У луганской поэтессы Александры Фрольченковой вышел первый сборник стихов, в котором видное место занимает любовная лирика, — «Услышь меня» (2000). На выход его откликнулись известные собратья по поэтическому цеху. В. Спектор услышал в нём негромкий и чистый голос поэтессы. О. Холошенко нашла в любовной лирике её возвышенность и чистоту любовного чувства и в мажорных тонах его радостей, и в стихии печали. Она отметила неповторимость художественной палитры поэтессы — полутона акварели, и нашла добрые слова для первой книги автора-луганчанки: «Маленькая книжка, а сколько в ней тончайших оттенков, многоцветных штрихов, волнующих нюансов такого всеобъемлющего чувства, как любовь, и сколько оптимизма». Вот эти нюансы любовного чувства станут, как обещает заглавие статьи, предметом нашего разговора.
Книга стихов «Услышь меня» — сборник по преимуществу лирических миниатюр о любви — пока единственная книга активно работающей в литературе поэтессы и прозаика Александры Фрольченковой, часто печатающейся в периодике и коллективных сборниках. Она человек активной жизненной позиции, и несколько неожиданной оказалась ее поэтическая книга исповедальной интимной лирики, очень точно охарактеризованная Еленой Руни в аннотации к ней как «сборник — откровение, где основная тема — любовь, вечная, всепобеждающая, как сама жизнь». Не случайно в оформление его художник П. Н. Шевердин ввёл сердечки и листья-сердца, а ещё — космическую символику и око, взирающее на землю из космоса.
Эпиграфом к книге стали стихи Б. Гребенщикова: «Кто любит, тот — любим, /Кто светел — тот и свят». Пафос любви, как чувства светлого, святого, пронизывает сборник, состоящий из нескольких циклов, включающих даже в название любовный подтекст: «История одной любви», «Услышь меня», «Признание», «В тот час, когда...» Любовное кредо его лирической героини, отчётливо знающей, чего хочет она от Него, помнящей, что в народном языке синоним слова «любить» — «жалеть», сформулировано в миниатюре «Просьба»:
И молю, ненаглядный мой,
Будь побережнее со мной.
Увези от мирской суеты,
Огради, помоги, защити.
Поэтесса в последней строке нашла ёмкую, категорическую, запоминающуюся формулу любви, как чувства гуманного. Для её миниатюр характерен ямбический размер, с точной, хотя лишенной изысков рифмой, экономность метафор. Внутренняя энергия её стихов в точности, четкости поэтической мысли. А мелодичность их привлекает местных композиторов.
Принадлежит ли сердечное чувство её лирической героини к категории «любви увенчанной»? Похоже, что скорее нет: «Как от тебя я далека.../Проходят годы чередой, /А ты, любимый, не со мной». Что разлучило любящие сердца — и на это дают ответ поэтические строки: «ушёл любимый, слова не сказав». И поэтесса детализирует реалии неразделённого чувства: «Тоска, отчаянье и боль /Страданья, горечь и печаль, /И песня, что без слов...» И самое, может быть, странное в этой ситуации — «одиночества вдвоём»: «Я не твоя, и ты не — мой, /Зачем же вместе мы с тобой?» Эта человеческая драма в форме изящного иносказания в житейско-философском плане осмысливается в миниатюре «Диалог»:
— О чём молчишь?
— О нас с тобой.
— Но небосвод ведь голубой!
— Да, всё прошло: и гром, и дождь.
— А ты, наверно, бури ждёшь?
Лирическая героиня Фрольченковой — сильная и гордая женщина способна в ночь и непогоду уйти от лжи в человеческих отношениях. Энергии, воли, целеустремлённости ей не занимать. По сути, каждое стихотворение цикла — элемент, перипетия лирического сюжета. Героиня уходит от фальши молчания. «Расставание» — акт трагедии из четырёх строк, в котором последнее рифмующееся слово «под занавес» хлещет повторами звука «ч», как ударами бича, усиливая экспрессию повторов:
Тебя плащом укрыла ночь,
Меня уносит поезд прочь,
Никто не в силах нам помочь,
И мне невмочь... Невмочь!
В её коротеньких стихах заключена сложная гамма любовной боли: констатация разрыва отношений, конечно же, в образной форме: «Ветер задул свечу», упрёк: «Ты не сумел сберечь /Праздников наших встреч», смутная надежда: «Будет ли радость вновь?» Мысленный диалог любящих продолжается и после разлуки, когда весенняя молодая зелень сулит начало новой жизни. Для поэтессы диалектика любовного чувства — это «И слёзы и муки, /И неизбежность нашей разлуки». Неизбежность, когда лейтмотивом проходит мысль о закравшихся в отношения двоих «лжи» и «обмане». Менее всего в стихах поэтессы ханжеского однолюбства. Живое сердце жаждет пищи — и у её лирической героини зреет ожидание нового чувства, с его грозами, ветрами, верой в свою звезду и готовности сгореть «в страсти этого огня», встретить «нечаянную радость» (А. Блок).
