Помните фильм «Двадцать лет спустя»? Там главная героиня, многодетная мама, приезжает на встречу с одноклассниками и вспоминает свою жизнь. Ее спрашивают: «Где ты работаешь?» Она отвечает: «Я — мама», а в ответ: «Это понятно, а где ты работаешь?» Вот так.
Когда я была маленькая, мои родители сняли дачу на лето. Место называлось волшебно: Рождественно. Меня поселили вместе с маминой тетей, бабой Маней, она нянчила меня с младенчества. Светлый, чистый домик, дивная природа вокруг. Я до сих пор помню, какой невиданной красоты полянки мы отыскивали в окрестностях. Я помню это лето, как самое тоскливое в моей жизни. Потому что со мной не было мамы. Мама работала, жила в Москве. Приезжала в пятницу вечером и уезжала вечером воскресенья. Я все время ее мучительно ждала. Ложилась спать в восемь вечера не потому, что хотела, а чтобы быстрее наступил новый день, и приблизилась пятница. Спала с маминым халатом. Бегала встречать ее к электричке и носилась там туда-сюда, страдая от нетерпения: «Ну где же она?!» Баба Маня жаловалась маме и плакала, ей казалось, что мне с ней плохо. Но мои горести к бабе Мане отношения не имели, мне было плохо без мамы. Вот. Теперь, когда я думаю, что мои дети хотят от меня слишком многого, я вспоминаю то лето и мое одиночество.
В какой-то момент мне стало казаться, что я не так живу. Ничем серьезным не занята. Не работаю. Социально не реализовываюсь. Мир моих интересов необычайно узок: школа, детский сад, дом, летом дача. Всего этого, как будто мало для меня. Я опечалилась. Решила срочно все поменять. Выйти на работу.
Дома все обрадовались как будто новому приключению. Дочка уговаривала меня пойти работать нянечкой в детский садик. В ее кругах эта профессия считалась очень почетной, а ей хотелось мной гордиться. Хотя, возможно, ей просто хотелось, чтобы я была рядом...
Работа нашлась внезапно. Вдруг меня пригласили. Как раз то, чем я хотела заниматься. Опять же хорошие деньги. Мой шанс!!! Ура! Младшая дочка в саду, средний сын и старший — школьники. Подружка ахали: «Ах, ты вышла на работу! Какое счастье! У тебя теперь совершенно новая жизнь!» Жизнь действительно, стала иной. Я накупила строгой одежды и по утрам была озабочена ее выбором. Все шло прекрасно. Начальство мной довольно. Дело развивается — работы все больше, свободного времени все меньше. Со временем прелесть новизны и боевой задор утихли, наступили суровые будни. Я стала уставать. Приходила домой в восемь, а в девять дети укладывались спать. Мы перестали читать книжки, а перед сном зажигать свечку и разговаривать разговоры. Средний сын гулял один после школы. Иногда без перчаток, в шапке набекрень. (Вот для чего нужна мама!) После школы дети сидели у телевизора. Заработанные деньги уже не было сил потратить с удовольствием. Все как-то складывалось не очень...
Давным-давно, когда родился мой средний мальчик, я завела такой блокнот, где записывала важные вещи: сколько весит, когда полезли зубы, какие прививки как перенес. Он рос, и в тот же блокнот стали записываться смешные высказывания, события детской жизни. Постепенно вошло в традицию записывать каждый наш день. Тетрадок становилось все больше, и назывались они «Книга про нашу жизнь». К моим запискам все относятся очень серьезно. Иногда сын подходит ко мне и говорит: «Случилось вот что. Запиши». Так вот, пока я «горела на производстве» наша книга стала писаться медленней. Все важные вещи стали проходить мимо меня. Я затосковала. Мне все время хотелось домой, к детям, встретить из школы, надеть перчатки, накормить обедом. Душа не на месте. Делаю одно, думаю о другом.
Вот так...
Концом моей карьеры стали теплые майские праздники. Мы семьей уехали на дачу. И целыми днями были вместе. Я чувствовала себя счастливой, спокойной, в ладу с собой. Как будто все вдруг встало на свои места. И я на своем месте. На самом лучшем месте на земле! Как я могла об этом забыть?!
