Останавливающиеся турбины самолёта издавали затихающие завывание. Пассажиры, как всегда, не дождавшись трапа, гурьбой, наступая друг другу на пятки, двинулись к выходу, но неизбежно останавливались в проходе. Он спокойно сидел в кресле и ждал начала движения очереди. Вот, наконец, толпа пассажиров рассосалась. Он поднялся с места и медленно двинулся к выходу. Дежурно улыбающаяся стюардесса смотрела на него, готовясь произнести дежурное «до свидания». Он шёл и прислушивался к себе.
Много раньше, когда он прилетал, в последних метрах до выхода на трап, его охватывала радость встречи с родными краями. Для него было традицией, стоя на верхней ступеньке трапа, глубоко вдохнуть девственный влажный воздух и мысленно произнести: «Здравствуй, Камчатка! Вот я и вернулся». Четыре года не ступала его нога на эту суровую, но прекрасную землю. И вот сейчас он не мог понять, рад он или нет, что снова очутился в этом краю. На верхней ступеньке трапа он глубоко вдохнул девственный влажный воздух, кинул взгляд на величественные вулканы, подёрнутые пеленой серых туч, и... промолчал.
Проезжая в рейсовом автобусе до центра Петропавловска, он в который раз отмечал разительный контраст, который составлял мрачный городок с уютным и нарядным Киевом, оставшимся в восьми тысячах километров к западу. Всё было по-прежнему, город был почти что тем же, каким он его помнил всегда. Но чувство дискомфорта не проходило. И оно не было связано с унылыми картинами улиц этого северного города...
Четыре года — миллисекунда для Вечности и небольшой срок для человеческой жизни. Но только не для него. В четыре года уместилась половина его жизни. Четыре года назад он потерял её, пытался вернуть и вернул. Горели его глаза и сердце. Практически не было ничего, что было бы тогда ему не по силам. Прошло четыре года, за которые он умудрился снова её потерять и снова пытался вернуть. Вот только взгляд, в котором горели задор и самоуверенность, сменился взглядом старого волка, огонь в сердце сменила боль, застывшая глыбой с тонну...
Быстрая и опасная до подлости река; ноющая от борьбы с течением спина; неразгибающиеся пальцы, вцепившиеся в вёсла: отпустишь — смерть; глаза в глаза с сильным хищником, бурым медведем — хозяином этих мест; ноги, леденеющие от воды, просочившейся поверх высоких сапог; бёдра, немеющие от ударов о них хвостов пятнадцатикилограммовых рыбин, выпутанных из сети, и отчаянно бьющихся по воле инстинкта самосохранения в предсмертных конвульсиях; руки, намертво обхватившие корягу посреди реки, в момент, когда сумасшедший водоворот тянет тебя вниз на дно; губы, тихо шепчущие: «нет, ещё не пришёл мой час», — всё, как и раньше, всё, как прежде: адреналин, перемешанный с отрезанностью от мира, всё, по чему скучал и что снилось, всё, чего так жаждал, лишь бы вырваться из проклятого замкнутого круга в городе, наполненном «работа — деньги — дом — пиво — тоска по ночам — работа — деньги — дом — напрасное ожидание её звонка/письма — тоска по ночам — работа...»
И вот он, псих-одиночка, последний герой, постоянно доказывающий себе, что он мужчина с большой буквы, вырвался из проклятого замкнутого круга... и всё же, что-то не так.
Крыльцо родного дома, ломота в теле, тлеющая сигарета, кружка крепкого чая, чёрное звёздное небо над головой и оглушающая тишина. Этот мир намного гармоничнее оставленного им в восьми тысячах километров к западу. Но почему же не рассасывается стальная опилка дискомфорта, застрявшая в душе?
За две недели он получил массу sms-сообщений, но ни одного от Неё...
Он вспомнил, как шёл домой после работы, как запищал его телефон, сигналя о принятом сообщении, как задрожали его руки и ухнуло сердце, когда он прочитал сообщение, которое ждал больше года. Вспомнил, как, открыв два свои электронных почтовых ящика, обнаружил в них по письму от Неё. Вспомнил, какой радостью был пропитан её голос, когда он ей позвонил и назначил встречу. Вспомнил своё беспредельное счастье от её фразы: «Я тоже тебя люблю». Вспомнил страстный поцелуй при долгожданной встрече в летнем кафе...
