Стояла ясная морозная ночь. Полная луна неподвижно покоилась в тёмном зеркале полуночного неба.
И звёзды были такими яркими и крупными, точно неведомый художник мягкой кистью стряхнул с мерцающих светил слои пыли, накопленные за все прошедшие века. И разверзнутый зев бесконечного космоса поглотил взметнувшийся прах.
Белые тропинки разбегались между сугробов.
Чистый воздух был пронизан серебряными лучами луны, точно натянутыми струнами неведомого инструмента. И лёгкие снежинки, падая с неба, задевали ажурными краями за тончайшие струны, и струны пели серебряными голосами, нежными и сладкими.
И почему-то пахло клубникой... И наст потрескивал, как сахар.
Эльвира возвращалась с дискотеки в приподнятом настроении.
Она жадно вдыхала морозный воздух, наслаждаясь его свежестью и чистотой.
И радовалась эху музыки, ещё кружившемуся в её голове, отблескам растаявшего огня, обрывкам смеха и голосов, всему тому, что было, есть и будет.
Эльвира радовалась самой себе — красивой, умной, неунывающей.
И несколько бокалов выпитых коктейлей вообще-то не играли никакой роли.
Она сорвала с руки перчатку и подставила ладонь падающим медленно снежинкам.
— Одна, две, три... — считала Эльвира вслух снежинки, опускающиеся на её ладонь, — четыре, пять, шесть...
Снежинки, не выдерживая жара её руки, таяли и превращались в прозрачные капли. Эльвира стряхнула их на землю и, смеясь, поспешила дальше.
Сегодня она возвращалась домой одна, без провожатых.
Поклонники настолько утомили Эльвиру, что у неё было такое ощущение, словно она объелась ванильного мороженого, приторного до мути...
Нестерпимо страстно ей захотелось сегодня одной мчаться по белым тропинкам заснеженного города, кружиться под луной и ловить на лету снежинки, как звёзды. Что она и сделала.
Очертанья домов и деревьев выплывали ей навстречу из лунного мерцания полутьмы.
Сладко ныло сердце. В голове восторженно гудели то ли колокола, то ли огромные шмели, то ли орган...
Эльвира сошла с тропинки и побежала по снегу, глубокому и пышному.
Добежала до высокой чёрной ели и уткнулась лбом в холодную шершавую кору.
Вдохнула смолистый запах. Обвила ствол руками.
И ощутила непонятную силу. Точно что-то древнее, могучее, ненасытное влилось в её плоть.
— Ты колдунья? — хрипло спросила Эльвира и засмеялась.
От её неосторожного движения ветки ели зашевелились, и с них посыпался снег.
Эльвира зажмурилась, и ей показалось, что это не снег летит с ели, а её величество цивилизация сбрасывает с себя одеяния... одно за другим.
Перед глазами Эльвиры невольно предстал обжигающий танец Саломеи — вздохи жемчужной ткани, слетающей с пылающего тела.
— И чью же голову ты попросишь в награду? — сорвалось невольно с губ зачарованной девушки.
Но тут с самой макушки ели хлынул поток накопившегося снега.
Он обсыпал Эльвиру с ног до головы. И она выбралась из снежного завала промокшая и абсолютно трезвая.
— Чёртовы коктейли! — выругалась она, пытаясь избавиться от снега, насыпавшегося за шарф, проникшего в перчатки.
Отряхнувшись, Эльвира решительным шагом направилась домой.
Нельзя сказать, что Эльвира была девушкой романтически настроенной, скорее, наоборот, она была особой, трезво смотрящей на жизнь.
Всё произошедшее с ней она приписала исключительно слоистым коктейлям.
Эльвира добралась до своего дома — серой кирпичной девятиэтажки, похожей издали на оплывшую свечку из-за, мягко говоря, странного вкуса архитектора, создавшего его, и из-за налипшего на стены мокрого снега.
В подъезде было темно. Лифт не работал.
