Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 7
Насколько меняется мир вокруг, когда человек влюблён! Какой тоской отзывается мир в душе, каким надоедливым и не имеющим цены кажется ежедневный уклад жизни, когда твоё чувство не разделено! Как выжигает сердце страсть, не имеющая выхода! Какая неуверенность и подавленность на лице! В глазах друзей сочувствие, а вокруг губ складки скорби, — и это невыносимо. Злишься на них за проявление участия и на себя — за то, что не можешь добиться любви. Замыкаешься, пытаешься вытеснить мысли о любимом человеке работой, общением с друзьями, спиртным, развлечениями. Но тщетно. Какие-то ассоциации, одиночество по вечерам возвращают эти мысли снова и снова. Прокручиваешь в голове десятки сценариев своего поведения, питаешь иллюзию, что твоё слово, взгляд, улыбка, мелкий подарок или услуга найдут отклик в душе другого человека. И день за днём понимаешь, что всё напрасно. И иного выхода, кроме как разлюбить, нет.
Какой гармонией отзывается мир, когда любовь взаимна! Каждый камешек на дороге, каждая травинка, каждое мелкое облачко на небе и случайно упавший на твой стол солнечный луч исполнены чудесного таинства жизни. Глаза широко открыты, и видишь в людях только хорошее. Впускаешь счастье даже не из-за радости любви, а от осознания себя неотъемлемой и важной частью жизни вокруг. Взгляд полон уверенности, а движения легки и точны. Сердце готово немедленно отозваться на чужую радость и боль. Лицо светится внутренним светом. Из груди рвётся ликование, и оно отражается от прохожих ласковыми понимающими улыбками.
Мне хотелось отдаться ощущению того, что сердце просыпалось от какой-то долгой спячки. Не единожды познав радости любви, мне хотелось снова безоглядно окунуться в них, вырваться из бесплодной пустыни, в которой поселилось сердце. Я жаждал вновь перешагнуть порог империи чувственности и получить новый стимул к жизни. Но после вчерашнего вечера во мне проснулась осторожность. Нет никакой прелести в том, чтобы утонуть в эмоциях в одиночестве. Сойти с ума должны оба, причём одновременно. Иначе... иначе страшно подумать, что могу натворить. Я был готов совершенно открыться душой и сердцем и ринуться в водоворот любовных чувств, так как полагал, что события вчерашнего вечера пойдут по моему сценарию. Я рассчитывал, что мы с Анжеликой выпьем ровно столько, чтобы доводы разума несколько угасли, и незаметно от остальных проскользнём в номер отеля, пристроенного к ресторану. Но всё пошло не так.
После второго танца я вышел на улицу перекурить, а вернувшись, тщетно пытался отыскать среди веселящихся сотрудников очаровательную женскую головку со смешно топорщащимися в мальчишеской стрижке волосами. Анжелику я так и не нашёл. И, каково бы ни было стремление сохранить усиливающееся влечение к ней в тайне, всё же пришлось прибегнуть к помощи Наташи. По словам Наташи оказывалось, что Анжелика ушла с вечеринки по-английски.
Но не это обидно сейчас, когда шагаю с автобусной остановки по направлению к офису, вспоминая вчерашнюю вечеринку. Обидно то, что она не простилась со мной. Не пожалела (пусть даже неискренне, но выдерживая светскую любезность), что приходится уехать. Не улыбнулась, не чмокнула меня в щёку, не помахала ручкой на прощание. «Почему? — задаю сам себе вопрос. — Неужели что-то стрялось с сыном, что пришлось настолько спешить, что не нашлось минуты разыскать меня? Неужто ей всё равно, и наша песня, и танец, и взгляд, и прикосновение моих губ ничего не значат? Нет, не хочу в это верить. Неужели она испугалась собственных чувств ко мне, этого неожиданного поцелуя, на который хотелось ответить? Это — по-женски, но на неё непохоже. Не вяжется с её смелым поведением и знаками ревности».
