом из маленькой бутылочки прямо на глазах у изумлённой официантки.
          — Ну-у-у... в общем-то, ты прав. Да. Знаешь, мне не так давно пришло на ум такое сравнение: если представить, что человек с помощью зрения, слуха, обоняния, интуиции и энергетики тянет в мир людей некие щупальца, то рано или поздно найдётся человек противоположного пола, который прикоснётся к твоим щупальцам своими щупальцами. И чем больше точек соприкосновения, тем больше он тебе подходит.
          Принесли суши, и мы, ловко манипулируя палочками, принялись макать аппетитные кружочки в соевый соус и отправлять их в рот. На минуту воцарилось молчание. Я наполнил две чашечки тёплым сакэ и вновь взялся за суши. Неприятное сознание возможных событий в жизни друга в случае принятия тяжёлого решения смазалось веселящим действием алкоголя.
          — Интересное сравнение, метафорическое, но достаточно верное, — я ткнул в сторону друга деревянной палочкой в знак похвалы. — И ты вот так почувствовал, что это ОНА?
          — Да.
          — И что теперь? Что-то не вижу особой радости в твоих глазах? Мучает комплекс вины по отношению к семье?
          — Ну-у-у... Я бы не сказал... Вернее, это есть, но не в критической степени.
          — Что же тогда?
          — Я не уверен, что она испытывает такие же чувства, как я к ней.
          Я уныло вздохнул и перевёл взгляд на деревянные дощечки с аппетитными кружочками суши. «Хреново», — подумал я о фразе друга и прислушался к своему желудку. Чувство сытости приятно отзывалось в нём. Оказавшиеся лишними суши с осьминогом и икрой летучей рыбы с укором посмотрели на меня. Мне стало жаль их одиночества и ближайшей судьбы быть отправленными в бак с помоями. Мысленно пообещал им, что разговор с другом ещё не закончен, и вот-вот у нас откроется второе дыхание.
          — И сколько это уже тянется? Имею в виду, когда ты впервые оказал ей знак внимания, который она расценила как мужской интерес?
          — Месяца два назад.
          — Ты с ней уже спал? — спросил я Владимира.
          — Не-а.
          «Ещё хреновее. Это уже даже не хреново — это просто пипец», — подумалось мне, и я в задумчивости постучал палочкой по столешнице.
          — Мне вот что интересно: за эти два месяца она показала каким-то образом, что ты ей нравишься? Взглядом, мимикой, какими-то словами, действиями? — продолжаю допрос.
          — Ну-у-у... Знаешь, она закомплексованная какая-то, что ли.
          — То есть ничего явного, из которого бы ты понял, что хотя бы интересен ей в мужском плане, не было? Ведь, если бы было, ты бы не смог этого не заметить? Это невозможно не заметить.
          — Нет, ничего такого не было.
          — Ну, а вообще, какие действия ты предпринимаешь по отношению к ней? — поинтересовался я, когда мы опустошили ещё по одной чашечке сакэ и уничтожили по одному суши.
          — Я пару раз предложил подвезти её домой на машине.
          — А она?
          — Сначала неохотно соглашается, потом отказывает.
          — У неё кто-то есть?
                    — Ну-у-у... По моим наблюдениям и некоторым разговорам, она рассталась с парнем, но её телефон постоянно пищит SMS-ками... Знаешь, как меня это бесит?
          — Представляю. Ревнуешь. Что ещё?
          — Ну-у-у... Я мелкие подарки дарю ей. Конфеты в основном, шоколад.
          — Это, конечно, хорошо, но, по-моему, ты не с того начал. Она может твои мелкие подарки расценить просто как приятельское участие... Вова, постой, — замахал я руками, — ты же мне не просто всё это рассказываешь. Ты, видимо, хочешь услышать какой-то совет, мою точку зрения. Я правильно понял?
          — Да, мне интересно твоё мнение. У тебя опыта в женщинах всё же побольше, чем у меня.
          — Так. Давай определимся. Во-первых, я — не Казанова. Во-вторых, — не Эрих Фромм. В-третьих, всё, о чём я могу тебе рассказать, это — о своём опыте. Могу дать некоторые советы, как поступать в том или ином случае. Они основаны на наблюдениях, размышлениях и положительном результате некоторых приёмов. Но не уверен, что они тебе подойдут. Я твоей девочки не знаю. А женщины все разные. Многое зависит от возраста женщины, жизненного опыта (причём, заметь: возраст — ещё не показатель жизненного опыта), психотипа, уровня её интеллекта и личностного развития... Нет, конечно же, есть определённые черты женского поведения, присущие всем женщинам. И на знании этих типичных черт, на знании типичной женской реакции на тот или иной мужской поступок и строится, собственно говоря, какой-то успех... Но учти одно. Если бы я всё это знал, если бы у меня самого не было некоторых комплексов, то давно был бы счастлив. Не забывай об этом, когда будешь меня слушать. Договорились?
          — Конечно.
          Я почувствовал усталость от собственной тирады, и рука потянулась к глиняному кувшинчику с сакэ. Оно уже остыло, и я сделал знак рукой официантке, дабы принесла новый кувшинчик. Я разлил оставшуюся жидкость по чашечкам, и мы, с удовольствием крякнув, отправили японское спиртное по назначению.
          — Она, вне всяких сомнений, знает о твоём высоком статусе и... как бы это сказать, зажиточности? — спросил я, задумчиво посмотрев в окно.
          Прохожие за стеклом, словно муравьи, всё так же продолжали свой бег куда-то по каким-то своим заботам. Из-под набежавших с утра туч выглянуло солнце. Косые лучи упали на стол и ощупали предметы сервировки.
          — Ну-у-у... Знает, естественно, — усмехнулся Владимир. — Мы же вместе работаем.
          — Ну да, ну да, — побарабанил я пальцами по столу. — И, тем не менее, ни разу явно не показала свой интерес к тебе.
          — Я начинаю понимать, к чему ты клонишь, — заулыбался друг.
          — Вот именно, — подмигнул я ему. — Значит, она не из разряда охотниц за приданым. По крайней мере, уже одно это приятно. Покупать женщину — как-то унизительно. Хотя чёрт его знает..., — я почесал чистым концом палочки затылок, — иногда случается так, что отношения, основанные на материальном покровительстве, перерастают в серьёзные чувства.
          — Нет, она не такая. Не охотница за приданым, — подтвердил друг.
          — Она молода, и в голове у неё романтика. И каждого из ухаживающих за ней примеряет на роль мужа. И желательно, чтобы в претенденте соединялся Брюс Уиллис с Рокфеллером и Ричардом Гиром.
          Владимир гортанно, растянуто засмеялся, а я, улыбнувшись, продолжил:
          — Она ещё может позволить себе такие мечты. Молодость — великая сила. Её преимущество в том, что спешить некуда. Ещё нет сознания того, что тикают биологические часики. И такой герой, или хотя бы наполовину приближённый к такому рыцарю на белом коне, ей обязательно должен попасться к намеченному ею самой критическому сроку. Допустим, 27-28 лет... Знаешь, сейчас мои замечания будут довольно циничными. Но мы между собой можем называть вещи своими именами... Самка выбирает самца. По большому счёту, ей плевать на тончайшие порывы твоей души и на джентльменское поведение. Это — дополнительный плюс, но не на первом месте для самки. Для самки важна сила самца. В человеческом мире — это не только физическая сила. Это — уверенность в себе, и в первую очередь в отношении интересующей самки. Я не говорю о тех, к кому ТЫ равнодушен. А что делаешь ты? Ты несёшь ей подарочки и ждёшь, когда она тебе подарит тот самый взгляд, ту самую улыбку. Ты заведомо ставишь себя в зависимое от неё положение. Какой самке это понравится? Самка хочет подчиняться самцу. А не наоборот... Кстати, как вы общаетесь? Вы разговариваете ещё о чём-то, кроме работы?
          — Если о личном, то только посредством электронной почты.
          — Кошмар!!! — ужаснулся я. — И это сидя в одном кабинете? Ведь никакая «электронка», никакая «аська» не передаст эмоций, интонации, ударений на необходимых словах. Словом, не передаст живого, глаза в глаза, общения.
          — А что делать, если она меня избегает?
          — Ну ладно. А ты в «электронке» писал ей, намекал хотя бы на что-либо, из чего она может сделать вывод о серьёзности твоих намерений?
          — Было такое.
          — И что она?
          — Ну-у-у... Она говорит, вернее, пишет, что, типа, не хочет быть причиной развала моей семьи, и что не может себе этого позволить ни словом, ни делом.
          — Это — «отмазка» чистейшей воды. Каждый человек внутри эгоист. Каждый хочет быть счастлив. И брачные узы ещё никогда никого не останавливали. При наличии сильных, побеждающих доводы разума, чувств, конечно же. То есть, я хочу тебе сказать, что если бы она была влюблена, то ей было бы всё равно, есть у тебя семья или нет. Ну, или почти всё равно. И подобное она заявила бы только в одном случае — если бы захотела, чтобы ты доказал, что Она важнее семьи.
          — И что мне делать?
          — Стань героем. Вернее, изображай из себя героя. Уверенного в поведении с женщинами человека. Мачо, словом. Но без перегибов и цинизма.
          — Легко сказать.
          — Труднее сделать, — закончил я вместо Владимира. — Я прекрасно понимаю, что всё время быть героем тяжело, быть может, даже невозможно. Тот же Брюс Уиллис — киношный герой. Кто знает, какой он в жизни? Вдруг он пресквернейший тип?
          — И я о том же, — справедливо заметил друг, лениво поглядывая на оставшиеся суши.
          Я разлил предпоследнюю порцию сакэ по чашечкам, и мы ухватили по кружочку суши. Второе дыхание проснулось, и я мысленно послал заверения в спокойствии осьминогам и икре летучей рыбы. Те обрадовано блеснули на солнце.
          — Для геройства нужна подходящая ситуация. В обычной жизни мало места героизму. Создай такую ситуацию. И посмотри, что из этого получится, — предложил я другу с набитым ртом.
          — Ладно, хорошо. А что дальше? — опрокинув в себя глиняную чашечку, справился друг.
          Я сделал паузу. Не спеша вытянул из пачки сигарету, щёлкнул зажигалкой, по привычке загораживая пламя от ветра, будто зал ресторана превратился в обдуваемую всеми ветрами горную вершину, и, затянувшись, принялся вертеть деревянной палочкой.
          — А дальше манипулируй. Играй. Провоцируй её... Давай рассмотрим такую ситуацию. Ты прекращаешь оказывать ей знаки внимания. Совсем. И избираешь в своём же кабинете иной объект ухаживания. Наверняка же, кому-то из окружающих женщин ты нравишься. Лучше всего, чтобы это была твоя одногодка или женщина постарше. Чтобы понимала, что это флирт, и ничего более. Дари ей цветы. Дари дорогущие духи. Можно даже золотую безделушку подарить. Всё делай так, чтобы знаки внимания к новому объекту были как бы и не на виду, но и не особо скрыты. Остальные женщины обязательно поинтересуются, от кого подарки. Истина непременно выяснится. И самое главное — у тебя должен быть очень довольный новой связью вид. Ты должен цвести. И архиважное — ни знака внимания Ей. Сугубо деловое прохладное общение, и в то же время улыбки и подмигивания новому объекту. Твоя девочка будет недоумевать перемене в тебе. В ней проснётся недовольство тем, что раньше всё внимание было адресовано ей, а теперь предназначено другой. В ней проснётся зависть к счастливому виду твоей новой пассии. И важнее всего то, что именно ты окажешься виновником этого счастливого вида. К тому же она поймёт, сколько ты готов потратить на объект обожания. И сообразит, что ей это не по карману. Она будет себя убеждать, что ей по фигу. Но это будет не так!.. Чего ты этим добьёшься? Ты собьёшь её с толку, заставишь задуматься. Ты покажешь ей, что она — не единственная, что мир вокруг неё не вертится. Что есть другие, которые с радостью принимают твоё ухаживание. Ты как бы говоришь ей: «Видишь? На её месте могла оказаться ты. Но не захотела. Поэтому не обессудь». Поверь, полное равнодушие уязвит её. Она будет заглядывать тебе в глаза и искать подтверждения в том, что всё это наиграно. Что всё это неправда. Поэтому сыграть нужно как можно более убедительно. Покажи, что обычно женщины добиваются твоего расположения, а не ты их. Пройдёт совсем немного времени, и твоя девочка выберет удобный момент, чтобы выяснить ситуацию. Выяснить осторожно, не показывая свою заинтересованность. И тогда всё зависит от тебя. Если настанет момент объяснения, скажи, что по-настоящему любишь только её. Но, типа, она опоздала. Новая женщина — очень хорошая, и тебе тяжело её обманывать. Ни в коем случае не умаляй достоинств новой пассии перед своей девочкой! У них какая-то солидарность женская просыпается в таких случаях. Тогда она, возможно, что-то предпримет.
          — А если я всем этим окончательно отверну её от себя? — задал резонный вопрос Владимир.
          — Не исключено, — подтвердил я, методично вдавливая круговыми движениями окурок в пепельницу. — Но у тебя есть выбор? Иной вариант? Я не говорю, что моё предложение — единственно возможный выход. Но твоя модель поведения не работает. Насколько я понял, ты даже не поцеловал её. Так что ты теряешь? Неужели ты думаешь, что твои подарки и предложения подвезти до дома разбудят её страсть?
          — Всё же игра и манипуляции — это... как-то мерзко, ненатурально, — покривился друг.
          — Согласен, — приподнял я брови. — Но в твоей ситуации иного выхода не вижу. И не принимай это близко к сердцу. Играют и манипулируют все. Каждый человек. В той или иной мере. Кто-то этого не осознаёт и делает автоматически. Я, к примеру, осознаю, признаюсь в этом, и потому в меня каждый может ткнуть пальцем и назвать циником. Те же самые, что ткнут в меня пальцем и презрительно сплюнут через плечо, воспримут поведение первых, как норму. Именно потому, что вещи не названы своими именами. Но! Разницы между первыми и мной нет никакой. Больше того — я, по крайней мере, честен.
Игра