Эльвира помянула в сердцах недобрым словом городское начальство и потопала вверх по ступеням.
Вдруг что-то извилось у неё под ногами, заорало благим матом и ослепило во тьме двумя зелёными огнями.
Эльвира отшатнулась и почувствовала, как сердце заколотилось возле самого горла. Но уже минуту спустя она пришла в себя, догадавшись, что это один из шестнадцати котов тёти Маши — кошатницы с четвёртого этажа.
Тётя Маша таким манером выпускала своих котов на улицу, но они все как один почему-то гадили в подъезде.
На тётю Машу не действовали ни ругань, ни угрозы, ни жалобы жильцов участковому.
Тот вообще сообщил жильцам, что у него до котов руки не доходят, но напоследок проникся их бедами и посоветовал потихонечку утопить котов одного за другим в ближайшей проруби.
Совет, конечно, дельный. Но ни у кого из жильцов рука не поднялась.
Таким образом, коты, избежавшие казни, продолжали творить на лестничных площадках своё мокрое дело и верещать по ночам под окнами.
Эльвира забралась на свой девятый этаж и полезла в сумочку за ключом.
Её родители, брат с женой и младшая сестра отправились встречать Рождество к бабушке в деревню. И на это время Эльвира осталась одна в 4-х комнатной квартире.
Почему Эльвира вместе со всеми не поехала к бабушке?
Действительно, почему не поехала?..
Не поехала, потому, что не поехала. Эльвира всегда делала только то, что ей хотелось делать.
И спорить с ней было себе дороже. По крайней мере, родители давно отказались от мысли как-либо повлиять на характер своей дочери.
Тем более, что особых хлопот Эльвира им никогда и не доставляла — не капризничала, не болела, училась хорошо, после школы поступила в институт.
А то, что жила по своему разумению, так что ж...
Эльвира достала ключ и уже собралась вставить его в замочную скважину, хотя в темноте это не слишком легко.
И вдруг что-то вздохнуло у ног Эльвиры, потом оно позевнуло, и зашевелилось что-то огромное и страшное.
По телу Эльвиры пробежали мурашки, она сжала в руках сумочку так, чтобы по возможности, отражая нападение неведомого существа, ударить его острым углом.
— Кто здесь? — переведя дыхание, спросила Эльвира.
— Я... — жалобно ответил знакомый голосок.
— Кто я? — машинально проговорили Эля.
— Нюся. Кто же ещё? Я тебя уже третий час жду. Села на скамейку и нечаянно заснула, а тут слышу шаги, догадалась, что ты ключ ищешь.
— Фу, ты! Как ты меня напугала! Зачем я тебе на ночь глядя понадобилась?
Эльвира открыла дверь, щёлкнула выключателем и впустила соседку.
Заспанная Нюся была закутана в серый бабушкин пуховый платок.
— Ну, чего тебе? Выкладывай! — сердито проговорила Эльвира, стаскивая с себя верхнюю одежду и сапоги.
— Эля! Ты что, забыла, какой сегодня день?! — всплеснула руками Нюся.
— Какой день? Обычный, — проворчала Эльвира, — 6 января.
— Да сегодня же сочельник!!! — воскликнула соседка, обдав Эльвиру ярким сиянием голубых глаз.
— Ну и что с того, что сочельник? Ладно, иди на кухню, поставь чайник. А я переоденусь.
Нюся послушно выполнила её распоряжение.
Минут через двадцать они уже пили чай с бисквитами.
— Эленька, солнышко! — Нюся умоляюще посмотрела в глаза Эльвиры. — Давай погадаем.
Эльвира чуть чаем не подавилась. Нюся вскочила и быстро-быстро застукала маленьким кулачком по спине Эльвиры.
Эльвира прокашлялась и спросила, — ты что, с ума сошла?
— Ну почему же сразу с ума? — Нюся обиженно потёрла ладошкой свой маленький носик, который каждую весну расцветал прелестными веснушками, — Элечка! Пожалуйста! Сейчас все гадают. Разве тебе самой не интересно, когда ты замуж выйдешь и за кого?!