Рукам снова захотелось схватиться за голову: опять масса вариантов, и ни одного ответа. Перспектива захватывающего любовного приключения с неизвестным и оттого интригующим концом отодвигалась, и это здорово портило мой настрой. Я начинал злиться на непонимание поведения Анжелики.
«Ах! Хотела бы — осталась на вечеринке. Не бывает неразрешимых проблем. Главное — желание, — пришла злая мысль, будто хотела изгнать сомнения и подвести черту под размышлениями. Глаза мои недобро сощурились. — Хотя... хотя вполне может быть, что она побоялась общественного мнения, осуждения коллектива, разговоров за спиной, сплетен. Да, это очень даже вероятно. Флирт на виду у общественности может продолжаться до определенного момента. А тут поцелуй. Женщине нужно иметь определённую смелость, чтобы наплевать на мнение большинства, которое, как говорят лучшие умы планеты, всегда не право. В делах амурных общество готово скорее поставить под сомнение добродетель женщины, нежели мужчины. Так уж повелось. Издавна. Патриархат, чёрт возьми, вещь хорошая. Но не в моём случае».
Продолжая рассуждать сам с собой, неожиданно для себя меняю направление движения. На ум пришла мысль, которую сам для себя ещё чётко не могу сформулировать, но ноги уже несут меня в обратную от офиса сторону.
Перекрёстки и тротуары крупной транспортной развязки, как и в любом другом городе, ютят массу крошечных заведений, торгующих всякой всячиной. Здесь и мобильные телефоны, и бытовая химия. Здесь, возле уличных раскладок с бижутерией, пиратскими компакт-дисками и карточками пополнения счёта, переминаются с ноги на ногу продавцы с непослушными от мороза пальцами. На их раскрасневшихся лицах — унылое ожидание случайного покупателя. Здесь же стеклянный цветочный павильон. Мне сюда.
За слегка запотевшим сплошным стеклом гордо, прекрасно, сознавая своё исключительное положение в мире цветов, смотрят на меня алые бутоны роз. Рядом, скромно улыбаясь, оттеняют великолепие роз стройные гвоздики. Между заносчивыми гладиолусами таятся преисполненные меланхоличной нежности орхидеи.
Конечно же, мне нужны розы. Вернее, роза. Одна, но самая крупная, самая яркая. Та, у которой отогнутые вниз лепестки символизируют готовность к интимной близости. И, протягивая продавщице с испытующей улыбкой купюру, становлюсь обладателем живого символа.
Мне представилось, как дарю эту розу Анжелике. Стремительно вхожу в кабинет. Взоры всех девушек прикованы ко мне. Мои глаза горят решимостью, рот полуоткрыт. Быстрым шагом подхожу к столу Анжелики. Встаю на одно колено. Молча, не произнося ни единого звука, протягиваю розу. Девушки шокированно роняют телефонные трубки и закрывают рты ладошками, сдерживая крик изумления. Умоляюще смотрю Анжелике прямо в глаза. Она вспыхивает, вскакивает с места, принимает розу, теряет дар речи и падает в обморок. Поднимаюсь с колен, разворачиваюсь и выхожу из кабинета. Фурор, апплодисменты, занавес. На доске почёта прикрепляют мою фотографию с надписью «Герой дня».
Наверняка девушки, опомнившись от первого шока, осудят моё поведение. Ведь Анжелика замужем, и я, получается, компрометирую её подобным поступком. Очень может быть, что Анжелика смутится и будет стесняться коллег. Станет избегать заинтересованных взглядов соседок по кабинету до конца дня. Будет краснеть, словно уличенная в чём-то недостойном, когда кто-нибудь из сотрудников войдет в кабинет и окинет непонимающим взором эту розу. Ну и пусть! Нужно делать прорыв в наших с Анжеликой отношениях. Я перед всеми распишусь в собственных намерениях по отношению к ней. И мне всё равно, кто что скажет. Заодно и проверю, как на неё действут общественное мнение, какое значение она ему придаёт. Тем самым, найду ответ на вопрос, почему Анжелика внезапно покинула вчерашнюю вечеринку. Или, если не найду, а Анжелика не захочет объясниться, отброшу один из вариантов.