          Владимир посмотрел отсутствующим взглядом на официантку, принесшую счёт. Официантка не менее равнодушно взглянула на него. В этот момент заголосил мелодией мой мобильный телефон, сигнализируя о том, что пришло SMS-сообщение. Я раздвинул половинки слайдера и согласился с телефоном, что прочитаю сейчас. Текст сообщения на английском языке. Номер мне незнаком. Чёрными буквами на бледно-голубом фоне: «I just die without our coffee-breaks!»¹. Я глазам своим не верил. Радостное возбуждение охватило меня. «Анжелика! Только она может писать мне на английском. Она скучает по мне! Она влюблена! Неужели? Не верю в происходящее! Я что-то не так прочитал! Это не со мной! О, Боже, как мне хорошо!!! — ликовал я про себя. Были бы у меня крылья, выломал бы этот прозрачный витраж, что справа, и полетел бы в офис за долгим страстным поцелуем Анжелики. — Ты призналась. Наконец-то! Ура-а-а!!! Завтра же еду к тебе, милая. Завтра! Всё будет завтра. Моя жизнь вновь начнётся завтра. Только как мне уснуть этой ночью?» Я только хотел набрать ответное сообщение, как какой-то мудрый злой гений прошептал на ухо: «Не отвечай сейчас. Не спеши. Пусть помучается. Ей это на пользу. Она заслужила твоё молчание своим отказом». Я закрыл слайдер и медленно, в раздумьях положил его на стол.
          — Хорошо. А как же чувства той, новой пассии, с кем я буду ломать комедию? Ведь она может влюбиться. Как же чувство ответственности перед ней? Как мне смотреть ей в глаза, когда придётся её бросить? — опустил меня на землю друг.
          — Ты хочешь завоевать эту девочку? Ты хочешь ответных чувств? Тебе нужна её страсть? Тебе нужен секс, а не просто приятельство с ней? — мгновенно перестроился я с размышлений на разговор.
          — Безусловно.
          — Ну, так, чтобы получить что-то, нужно чем-то поступиться, заплатить. Не правда ли? Угрызения совести и станут этой платой. Совесть будет тебе судьёй за предательство. Увы, — заключил я, вкладывая крупную купюру в принесённый официанткой кожаный футляр для счёта.
          — Здесь ещё один важный момент. Когда твоя игра начнёт приносить первые сладкие плоды, не стоит обольщаться победой. Успех нужно закрепить, — поспешно продолжил я, словно боялся, что эта мысль, периодически посещавшая меня ранее, ускользнёт от меня сейчас. — И есть опасность. Она в том, что как только ты насладишься первыми результатами, то перестанешь играть и потеряешь всё ранее достигнутое. Страсть взорвётся внутри, и ты утратишь самоконтроль.