— Представь себе, — ответила Эльвира, — я этими глупостями себе голову не забиваю. Когда захочу, тогда и выйду, и за кого захочу, тоже мне решать. А все эти гадания — глупость несусветная. Опиум для народа, короче, — отрезала Эльвира.
— Ничего не опиум, — обиделась Нюся, — хорошо тебе, у тебя поклонников целый табун. А что делать таким бедным девушкам, как я?
— Тоже мне бедная, — усмехнулась Эльвира, — а чего дома не гадаешь?
— Дома у меня народу полно. Уединиться негде. А гадать нужно так, чтобы никто не мешал.
Эльвира вздохнула.
— Элечка, ну, пожалуйста, — Нюся устремила на соседку глаза, полные мольбы.
— Ладно, гадай, — сказала Эльвира, — только я тебе в этих суевериях не помощница. Можешь делать, что хочешь. А я ложусь спать.
— Ой, спасибо тебе, Эленька! — Нюся чуть не запрыгала на месте от радости.
— Я всё, что нужно, с собой принесла. Только можно мне взять твои зеркала?
— Бери! — махнула рукой Эльвира, — только, когда будешь уходить, меня не буди.
— А как же дверь? — спросила Нюся.
— Захлопни. Никто меня не украдёт.
— Как скажешь...
Эльвира ушла в свою комнату, разделась, легла в постель и тотчас уснула.
А Нюся тем временем, взяв Эльвирины зеркала, отправилась в большую комнату, которая была для семьи Эльвиры и гостиной и столовой одновременно.
Девушка прикрыла за собой дверь. Поставила одно зеркало на стол, с обеих его сторон по зажжённой свече в маленьких подсвечниках, за спиной напротив этого зеркала установила второе. Опустила в стакан с водой бабушкино обручальное кольцо.
В комнате нависла тяжёлым пологом тишина.
Кажется, даже часы перестали тикать, и время остановилось...
Нюся немигающим взглядом уставилась в зеркальный коридор.
Суженый появляться не спешил... то ли с приятелями веселился, то ли замешкался спросонья, то ли вовсе не расположен был посреди ночи тащиться на свиданье к будущей жене в зеркальный коридор.
Нюся смотрела долго и упорно, но незаметно для себя уронила голову на стол и... заснула.
Когда она проснулась, свечи уже не горели. Было темно, хоть глаз выколи.
Нюся хотела было зажечь верхний свет, да передумала, выбралась потихоньку из гостиной, добралась до прихожей, и, помня, что Эльвира запретила её будить, открыла входную дверь, переступила через порог и захлопнула её за собой.
* * * *
За окном между увязших в снегу деревьев бродили тени.
Луна точно рукавом прикрыла лик набежавшей тучей.
Ветер раскачивал фонари, и тусклые мазки света падали на зыбкую стену тьмы.
Позвякивали неведомые колокольчики, то ли окликая кого-то, то ли постанывая и сокрушаясь...
Эльвира спала неспокойно. Она ворочалась и вздыхала.
Её мучила жажда, но она не находила в себе сил проснуться и дотянуться до стакана с водой, стоявшего на прикроватной тумбочке.
Какой-то странный шорох вспархивал и бился совсем близко.
Эльвира застонала и силилась проснуться.
И тут ей показалось, что кто-то огромный, закутавшись в чёрный плащ-балдахин, стоит между ней и её обычными весёлыми цветными снами.
Её сны — маленькие жизнерадостные гномики в разноцветных одеждах — изо всех сил стараются пробиться к ней, толкают и дёргают исполинскую фигуру в чёрном, но ничего не могут поделать — их сил явно недостаточно, чтобы справиться с гигантом.
И вдруг фигура в плаще взмахнула руками, как крыльями, и весёлые человечки попадали наземь и обратились в разноцветные камешки, какие обычно выбрасывает пенное море горстями из своих глубин.