«Какой же я умный! Одним выстрелом двух зайцев», — оценив последнюю мысль, довольно подумал я. Мне захотелось чмокнуть самого себя в лоб и погладить по голове.
«Только бы роза прежде времени не замёрзла», — беспокойно взглянул я на цветок, защищённый от зимнего ветра хрустящим целлофаном, и принялся отсчитывать последние двести метров до проходной предприятия.
События развернулись почти что так, как я и предполагал. Только с некоторыми отличиями. Девушки из бухгалтерии трубки не роняли и рты ладошками не закрывали. Но их взоры действительно были устремлены на меня, а в кабинете, когда только я вошёл, воцарилась мёртвая тишина. Только Оксана ошарашено выдохнула: «Вот это да-а-а!» Анжелика покраснела не столько оттого, что я вручил ей розу, сколько от моего актёрского преклонения колена. Мои уши краснеть не собирались, но это произошло помимо воли. Мои глаза поймали её взгляд, в котором читалась смесь недоумения, смущения, благодарности и тщеславной гордости, но в обморок Анжелика не упала. Мои губы не собирались издавать каких-либо звуков, но секунды через три после того, как роза оказалась в маленькой ручке Анжелики, я выдавил из себя: «Это тебе». Мои ноги собирались вынести тело из кабинета на счёт «раз, два, три», но перед уходом я замешкался, неуверенно оглядывая девушек и, по дурацкой привычке, засунув руки в карманы.
И всё же, покинув кабинет бухгалтерии, я был доволен собой. Я чувствовал себя Ромео, рыцарем Айвенго, Д'Артаньяном и ещё чёрт знает кем. Вспомнились слова Льва Толстого о том, что нет ничего высокого в том, чтобы быть влюблённым в свободную девушку и получить отказ. Но ухаживание за замужней дамой, изначально предполагающее, с точки зрения света, некую безответность чувств, придаёт мужчине высокий блеск трагического романтизма. Мысленно похлопав классика по плечу в знак согласия, я с гордым чувством выполненного долга вошёл в свой кабинет, уселся за стол и запустил компьютер.
— Вот наглец, — слышится с той стороны, где стоит стол Сергея. — Скоро к обеду приходить будешь.
— Вполне возможно, — шутливым допущением парирую добродушный удар.
— Как себя чувствуешь? — интересуется Сергей, явно намекая на похмелье, которое сам испытывал, хотя и старался скрыть.
— Изумительно, как никогда.
Пытливо смотрю на Сергея. От природы приподнятые внутренние уголки бровей сообщают его лицу вечную улыбку. Создаётся впечатление, что оно готово при первом же удобном случае сложиться в гримасу шута. И мне порой кажется, что он только затем и родился на свет, чтобы хохмить и заражать весёлым настроением окружающих. Задорно улыбаясь ему в ответ, думаю: «Знал бы ты, Серёга, отчего я себя чувствую изумительно. Интересно, догадаешься ли ты, зайдя в бухгалтерию, от кого роза на столе Анжелики? А если догадаешься, что скажешь? Станешь подтрунивать, как над Виталиком?»
— Везёт. В принципе, я тоже ничего. Бывало и хуже — завидует Сергей.
Я хохотнул и понимающе кивнул.
— А Виталика до сих пор нет, — не без сарказма замечает он.
И Сергей стал со смехом рассказывать, как вчера группа сотрудников уговаривала Виталика не садиться за руль. Но Виталик, махнув на все доводы рукой, сначала попытался сесть не в свою машину, потом долго открывал ключом от квартиры автомобиль. И всё же уехал, чуть ли не завалив сосну при выезде.