Все меняется. Достаток определяется совершенно иными цифрами, чем лет, скажем, пятнадцать назад. Достойное существование тоже. Престижные вещи становятся все более дорогими. Я снова пошла работать. К счастью, большую часть своей работы я могу делать дома. Для меня это идеальный выход. Ведь в сутках, по-прежнему, двадцать четыре часа.
* * * *
«Мама, я уже большой мальчик, поэтому пойду гулять один!», «Я это не надену и никогда не буду носить!», «Только меня провожают в школу!», «Я сам знаю, что мне надо», и «У меня тоже есть права!». Эти фразы я в последнее время слышу все чаще и чаще. В них таится сообщение: «Я взрослый!». Присматриваюсь, и действительно.
Когда-то давно ребенок не засыпал в одиночестве. С ним обязательно нужно было лечь и лежать, пока он не уснет. Засыпал он по-разному, случалось и по часу, и по полтора. А я жутко злилась, что вот лежу, смотрю в потолок, теряю попусту время. А потом мне подумалось, что вот пройдет несколько лет, и он уже не будет просить посидеть с ним, полежать, побыть рядом. Он будет понемножку отдаляться. Тяготиться мамиными нежностями. И тогда, наверное, я стану скучать. Возможно, надоедать вниманием. И мне захочется всего того, от чего сейчас устаю и раздражаюсь.
Когда он был маленький, я носила его на руках, и нам обоим это очень нравилось. Потом, когда носить уже стало не по силам, мы ходили за ручку долго-долго. Теперь ребенок дает мне руку, только когда мы переходим улицу. И сразу отнимает. Засовывает ручки в карманы и идет. Независимый и сам по себе.
Я как-то задумалась о том, сколько времени есть у родителей? Мне казалось, лет пятнадцать есть. На самом деле меньше. Очень-очень мало времени на воспитание. Хотя воспитание — плохое слово. Пятнадцать лет на то, чтобы делиться собой. Почитать любимые книги, посмотреть спектакли и кино, погулять по зоопарку, рассказать свои мысли, повлиять на вкусы, привычки, пристрастия. Я думала, на все это у меня очень мало времени, оказалось, еще меньше.
Я, конечно, не готова! Как это, гулять один?! Мне все равно, что делают другие дети! Меня не волнуют все, только мой собственный мальчик! У меня замирает сердце, когда он отправляется за хлебом в магазин.
— Может, не надо? Может, я сама? — уныло спрашиваю я.
И слышу раздраженное «Мама!» в ответ. И прилипаю к оконному стеклу.
Его все меньше занимают игрушки. У него, оказывается, особенное, очень изящное чувство юмора. Свой собственный вкус. Вдруг открылось, что он обдумывает серьезные, взрослые вещи. И принимает зрелые, мудрые решения. Я даже не заметила, как он вырос. Был маленький, маленький, вдруг — раз — и уже большой.
У моей мамы две дочери: я и сестра. Лучше всего мама себя чувствовала, когда мы обе, как клуши, сидели дома. Рядом с ней. Не то, чтобы она нас куда-то не пускала, нет. Но очень расстраивалась, когда мы уходили. В юности меня это страшно раздражало. Теперь я — мама, и испытываю абсолютно те же чувства.
Отпускать от себя дите мучительно. Привязывать к себе глупо и опасно. Придется справляться в одиночку со своей истерикой. Мужчина же растет, в конце концов.
Другие произведения этого автора:
Feb 01 2005
Имя: Алёна
Город, страна: Черновцы, Украина
Отзыв: я очень долго фыркала на маму, когда она меня не пускала куда-то. Я заедалась с ней, если она мне не разрешала быть как все - независимой, взрослой. а потом... я поняла, что она переживает. Потом поняла, что она боится меня пускать. И теперь, прочитав эту статью, я ее поняла. Просто проблема в том, что она никогда не пыталась меня понять, или обьяснить свои поступки. и еще она вчено меня упрекала. никогда не замечая во мне хорошее и видя только плохое, она настроила меня против себя. Хотя я ее очень люблю
Но я до сих пор безвылазно сижу дома. сначала потому, что меня не пускали, а теперь потому, что я привыкла и вечно завалена делами. у меня нет времени на себя. мама хочет меня быстрее выдать замуж, а я не хочу. и снова расходимся во мнениях...
и что делать тогда?