— Что ты делаешь?! — закричала Эльвира, — чучело окаянное!
Она уже хотела в гневе наброситься на него и задать ему трёпку за обиженных человечков, но тут она увидела его лицо!!!
Всё вокруг засияло и запело от его неземной красоты!
Крик замер на губах Эльвиры. Её глаза расширились и стали бархатными. А сердце затрепетало и забилось, как птица, рвущаяся на свободу.
— Кто ты? — выдохнула она в изумлении.
— Твой суженый... — дивный голос его не поддавался сравнению по звучанию ни с одним музыкальным инструментом.
— Суженый?.. — переспросила удивлённая Эльвира.
— Разве ты не хочешь, чтоб я был твоим? — ответил он вопросом на вопрос.
— Жажду! — закричала Эльвира неожиданно для себя. Она слетела с постели и вихрем понеслась к нему.
Но он, избежав её объятий, покачал головой.
— Не теперь... — прошептали его губы.
— Но почему? — разочарованно спросила Эльвира.
— Ты должна расколдовать меня.
— Расколдовать? — её правая бровь поднялась к виску.
— Да, любимая, — выдохнул он.
— Что за чушь! — произнесла она недовольно, — я в такие игры не играю.
Его фигура замерла в скорбной позе у окна.
Свет луны тончайшим серебром обтекал его дивный профиль.
Эльвира чувствовала, как кровь стучит у неё в висках.
— А нельзя ли без глупостей? — тихо спросила она, — ты назвал меня любимой...
Он кивнул, оставаясь безмолвным.
— Так стань моим и не морочь мне голову.
— Это невозможно, — ответил он печально.
И хрустальное эхо, подхватив его голос, застонало на тысячу ладов и оттенков, проникая в сердце девушки и томя его.
— Ты хочешь, чтоб я расколдовала тебя? — спросила Эльвира.
Он снова кивнул.
— Но мы живём не в средние века. Может быть, ты отбросишь в сторону свои глупые розыгрыши. — Она шагнула к нему и протянула навстречу руки.
— Я не шучу, и совсем не разыгрываю тебя. Почему ты не веришь мне?! — на этот раз в его голосе прозвучала невыносимая мука. Он медленно опустился перед ней на колени и склонил голову.
Эльвира переступила с ноги на ногу.
Она думала о том, послать ли его к чёрту или попытаться поймать и прижаться к соблазнительным сочным губам.
Выбрав второе, она устремилась к прекрасному незнакомцу.
Но он стремительно поднялся и молниеносно отскочил к противоположной стене.
— Неужели ты хочешь погубить меня? — воскликнул он горестно.
— Тебе не надоело валять дурака? — спросила Эльвира.
— Эля... — прошептал он, потупив свои чудные глаза, — выполни мою просьбу, и я навсегда стану твоим.
Эльвира не любила слово «навсегда». Что значит «навсегда»? Она хочет его сегодня. И совсем неизвестно, будет ли она желать его так же страстно через месяц, год, два...
Но неожиданно для себя, она произнесла, — хорошо...
Он облегчённо вздохнул.
— Но прежде, чем я выполню твою просьбу, сбрось свой плащ. Может быть, у тебя только лицо прекрасное. А сам ты либо хромой, либо горбатый. Не могу же я кота в мешке покупать. Мучайся потом с тобой всю жизнь.
Он ослепил её своей улыбкой и сбросил плащ.
Его фигура была верхом совершенства!
Эльвира хотела попросить его сбросить ещё несколько предметов мужского туалета... но решила, что ещё успеет это сделать.
Он нравился ей всё больше и больше. И она решила принять правила его игры.
— Ну, ладно, суженый, — сказала она, — ты уже знаешь, что меня зовут Эльвирой, а тебя? Ну, что очи потупил, свет очей моих? — на губах Эльвиры дрожала улыбка.
— Ты хочешь знать моё имя?
— Всенепременно!
— Зови меня Елисей.
