Обо мне: 33 года, высшее экономическое, работаю финансовым менеджером. Увлекаюсь активным туризмом, экстремальными видами спорта, американской литературой 20-го столетия, музыкой, делаю музыкальные видеоклипы по собственным сценариям, увлекаюсь психологией. Верю в любовь (несмотря ни на что :)).
Дмитрий Лобов
ИСТОРИЯ ОДНОГО УТРА
Лучи утреннего солнца бодряще гуляли по его лицу и нагло заглядывали в глаза ему и сотням таких же, как он, вечно спешащих по утрам на работу и вечно опаздывающих. Он поёжился: несмотря на то, что солнце заливало обманчиво нежным розовым светом белые стены домов, было как-то необычно холодно для этого времени года. Прохлада казалась просто вызывающей, особенно после казавшейся уже нескончаемой череды теплых дней. Ноги без устали преодолевали очередную сотню метров, отделяющую его от заветной проходной. И вдруг его цепкий взгляд выхватил из людского потока знакомый силуэт. Стремительная походка, хрупкая фигура, что-то неуловимо родное... это же...
Сердце глухо и аритмично застучало, шаг ускорился: «Ни...», — и он осекся, увидев, что лицо обернувшейся девушки ему незнакомо.
Краска бросилась ему в лицо, он замедлил шаг и попытался скрыть замешательство, делая вид, что отвечает на несуществующий звонок мобильного телефона. Внезапная волна воспоминаний захватила его...
Вот точно так же горели багрянцем листья, но только вечернюю прохладу двое влюбленных не замечали, неистово упиваясь губами друг друга на верхней палубе прогулочного теплохода. Точно так же золотые листья тихо падали ему под ноги, когда он прогуливался по улочкам ее родного старинного городка, полный тихого и гармоничного счастья, которое дает взаимная любовь. Эти темно-карие глаза, затуманенные блаженством, и его рука легко поглаживает ее обнаженные шелковые линии. Такси, и ее тело полулежа на его коленях, а его руки, еле касаясь, повторяют профиль ее лица: лоб, вокруг глаз, носик, и, наконец, губы, время от времени покрываемые поцелуем. Накатывающиеся снова и снова волны блаженства, заставляющие ее, почти без сознания метавшуюся под ним по подушкам, хрипло твердить его имя. Единство и близость, уходящая корнями во что-то глубоко древнее, могучее и колдовское. И эта мимолетная и, многозначительная игра глаз, понятная только им двоим, а они проходят мимо друг друга, стараясь не показать другим вида, но чувствуя притяжение и читая мысли и эмоции друг друга. И ее любимый вопрос: «а тебе самому не страшно, что ты настолько меня понимаешь, что заканчиваешь предложение, едва я успеваю открыть рот?»... И это бесконечное одиночество по вечерам — неизбежная плата за счастливые часы тайной любви.
...Это была лучшая осень в его жизни. Осень четырехлетней давности.
...Резкий звонок трамвая, преградившего ему путь, заставил его вздрогнуть и вывел из забытья. Он закурил.
«Где она сейчас? Что с ней? Что она носит? Какую прическу сделала себе? — он исподволь грустно улыбнулся. Последняя их встреча заложила в его памяти образ озорной двадцатилетней девчонки, над которой не властно время. — Улыбается ли она? Улыбается ли ее душа вместе с ее губами? Или улыбаются только губы, а где-то глубоко в глазах и на дне сердца застыли усталость и разочарование? А может быть, она пытается их изгнать, находя маленькие радости в работе, общении с дочерью, посещении спортивной секции? Просыпается ли она иногда ночью от внезапной и непонятной тревожно-тоскливой мысли или образа? А может быть, в ее жизнь вошла новая любовь, новые чувства?», — и он снова грустно улыбнулся. Ему так хотелось, чтобы у этой родной ему до боли девочки с истерзанным сердцем было все хорошо. Действительно хорошо.
Ну, а он... Он, умом перевернув страницу, сердцем остался жить там, с ней. Хотелось ли ему быть с ней? Да, хотелось. И больше всего ему снова хотелось быть с ней в духовно-эмоциональном единстве, на основе которого и строится настоящая физическая близость. И он чувствовал, что эта тонкая нить еще существует, становясь тоньше год от года...
Но нет. Разве он имеет на это право? Ум говорил: «нет». Сердце ныло: «А все-таки».
Ну, вот и проходная. Он выпрямил плечи. Поднял голову. Боль и ностальгия спрятались в его глазах, превратившись в маленькую темную точку на фоне бесстрастного серого оттенка радужки. Он спокойно и приветливо поздоровался с охранником.
— Они — все чужие, им незачем знать, что у меня в душе, — он одернул пиджак и взялся за ручку входной двери.
Feb 09 2006 Имя: михаил
Город, страна: Отзыв: Какой-то штрих,заметка...
Незаконченный сюжет...
Не интересно Feb 09 2006 Имя: Светлана Дзюба
Город, страна: Украина, Луганск Отзыв: А это и есть - заметка, зарисовка, эссе, моментальный снимок..
Жанр такой. Feb 09 2006 Имя: Алена
Город, страна: Черновцы Отзыв: а вы себе представляете, сколько жизни, боли и чувства в этой зарисовке?.. сколько тут времени вложено, сколько опыта и пройденной жизни? В легком эссе, в паре строк заложена жизнь. не понимаю, как этого не ценят люди Feb 10 2006 Имя: Светлана Дзюба
Город, страна: leida@afield.org.ua Отзыв: Молодец, Алёнушка! :)
Я тоже так думаю.
Apr 10 2006 Имя: Оксана
Город, страна: москва Отзыв: ....думаю, что,только переживший ЭТО человек, смог бы написать такое:))
Лучи утреннего солнца бодряще гуляли по его лицу и нагло заглядывали в глаза ему и сотням таких же, как он, вечно спешащих по утрам на работу и вечно опаздывающих. Он поёжился: несмотря на то, что солнце заливало обманчиво нежным розовым светом белые стены домов, было 
Вот точно так же горели багрянцем листья, но только вечернюю прохладу двое влюбленных не замечали, неистово упиваясь губами друг друга на верхней палубе прогулочного теплохода. Точно так же золотые листья тихо падали ему под ноги, когда он прогуливался по улочкам ее родного старинного городка, полный тихого и гармоничного счастья, которое дает взаимная любовь. Эти 
«Где она сейчас? Что с ней? Что она носит? Какую прическу сделала себе? — он исподволь грустно улыбнулся. Последняя их встреча заложила в его памяти образ озорной двадцатилетней девчонки, над которой не властно время. — Улыбается ли она? Улыбается ли ее душа вместе с ее губами? Или улыбаются только губы, а