Но вспомнилось и другое. Вспомнилось, что этот поцелуй был совершенно не таким, как тот, что они впервые подарили друг другу пять лет назад. Вспомнилось плохо скрываемое внутреннее напряжение, не оставлявшее обоих, пока они сидели и шли рядом. Вспомнилось, что единственная тема, на которую она могла теперь говорить часами, — это её работа, а когда он попытался перевести тему, чтобы поговорить о них, встретил её напряжённое молчание и неуверенную, натянутую улыбку. И тогда ему показалось излишним говорить о самом главном — об их отношениях. А до этого он бросал все силы сердца на последнюю попытку её вернуть. И в момент, когда ему показалось, что всё это бесполезно, когда у него уже опустились руки, и он её почти что отпустил, брешь в ледяном панцире её сердца была пробита. И вот они поспешили навстречу друг другу, представляя, что самое тяжёлое — решиться для себя на эту встречу, уже позади. Но оказалось слишком трудным преодолеть отчуждение, накапливавшееся три года.
Поэтому он не удивился тому, что от неё не пришло ни одного сообщения. И он сам, чувствуя сквозь время и расстояние, что она размышляет над последней встречей, и решает для себя главный для их отношений вопрос: «а стоит ли?», решил не писать ей.
А может быть, сейчас, в эту минуту, она шлёт ему сообщение? Потушив сигарету, он похлопал себя по заднему карману джинсов, в который по привычке клал мобильный телефон. Его там не оказалось, и он сразу с досадой вспомнил, что накануне, в момент отчаянной борьбы с рекой, наклонясь, чтобы не быть сбитым ветками дерева, свисающего над водой, выронил его за борт лодки.
Может быть, она уже набирала его номер, и автомат, по той причине, что его мобильный остался лежать на двухметровой глубине быстрой и холодной реки, сообщил, что он «вне зоны досягаемости»?
Он уставился на диск старого красного телефона. Мама уже давно спала на втором этаже небольшого частного дома. Значит, никто не может случайно подслушать разговор. Неуверенно подошёл и начал набирать Её номер. В голове пронеслась картинка, как она недоуменно рассматривает высветившийся на дисплее мобильного незнакомый номер, затем сухо и напряжённо произносит: «Алло». Он, также напряжённо и безуспешно пытаясь придать своему голосу приветливый и радостный тон, произносит: «Привет! Как дела?»
— Нормально. А у тебя?
— Тоже ничего.
И после продолжительного молчания он: «Ну... пока».
— Пока, — сухо отвечает она, нажимает «отбой» и с облегчением вздыхает.
Как же это было давно. Они звонили друг другу. Было совершенно не важным то, что они рассказывали друг другу. Важными на самом деле были тёплый тон разговора, тоскующая интонация, жаждущая хрипотца. Эти звонки наполняли их жизни огромным смыслом. Давали почувствовать, что они рядом, скучают и любят друг друга. Но, увы, эмоциональный союз был разрушен три года назад. Разрушен по его вине. Словно зеркало разбилось. А он всё пытается его склеить, не осознавая, что отражение в нём теперь будет кривое. И нужно великое мастерство, чтобы отполировать его до такой степени, что эта кривизна перестанет быть заметной.
Он убрал палец с телефонного диска, прекратив набор.
Сердце выдало утаиваемый от ума секрет дискомфорта. Уже девять лет он жил в ином мире, наполненном шумом автомобилей и суматохой людской толпы. На протяжении этих лет он изредка навещал родные края и отчий дом, пытаясь найти в них душевное равновесие, убедить себя, что ничто здесь не изменилось. Но его уже не узнавали на улицах посёлка, закладке которого 25 лет назад он был свидетелем. Заброшенный и одинокий в северной лесотундре, посёлок медленно умирал. И он не мог этого не видеть, не чувствовать. Он был не дома!!! Он чувствовал себя чужим этой земле. ЕГО Камчатка осталась жить в его воспоминаниях. А ЭТОЙ Камчатке он уже не принадлежал. И его физическое присутствие здесь не было необходимо, ведь вернуться в этой край можно было просто усилием мысли.