— Королевич, что ли? — весело рассмеялась Эльвира.
— Нет, я князь! — из его чёрных очей неожиданно вырвались снопы ослепительного света! — но ты можешь называть меня королевичем.
Эльвира даже зажмурилась от неожиданности. Когда же она открыла глаза и смахнула с ресниц невольные слезинки, глаза его были хотя и светлы, но спокойны.
— Послушай, королевич Елисей, уж не ангел ли ты случайно? — недовольно спросила Эльвира.
— Ангел, — ответил он искренне.
— Только этого мне не хватало! — воскликнула Эльвира.
— Но ведь ты обещала, — прошептали его губы еле слышно.
— Ладно, ладно, — взмахнула она рукой, точно отгоняя свой гнев, — что же я должна сделать, чтобы помочь тебе?
— Расколдовать меня, — поправил он.
— Ближе к делу, — проговорила Эльвира.
— Ты должна испытать на прочность сердца семерых юношей.
— И каким же образом я должна проделать эту операцию? — усмехнулась Эльвира.
— Очень просто. У тебя есть поклонники?
— Допустим...
— Сколько?
—Андрей — раз, Борис — два, Виталий — три, Геннадий — четыре, Евгений — пять, Леонид — шесть, Дмитрий — семь, — сосчитала своих воздыхателей Эльвира.
— Ну, вот, видишь, — вздохнул он облегчённо, — их как раз семь.
— Пока семь, — согласилась Эльвира.
— Пусть они докажут тебе свою любовь.
— Каким образом? — улыбнулась она лукаво.
— Только не тем, о котором ты подумала, — рассердился он.
— Да?..
— Пусть во имя тебя совершат какой-либо героический поступок! Или хотя бы глупость... Что-нибудь из ряда вон выходящее! Безумное! Разве не для этого существуют влюблённые мужчины?..
— Ладно, я подумаю, — согласилась она весьма неохотно.
— Знаешь ли ты, какие раньше были девушки?! — вздохнул он сокрушённо.
— Ну и какие же? — заинтересовалась она.
— Они теряли голову от любви, они бросались в любовь, как в омут с головой! Любовь была для них всем! Понимаешь, всем! Они жертвовали собой! Вся их жизнь была в любви! Любовь была дороже чести!
— Надо же, как тебя занесло, — удивилась Эльвира. Она сладко позевнула и потянулась всем телом, — ну, во-первых, — сказала она, — терять голову от любви — это думать не головой, а тем местом, что под юбкой.
Он хотел ей возразить, но она жестом заставила его замолчать, — я ещё не всё сказала. Во-вторых, раньше барышням делать больше было нечего, как только грезить о любви и мечтать о замужестве. Теперь же есть удовольствия покруче. И современную женщину будущая карьера волнует гораздо больше, чем какой-то там принц на белом коне с его охами и ахами при луне, и всякими там хрустальными башмачками. Ну, и в-третьих, я абсолютно не поняла, о какой чести ты там воздыхал? Если о постели, то я не против получить удовольствие с таким экзотическим мальчиком. Такого, как ты, я ещё не пробовала.
Она посмотрела на него, — у тебя есть с собой презерватив?
— Что?! — растерялся Елисей.
— Нет, значит, — сказала она, — но, по-моему, у меня в сумочке есть парочка.
— Подожди! — остановил он её.
Эльвира обернулась.
— Ты хотела бы повелевать миром? — воскликнул он жарко.
— Миром? Нет, конечно, — Эльвира передёрнула плечами, — только этого мне не хватало. У меня и своих дел достаточно.
— Тогда чего бы тебе хотелось больше всего? — растерянно спросил он.
— Просто жить, — ответила Эльвира, — окончить институт, найти интересную работу, не растерять друзей по пути на свой Олимп.
— А замуж ты собираешься?! — не выдержал он.
— Собираюсь, но не теперь.
— Когда же?!
— Когда встану на ноги. Заработаю деньги на квартиру, машину, вообще на приличную жизнь.