— Может, он просто дурачился? — в шутку предположил я. — По-моему, он должен был прекрасно проспаться на плече у Урсуловой.
Сергей засмеялся. Я вежливо улыбнулся в знак признания и, опустив взгляд, заметил мигающий значок сообщения в углу монитора. Сердце замерло. Неужели от неё?
— Ну ты даёшь! — в сообщении Наташи. — Это было круто.
Мне нечего ответить на сообщение, и я ставлю в ответе смайлик — смущённую покрасневшую рожицу.
— Твой поступок произвёл фурор. Все под впечатлением, особенно Анжелика. Но тебе не кажется, что ты её компрометируешь?
Я задумался. Теперь мне мой же поступок казался эгоистичным. До этой минуты я действительно мало замысливался над тем, что мог поставить Анжелику в неловкое положение. Ещё полчаса назад я представил свою реакцию, если бы оказался на её месте, и никакой неловкости не ощутил. Но я сделал проекцию: приписал Анжелике собственные ощущения в аналогичном случае. Мне стало неуютно в своём кресле. Радость исчезла, вместо неё поднялось раздражение на возможную правоту Наташи.
— Не кажется. Почему ты так думаешь?
— Она же замужем, а теперь будут ходить слухи. Мало ли. Не дай Бог.
— Можно подумать, я при всех предложил ей заняться сексом. Я хотел подарить ей эту розу. Я захотел так и сделал так. И рад этому.
— Вот-вот, ты думаешь только о собственных чувствах, а о том, каково ей сейчас, ты, конечно же, наперёд не думал.
— Но здесь ничего такого нет. Ах, что за мещанство, Наташа! Можно подумать, мы живём в девятнадцатом веке. Завтра я тебе подарю розу и Оксане. Ты будешь говорить то же самое?
— Не нужно ничего мне дарить. И мы с тобой оба прекрасно знаем, что ты хотел сказать этой розой. И сказал... Но ты, Олег, так неосторожен! Ладно. Не мне тебя учить. Ты мужчина взрослый и тебе виднее. Смотри сам.
— Ладно, — заканчиваю переписку.
Я расстроился. Теперь я чувствовал себя не доблестным романтичным рыцарем, а грубым неотёсанным мужланом. В голову пришло, что необходимо извиниться перед Анжеликой. Пальцы снова легли на клавиатуру.
— Привет ещё раз, Анжелика. Ты извини меня за эту розу. Я подарил её от чистого сердца. Но при этом не подумал, что могу тебя скомпрометировать.
— За что ты извиняешься? Мне было приятно.
Пальцы застыли в воздухе. Её ответ поверг меня в шок. Только что я чувствовал себя эгоистом до корней волос и настроился раствориться в извинениях,... а тут...
— Ну, я не знаю. Могут слухи пойти. Сплетни всякие. Тебе будет не по себе.
— Меня не волнуют слухи. Почему мужчина не может подарить мне цветы? Что тут такого? Мне всё равно, кто как на меня посмотрит.
Всепоглощающее чувство уважения к Анжелике охватило меня.
В моей жизни как-то само собой получалось, что имел длительные любовные отношения не с одной замужней женщиной. Но каждая из них избегала проявления чувств на людях. Каждая из них старалась сохранить внешние приличия. Как будто в страсти и любви, ограниченной несчастливым супружеством, есть что-то неприличное. Я принимал условия этих женщин, но внутренне противился такому положению. Конечно же, я понимал, что до поры до времени, пока исход отношений неясен, неизбежно утаивание чувств к другому от мужа, его друзей, родни и т. п. Но почему не коснуться, почему не поцеловать, почему не посмотреть нежно на того, кого любишь, при чужих, абсолютно чужих людях? Неужели в этом есть что-то постыдное?