Но в Киев ему тоже возвращаться не хотелось. Единственный человек, который ждал его там, — родная дочь. Он был ей нужен. Впрочем, мать в таком возрасте ей была нужнее, чем отец. А вот ОНА его не ждала. Она уже давно перестала ждать от него звонков и писем. А, когда он снова начал писать, они уже были ей не нужны. Только мешали спокойно жить в ставшем привычном без НЕГО мирке.
Его сердце повисло между двумя мирами: одному он уже не принадлежал, другому принадлежать не хотелось.
И снова Киев. Офис. Проверяя свой второй электронный почтовый ящик, он наткнулся на её письмо. Перечитал и заметил то, на что раньше не обращал внимания, — номер её рабочего телефона под подписью. Руки потянулись к телефонной трубке.
— Привет.
— Привет, я тебя не узнала, сейчас переключусь на другую линию.
— Как ты съездил? — после секундной трели почти равнодушно спросила она.
— Нормально, а ты?
— Тоже.
— Ты, наверное, очень занята, а я вот тебя тут отрываю...
— Да, очень.
— Ну, тогда пока.
— Пока...
— Наверное, она решила всё же закончить нашу историю, — подумалось ему. Его сердце приложило столько сил, чтобы сократить и уничтожить это расстояние и отчуждённость. И вот, вроде бы ему это удалось. Но нет, их встреча теперь казалась просто красивым сном. Её письмо и звонки были просто всплеском эмоций. Но он не винил её в том, что его ожидания оказались обмануты.
— Я не буду больше писать и звонить, — решил он. В конце концов, этот путь навстречу друг другу мы должны проделать вместе. И для этого нужно прикладывать почти равные усилия. Но это очень тяжело. Тяжело настолько, что, привыкнув к замкнутому кругу «дом — работа — дом — тоска по ночам — дом — работа — дом», исподволь рождается вопрос: «а стоит ли?» Воспоминания о безумно красивой чувственной любви шепчут: «стоит». Ум строго одёргивает: «не стоит». Да и вообще, может быть, права индийская мантра, в которой говорится, что настоящая любовь — это когда нет необходимости быть рядом. Неважно, с кем он/она проводит дни, как он/она живёт, чему радуется. Просто любишь, и всё. Да вот только сердцу, словно маленькому ребёнку, нужны тепло и ласка...
Он почти наверняка знал, что она решила, что «не стоит». Его усталое сердце прошептало: «Что ж, я отпускаю тебя, милая. Возвращайся в свой пропитанный десятками парфюмерных запахов мир беспрестанных рабочих звонков, заменивших тебе жизнь...»
Вот только кажется, что будет ещё не одна ночь, когда она будет лежать в постели с открытыми глазами и гнать от себя прочь мысли о том, что могло бы сбыться, да не сбылось. А когда ему снова станет невыносимо больно, он не напишет ей письмо, не позвонит, не сбросит сообщение. Он наберёт телефонный номер брата, и будет топить свою тоску в водке и чужих телах девушек по вызову.
Теперь он точно знал, как отметит грядущую пятую годовщину их первой встречи.
Опубликовано на сайте Поле надежды (Afield.org.ua) 1 сентября 2006 г.
Произведения Дмитрия Лобова:
История одного утра (рассказ)
Сердце (повесть)
Sep 04 2006
Имя: Natalia
Город, страна:
Отзыв: Великолепно написано. Чутко, верно, близко.
Спасибо, Дмитрий, Вы меня убедили и эмоционально помогли своим рассказом. Спасибо.
Sep 08 2006
Имя: Ирина
Город, страна:
Отзыв: Напсано очень хорошо, верно пердані місли и чувства. Меня очень задело, наверное потому, что живу в похожей ситуации. Всегда мучает вопрос: А стоит ли?, - и почти всегда ответ "Да", но стену ємоционального отчуждения почему-то не удается преодолеть. И так уже 4 года...
Sep 09 2006
Имя: Ирина
Город, страна: Москва
Отзыв: Тяжело так любить, и надо иметь большую силу воли, чтобы отпустить, убрать эгоизм, тоску... А человека которого я люблю уже нет в живых 15 лет и почему-то ничего не меняется и никто больше не нужен. Может это неправильно, но это так, как есть.