— А ты хотела бы получить деньги прямо сейчас?
— Нет.
— Почему?! — искренне изумился он.
— Потому, что просто так ничего с неба не сваливается.
— А если ты выйдешь замуж за богатого?
Эльвира искренне расхохоталась.
— Чему ты смеёшься?
— Я не идиотка, чтобы лезть в мышеловку.
— Не понимаю.
— Чего ж тут непонятного?! Зависеть от денег мужчины — значит зависеть от его капризов. Мне такого счастья задаром не надо.
У Елисея опустились руки, — ну, хорошо, — проговорил он, — ты хотя бы хочешь меня поцеловать?
— Очень! — загорелась Эльвира, — тебе расхотелось бегать от меня по комнате?
— Расхотелось... — он подошёл к ней и заглянул в девичьи глаза.
Эльвира смотрела на него, не мигая, и зрачки её становились всё шире. Невидимое пламя разгоралось в её душе. Она положила одну руку ему на плечо, а другой коснулась лба, пробежала пальцами по щеке и остановилась на подбородке.
Эльвира была высокой, и их губы находились почти на одном уровне.
— Елисей, — произнесла она его имя.
— Что?
— Ничего...
Губы Эльвиры прильнули к его губам. Она почувствовала, как какое-то странное пламя охватило всё её тело. Грудь Эльвиры высоко поднялась. И она почувствовала, как что-то острое вонзилось в её сердце. Боль была настолько острой, что она едва не закричала.
Сдержав крик, Эльвира с изумлением посмотрела на Елисея. Ей казалось, что в глазах юноши танцует ритуальное пламя.
— Что с тобой? — спросил он нежно, когда она отпрянула от его губ.
— Ничего...
— Правда?
Эльвира кивнула и снова прильнула к его губам.
Теперь она ощутила, как стрела, вонзившаяся в её сердце, расправила свои лопасти. И снова боль стала нестерпимой. Она отняла губы и стала жадно хватать воздух.
— Что с тобой? — снова спросил он.
— Ничего!
И в третий раз Эльвира не прикоснулась, не прильнула, а впилась в его губы неистовым беспощадным поцелуем.
Её рука ухватилась за скользкий шёлк его одежды и рванула его со всей силы. Она хотела разорвать ненавистную ткань и ощутить живое тело Елисея.
Но, увы, с его пораненных губ сорвался хриплый вскрик, он вырвался из её рук и исчез. Буквально растворился в воздухе, оставив в её руке клочок сверкающего шёлка.
— Дьявол! — выругалась Эльвира и бросила кусок ткани на пол.
Она не помнила, когда заснула. Тяжёлый сон сковал её, как броня.
...Помнила только, что бродила по каким-то затерянным тропам. А потом скакала на диком коне. Белая пена хлопьями падала со спины и с боков жеребца.
— Елисей! Елисей! — кричала она. И даже эхо не отзывалось на её тоскующий голос, — Елисей! Елисей!
Дорога провалилась под копытами коня, и они оказались в холодном беснующемся потоке. Эльвира отчаянно боролась за свою жизнь и крепко держалась за гриву коня. Они выбрались на берег. Эльвира упала вниз лицом на мокрую траву и долго лежала, тяжело дыша. А когда поднялась, то конь рассмеялся ей в лицо, и из его ноздрей вырвалось пламя.
— Тьфу на тебя! — сказала Эльвира и... проснулась.
Стояла ясная морозная ночь. Полная луна неподвижно покоилась в тёмном зеркале полуночного неба.
Тётя Маша таким манером выпускала своих котов на улицу, но они все как один 
— Ну почему же сразу с ума? — Нюся обиженно потёрла ладошкой свой маленький носик, который каждую весну расцветал прелестными веснушками, — Элечка! Пожалуйста! Сейчас все гадают. Разве тебе самой не интересно, когда ты замуж выйдешь и за кого?!
Позвякивали неведомые колокольчики, то ли окликая