И вот, Анжелика — исключение из правил. Это было так, как будто я искал сказочный эдельвейс, а все вокруг смеялись надо мной и говорили: «Фантазёр! Оставь эту глупость». И вот неожиданно, прогуливаясь в горах, я, сам того не ожидая, натыкаюсь на этот самый эдельвейс. Я до глубины души восхитился смелостью и силой этой женщины и в порыве эмоций воздел руки к воображаемому небу со словами на устах: «Благодарю тебя, Господи, за этот неожиданный подарок!» Пальцы вернулись к компьютерным клавишам.
— Прими моё искреннее уважение. Я восхищаюсь тобой. Ты придёшь сегодня на кофе?
— Конечно. Как всегда. Спасибо за розу. Она так красива и так благоухает!
Виталий заявился на службу каким-то помятым. Мы с Сергеем дружно ухмыльнулись, приветствуя его. Подмышкой у Виталия торчала полуторалитровая бутылка минеральной воды. Он тяжело плюхнулся в кресло и, с шипением откупорив бутылку, сделал несколько глотков подряд. Затем, подозрительно оглянув нас и не сказав ни слова, включил компьютер и принялся лениво щелкать мышкой.
Я, наконец, занялся служебными обязанностями. За два оставшихся рабочих дня следовало сформировать финансовый план на январь будущего года. Перед тем, как погрузиться в цифры, на радость Сергею я выбрал в «Win Amp» Depeche Mode. Виталий не преминул поморщиться и заявить во всеуслышание, что у него болит голова, и не были бы мы такими милостивыми и не сделали бы музыку потише. Мы с Сергеем переглянулись и иронически усмехнулись. За полчаса своего пребывания на службе Виталий, сделав пару деловых звонков, важно сообщил нам, что ему нужно ехать делать закупки для офиса в хозяйственный супермаркет и что, скорее всего, он не вернётся.
— Ладно, Виталик, езжай. Мы напишем шефу, что ты сегодня не в форме и вынужден уехать домой, — по-доброму поддел я его.
— Какое вам дело? За собой лучше смотрите. За себя я сам отвечу. Ты вообще, Олег, приходишь на работу, когда тебе заблагорассудится, — огрызнулся Виталий.
— Какой ты обидчивый, однако, Виталик. Шуток не понимаешь, — сквозь смех заметил Сергей.
Виталик, насупившись, пожал нам руки и вышел из кабинета. Оставалось уговорить Сергея покинуть офис раньше семнадцати часов. Я не стал ничего придумывать, дабы спровадить Сергея перед приходом Анжелики, а сказал прямо: «Серёга, почему бы тебе не уйти домой пораньше? Скажем, без десяти пять? А то ко мне Анжелика придёт».
— Без проблем, — абсолютно серьёзно ответил Сергей.
— Спасибо. Сочтёмся, — поблагодарил я его.
Ровно в пять вечера в кабинет впорхнула Анжелика. Кофе уже сварился, и кофеварка, поддерживая температуру, ворчала на тумбе. Деловые бумаги были аккуратно сложены на уголке стола. Я же, заклав руки за голову и протянув для удобства ноги, сквозь полуопущенные ресницы смотрел на мерцающий монитор и предавался радостному ожиданию удивительной женщины.
И вот она снова сидит рядом, вся наполненная внутренним светом. Снова малахит её глаз ласкает теплом мою кожу и сердце. Её взгляд изменился. Она смотрит на меня, будто я ей родной человек. Её улыбка не на губах, влажно поблескивающих. Она в глазах. Там же всемозможные оттенки радости и удовольствия. Оно, это удовольствие, передаётся мне. Так бы и сидеть, и молчать, и смотреть друг на друга. И не нужно ничего говорить, ибо мысль высказанная, как справедливо заметил Тютчев, — ложь. Мы всё читаем по глазам. Наш мир — это расстояние в тридцать сантиметров между нашими телами.
— Расскажи мне о себе ещё. Где ты раньше работал? — решает Анжелика прервать наше блаженное молчание и неслышно, с истинно дворянским воспитанием, отпивает кофе из кружки.
