Он полюбил её за её книги.
Он позволил очаровать себя этим стремительным обволакивающим строкам...
Глубокая страстность и осторожная нежность зыбкой музыки слов опьянили его и, завладев воображением, завладели сердцем.
Ему казалось, что стихия, живущая в её романах, и есть её душа.
Как океан, вздымая волны, беспредельно властвует над миром суши... прилегающей к нему, так всё написанное ей властвовало над ним, самозабвенно погружающим своё сердце в мир отражённой реальности, который был реален ровно настолько, насколько реально зазеркалье, переливающееся из одной серебряной плоскости в другую... третью... и так до бесконечности...
Ему даже в голову не приходило, что в её книгах нет и намёка на её собственные чувства, переживания... и в её героях нет ничего от неё самой.
...О да, сначала она совершала необычные шокирующие поступки, которые будоражили его сердце и переполняли неизведанными доселе чувствами.
Он никогда не забудет взгляды её глаз, которые она не умела ни отводить, ни опускать.
Её глаза! Они похожи на южные звёзды — такие же огромные и влажные... выплывающие из ниоткуда и в никуда погружающиеся...
И цветы, которые она дарила ему на глазах у всех. Этот небрежный жест, полуулыбка — не более, чем мерцание света в уголках чувственных губ.
И он принимал эти цветы, вдыхал их дурманящий аромат, и глаза его при этом становились блестящими.
Всё чаще и чаще он испытывал желание выпустить своё сердце из груди, как голубя из клетки...
В первые дни знакомства, она как бы случайно касалась его рук... а потом всё смелей, всё настойчивей её пальцы скользили по его лицу, обводя контуры губ, щёк, подбородка, тонули в его кудрях...
Ему казалось, что она вдыхает аромат его волос, точно так, как вдыхают запах весенних цветов.
Он и был для неё весенним чистым цветком...
До поры до времени.
Потом, когда её ладони обжигали его бёдра сквозь ткань брюк, ему казалось, что он теряет сознание.
После коротких встреч он приходил домой и погружался вновь в её романы, как погружаются в океан, и её лик неотступно плыл перед его глазами, лик, подобный мраморному изваянию далёкой античности, залитый светом солнца и окружённый бликами звёзд, он был желанным и тёплым.
...Ничто под волшебством воды и света не говорило о том, что мрамор холоден, как всякий камень. Взлелеянный, одухотворённый, он впитывает тепло и излучает нежность, но изначальная холодность рано или поздно берёт в нём верх... до нового огня дневных светил, до шелеста прибрежных волн.
Он ничего не желал знать. Волшебные слова превратили его сердце в прочнейший сплав идеальной любви и пробуждённой чувственности.
В тот вечер он мечтал о свадьбе.
Он был уверен, что она хочет того же. Её взгляды, касания, улыбки — всё говорило о том, что она хочет быть с ним... Всегда... Вечно...
Погружённый в свои мечты, он витал далеко-далеко.
Как вдруг услышал шелест гравия. Кто-то шёл по дорожке плавно и быстро одновременно.
И через миг она буквально выплыла из фиолетовой мглы, окаймлённой серебром созвездий.
Она держала в руках лилии, белые лилии, источающие тонкий аромат.
Казалось, что он капал, как нектар, и растекался в воздухе.
Она не обратила внимания на его изумлённый взгляд, на запоздалую попытку подняться ей навстречу.
Небрежным взмахом руки она бросила букет ему на колени.
Он не успел подхватить длинные гладкие стебли, и они соскользнули на землю, рассыпались возле его ног.
— Я принесла вам новую книгу, — она улыбнулась и добавила с гипнотизирующей откровенностью, я хотела вас видеть, я думала о вас целый день. Я стремилась и тосковала.
Он радостно протянул ей навстречу руки, и они слились в долгом объятии.
— Позволь мне ласкать тебя, — сказала она тихо, — позволь утонуть в твоих ласках.
Он хотел рассказать ей о своих мечтах, но она закрыла его губы ладонью, мягкой и ласковой.
...А потом на веранде она обвилась вокруг него всем своим телом гибкой лианы.
