ИНТЕРЬЕРНЫЙ СПОР

Тихая комната, озарённая светом. Незатейливый интерьер, кровать, шкаф, тумба с телевизором, стол и пара стульев. На стене картина, радующая взгляд и приобщающая к искусству, на полу пушистый коврик, создающий уют и ласкающий ноги.

Ах, да мы совсем забыли о настольной лампе. Она придает некоторую освещённость в тёмное время суток и проливает свет на строки в книгах и многое другое.

Всё продумано до мелочей, просто и со вкусом!

И вдруг, ни с того ни с сего, как гром среди ясного неба, да ещё в довольно высокомерном тоне, кровать бросила вызов всем присутствующим. «Я здесь самая главная! Попрошу обращаться ко мне не иначе как «Ваше Величество Кровать». С меня начинается день и на мне заканчивается, я пристанище любви и именно мои подушки — утешение слезам».

— Какая наглость, — возопил телевизор. Спать можно и на полу, а вот без моих развлекательно-информационных программ нечем было бы хозяину снимать стрессы, а без новостей он бы отстал от жизни.

В спор вступил шкаф и с сарказмом заметил:

— А как насчет радиоактивных излучений, не считая полный комплект негативных раздражений от не всегда хорошего информационного поля? Тоже мне важность — голубой экран. Я шкаф, который хранит сотни книг, множество ценных вещей, необходимых человеку, с уверенностью заявляю — без шкафа не бывает в доме порядка. Но я не кричу, что я самый главный. Я — это я. Я рад, что я нужен.

— Почему тогда хозяин вечно вешает всё на мою спинку? — застонал стул. — Порядок от него, какой порядок? Посмотри, ты с верху до низу забит ненужным хламом. Памятник величия изображает. Разберись со своей молью и нафталином, и не воображай. Громадина, загромоздил полкомнаты, дышать нечем.

— Я — это я, ехидно передразнил шкаф второй стул, а по-твоему, «Я — это не я»? Тоже, мне, книжный хранитель, умничает он здесь.

Стол со строгостью воспитателя детского сада сказал стульям: «Потише, стульчики, потише. Конечно, интеллектуальные способности нельзя измерить размером головы, но зачем же так резко к тем, кто вдвое больше вас. Я тоже не на последнем месте в доме. Стол — это удобно, это полезно, а стало быть — необходимо».

Ночник устроил светомузыку: «Как я нервничаю, все кричат, все галдят, доказывают свою важность, да если я не включусь ночью, вас никто не увидит. Подумаешь, какие важные».

Картина и коврик молча переглянулись, общаясь на уровне мысли. Их взгляды на жизнь совпадали, несмотря на разницу в положении.

Нужны были положительные эмоции, которые снимут раздражение, вызванное выскочкой кроватью.

Картина заговорила мягким дружелюбным тоном:

— Какая разница, кто главный? Не в этом дело. Главное, что все мы здесь, и мне думается, что это не случайно.

Как бы вторя ей, коврик произнёс:

— Из множества похожих шкафов, стульев, столов выбрали именно вас. Все мы здесь друзья, ибо любим одного и того же человека и для него мы хотим быть самыми лучшими.

— Ах, оставьте ваши проповеди, — довольно резко проскрипела кровать. — Друзья! Триста лет мечтала водить дружбу с тем, кто стелится под ноги. А ты, — кровать уничтожающе взглянула на картину, — ты, всего лишь жалкая копия, отголосок чужой мысли, смеешь учить других.

Но справедливость должна была восторжествовать.

Открылась дверь, в комнату вошли люди, приподняли кровать, невзирая на её возмущённые скрипы, и вынесли прочь из комнаты. Через минуту в комнату внесли добродушного толстячка, велюровый диванчик с весёлой расцветкой. Он не прочь был пообнимать всякого, кто присаживался на него, и при этом он довольно улыбался.

Хозяин сменил обстановку.

Картина тихо произнесла:

— Ничто не вечно в этом мире. Вещи, люди, всё преходяще, все мы всего лишь гости.

Стулья переглянулись и сказали:

— Ах, картина, не тревожь пружин души. Нам стыдно за свою несдержанность. Извини нас, пожалуйста, шкаф. Глупо как-то получилось, и чего это мы завелись?

— Раздражение, наверно, заразно, а высокомерие вредно.

Телевизор с пониманием добавил:

— Незаменимых вещей нет, а память вещь упрямая. Хорошо, если о тебе хорошо вспоминают.

Диван излучал благожелательность, в комнате стало светлей. Выглядел он солидно, но не высокомерно.

— Всем здравствуйте! Я ваш новый сосед, если потеснил, извините! — и он в смущении начал произносить отрывистые фразы: «задумка автора... новый дизайн... для удобства потребителя», а потом вздохнул и добавил: — Меня так смущает мой размер, мне кажется, я занимаю слишком много места.

Коврик мягким голосом ответил за всех:

— Что вы, с вами здесь стало уютнее. Хотя вы больше прежней кровати, но с вами ничуть не тесно.

В комнате зазвучала тихая мелодия внутренней гармонии. Каждый был на своём месте, всем было хорошо вместе, они радовались новому дню, понимая, что жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на ненужные споры.