— В крупной фирме. Четыре тысячи человек. Флагман химического производства страны. Наверное, ты знаешь (я перечислил несколько брэндов).
— Кто же не знает, — мило улыбнулась она. — А кем ты работал?
— Заместителем финансового директора.
— Ого, — в её глазах мелькнуло уважение, — а почему поменял работу? Как ты здесь оказался?
— Знаешь, я бы и вовсе не уходил. Моя карьера шла в гору. Я достиг всего, о чём мечтал на тот момент. Но обстоятельства сложились так, что я был вынужден уйти. Почему — сказать не могу. Увы, от моего молчания зависит положение некоторых людей.
— Насколько я знаю, ты с Дальнего Востока.
— Откуда ты знаешь?
— Да так. Ходят слухи, — отмахнулась она и таинственно улыбнулась.
— Да. Так оно и есть, моё детство прошло в крохотном посёлке, далеко отсюда.
— И ты вот так, без всяких связей, переехал в другую страну и достаточно быстро сумел занять такую должность?
— Ну да.
Анжелика стрельнула в меня малахитовыми стрелами и качнула головой.
— Я тоже хочу всего сама добиться.
— Зачем? У тебя есть муж, ребёнок. По-моему, семья для женщины — это главное.
— Семья — это очень важно. Но далеко не всё. Я хочу быть независимой от мужа. Я хочу всего, (ты понимаешь?) всего добиться самостоятельно. Своими силами. Хочу работать. Хочу расти. Хочу, пока есть силы и упорство. Я не собираюсь здесь надолго оставаться. Подучусь, наберусь опыта и пойду дальше. Нужно идти вперёд. Жизнь одна.
— И нужно прожить её так чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, — закончил я за неё.
Анжелика засмеялась и весело посмотрела на меня. Мы снова замолчали и разглядывали друг друга. «Как хорошо, что ты приходишь ко мне без очков, — подумал я. — Нет, они тебя не портят. Но я обожаю твои глаза. В них всегда стоит волшебство».
Затем мои мысли вернулись к последнему замечанию Анжелики. Она говорила моими словами. Или это я говорил её устами. Не понять. Но то, что сказала она, так несвойственно женщинам! Я бы понял, если бы передо мной сидела девятнадцатилетняя девушка, восторженно смотрящая на жизнь и без всяких на то оснований уверенная в том, что она добьётся всего, чего ни пожелает. Причём, я бы поверил такой девушке, если бы допустил возможность заполучить всё через постель богатенького спонсора. Но Анжелике двадцать восемь. Она замужем. Причём, судя по её простой одежде и украшениям, замужем далеко не за банкиром или владельцем крупного предприятия. Анжелике двадцать восемь, и это значит, что она знает, о чём говорит. Она прекрасно сознаёт все трудности на своём пути, принимает их, и тем не менее так амбициозна и тщеславна.
Меня вновь захлестнуло уважение к этой девочке, какой она мне всегда казалась. Дыхание спёрло от восхищения и восторга. Как же мало на свете таких женщин! Как же хорошо, что такая женщина рядом со мной сейчас! Как замечательно, что я ей интересен, как мужчина!
— Почему ты подарил мне эту розу? Это было так неожиданно! Почему ты сделал это? — внезапно спросила Анжелика еле слышным голосом.
— Потому что я полюбил тебя.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Опубликовано на сайте Поле надежды (Afield.org.ua) 4 августа 2007 г.
ПРОИЗВЕДЕНИЯ ДМИТРИЯ ЛОБОВА:
Несостоявшаяся реальность, или Состоявшаяся нереальность. Рассказ
Один день. Рассказ
Отпускаю тебя. Рассказ
История одного утра. Рассказ
Сердце. Повесть
Aug 21 2007
Имя: Ирина
Город, страна: Украина
Отзыв: Уважаемый Дмитрий! прекрасная повесть, с нетерпением буду ожидать продолжения. Если есть возможность, сообщите где и когда можно прочитать окончание повести.