И он забыл обо всём на свете — и о своих мечтах, и о её книгах...
Неистовая, как ураган, она набросилась на него. В одно мгновенье слетела с него одежда, как сорванные ветром паруса с кораблика по имени «Мечта»...
Накренившись на миг, он завис над постелью, чтобы рухнуть в океанскую глубину её страсти.
— Ты хочешь? — спросила она, порывисто дыша.
Хотя о чём было спрашивать?..
— Да! — выдохнул он.
Утром за завтраком, ощущая себя самым значительным и счастливым мужчиной, он спросил, — какого числа состоится их торжество.
— Торжество? — переспросила она рассеянно, прислушиваясь к стрекоту кузнечиков за окном, — Какое торжество?
— Нашей любви!
— Нашей любви? — её правая бровь взмыла вверх, — но... по-моему, торжество нашей любви было прошедшей ночью. Разве не так?
— Да, конечно, — поспешил согласиться он, — но я говорю о свадьбе.
— О свадьбе? — она не скрывала изумления, — прости, — проговорила она быстро, встретив его полный нежности взгляд, — но мне кажется, что мы недостаточно хорошо знаем друг друга... Видишь ли... желание близости — одно, а торопиться с заключением брака...
Понимая, что он хочет ей возразить, она положила ладонь на его руку и сказала с особой теплотой в голосе, — не спеши. Нам так хорошо вместе. Давай будем просто счастливы. Согласись, — она погладила его руку, — всему своё время.
Он молча кивнул, проглотив обиду.
Когда она ушла, он пытался успокоить своё сердце тем, что она, скорее всего, права. Если не торопить события, то всё настанет в своё время.
Наступившая ночь успокоила его окончательно. Он более не сомневался в её любви...
И хотя в последующие недели она всё чаще и чаще находила отговорки, чтобы не встречаться, ссылаясь на занятость, он верил ей и терпеливо ждал. Он не мог заставить себя думать о том, что она не любит его и... никогда не любила, что все её романтические поступки всего-навсего гимнастика ума...
Откуда ему было знать, что она не выносила ничего, что надо было бы продолжать.
И даже тогда, когда она сказала ему, что им нужно время, чтобы отдохнуть, друг от друга, он попытался сохранить иллюзию её ответной любви, упрашивая её только об одном — не прерывать окончательно их встреч.
Печально вздохнув, она сказала, что не хочет обманывать ни себя, ни его. Дальнейших слов она не произнесла — его взгляд кричал от боли.
И всё-таки они расстались.
Его сердце, как раненый голубь, билось о прутья клетки...
Страдая молча, он не искал новых встреч.
Прошли долгие годы.
Он не выпускал её из виду. Он знал о ней всё или почти всё.
Юноша, влюбившийся когда-то в романтические строки, поседел, но сердце его так и не научилось отсчитывать время...
Судьба свела их вместе через двадцать лет на банкете в чью-то честь.
Ни один мускул не дрогнул на её лице, когда их представляли друг другу. Она не узнала его... или не захотела узнать.
И когда он пригласил её на танец, она смотрела в его голубые глаза и улыбалась прежней улыбкой немного уставшего солнца.
И он, вопреки разуму, видел её такой, какой хотел видеть, какой видел всегда.
Хотя и знал, что мраморное изваяние останется прекрасным именно оттого, что ничто, даже время, не трогает его мраморного сердца, одухотворённого улыбкой божества.
Он полюбил её за её книги.
Её глаза! Они похожи на южные звёзды — такие же огромные и влажные... выплывающие из ниоткуда и в никуда погружающиеся...
Казалось, что он капал, как нектар, и растекался в воздухе.
Утром за завтраком, ощущая себя самым значительным и счастливым мужчиной, он спросил, — какого числа состоится их торжество.
И хотя в последующие недели она всё чаще и чаще находила отговорки, чтобы не встречаться, ссылаясь на занятость, он верил ей и терпеливо ждал. Он не мог заставить себя думать о том, что она не любит его и... никогда не любила, что все её романтические поступки 
Прошли долгие годы.