          — По-моему, это — неизбежно. Всё время играть, держать себя в руках, оставаясь холодным умом, невозможно. Как ты думаешь?
          — Не знаю. Меня самого это беспокоит. Мало того — очень тревожит в последнее время.
          — Олег, скажи мне. Ну, неужели ты всегда-всегда играешь?
          — Нет, Вова. Просто я с некоторых пор не суюсь к женщинам, не интересующимся мной.
          — И с Анжеликой так же?
          — Так же, — ответил я, поднимаясь с места и надевая куртку. — Вначале был её взгляд. Особенный взгляд. Она первая обратила на меня внимание. Женщины выбирают мужчин, а не наоборот. Мы можем выбрать только из тех, кто выбрал нас. Иначе — играй. Впрочем, совсем без игры отношения между мужчиной и женщиной представить невозможно с тех пор, как мы вылезли из пещер.

¹ Я просто умираю без наших перерывов на кофе

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

Глава 1 Глава 2 Глава 3 Глава 4 Глава 5 Глава 6 Глава 7 Глава 8 Глава 9 Глава 10 Глава 11 Глава 12

Опубликовано на сайте Поле надежды (Afield.org.ua) 8 сентября 2007 г.

ПРОИЗВЕДЕНИЯ ДМИТРИЯ ЛОБОВА:
Несостоявшаяся реальность, или Состоявшаяся нереальность. Рассказ
Один день. Рассказ
Отпускаю тебя. Рассказ
История одного утра. Рассказ
Сердце. Повесть

Aug 21 2007
Имя: Ирина Город, страна: Украина
Отзыв:
Уважаемый Дмитрий! прекрасная повесть, с нетерпением буду ожидать продолжения. Если есть возможность, сообщите где и когда можно прочитать окончание повести.