Для А. Фрольченковой любовь со всеми её превратностями — чувство доброе: потери, утраты, пустоты заполняются «Любовью и добротой, /Надеждой и верой святой». Маятник любовных эмоций в её стихах знает амплитуды колебаний от счастья к счастью-страданию и просто страданию, на которое «легла тоски печать». Её мудрость любви — в убеждённости, что «всё в жизни зыбко», «всё в жизни сон». И это не убивает оптимизма поэтессы. Более того, чувства её проникаются космическими мотивами, особенно в романтических сравнениях: «снежинкой к тебе прилечу, /Я дождинкой в окно постучу. /Я звездою в ночи посвечу /И осенней листвой прошепчу». Психологически космизм этот мотивирован формой целомудренного молчания в реальной жизни. Он живёт лишь в любовной лирике с её гиперболами: «И пусть нас вознесёт любовь /Над суетою мирозданья». Мы привыкли к поэтической смелости общения с космосом больших поэтов, у которых «звезда с звездою говорит» (М. Лермонтов). В нашу эпоху космос стал ближе и доступнее, мы уже не шарахаемся от мистики. И наша поэтесса, обращаясь к звёздам — прорицателям, слышит: «Она /На одиночество, увы, обречена»
В небольшой книжечке стихов собрана, вероятно, вся любовная лирика автора, со всеми оттенками, гаммой чувств, а не только его кульминациями. Но иногда прорывается и та высота тона эмоций, которую можно сравнить с «верхним ля» у музыкантов:
Душа кричит надрывно, что есть мочи:
Ну, где же ты, любовь моя земная?
Нас безнадёжность повенчала.
И один из источников сердечной боли в её поэзии — невозможность простого взаимного счастья под одной крышей и надежда: «Когда-нибудь мы будем вместе». Перебирая любовные потери, она недоумевает: «Не знаю, в чём моя вина», если «были разлуки Были дороги, были обиды, были тревоги». Из этих признаний рождается тема нравственного очищения и просветления, надежда на новую «зарю у реки» — уже вдвоём. К слову, хронотоп — место и время в её стихах предстают в большом диапазоне: космос и вечность, казачья станица и лесная сторожка, яблоня в саду, ну, и «заря у реки».
Цикл «История одной любви» — это лирический дневник зрелых чувств догорающего лета, любви-печали на пороге осени, любви отчаянного мужества — «пусть будет всё — будь, что будет», ибо любовь бабьего лета к «нежданному-негаданному» — великий дар судьбы, пришедший «через годы и невзгоды». И понятен страх лирической героини ошибиться, ожечься, готовность все невзгоды двоих взять на свои плечи. И вдруг неожиданная, как падение с лестницы, когда разбиваешься насмерть, концовка последнего, уже зимнего «метельного» стихотворения цикла, может быть, с сознательным, как сердечная аритмия, сбоем ритма:
Только в окнах свет не для меня...
А за окнами метель мела...
И в этих строках — трагедия ухода без права на память сердца: «Перестану приходить /Я во сне к тебе». И ещё фатальнее и горше строки: «Теперь всё в прошлом, всё утрачено, /Друг другу мы не предназначены». Но в стихах о догорающем лете звучит очень человеческая и женская просьба: «Хоть разок ещё влюбиться разреши». Лирика Фрольченковой — лирика живой души. Её лирическая героиня знает: «И, как девчонка, вновь влюбляюсь я, /Потому, что не тлею — горю».
Лирическая героиня стихов Александры Фрольченковой — как на ладони. Если она даже не двойник автора, она чётко очерченный характер: жертвенная, нежная, страстная, мужественная, лишенная притворства, а, иногда в чём-то ускользающе неуловимая: «удалюсь за туманом вослед». Образ этот повторяется, варьируется в книге: «Появившись из тумана, /Растворилась в облаках. /И не женщина — виденье.../Сказка, чудо, наважденье...». И эволюция её любовного чувства передается через символику времён года. Особый акцент в стихах сделан на красках догорающего лета, золотой осени. И даже в миниатюре «Предзимье» на фоне тёмного неба и чёрного леса — рыжий костёр бегущей лисы. А вот герой её любовной лирики, к слову, как и лирики многих современных поэтесс,— образ собирательный, поэтическая абстракция, извините, с размытыми, как у фигуранта криминала на экране телевизора чертами лица. Перечитываю ещё и ещё книгу стихов, не мужчина, а образ любви, лишённый плоти. И вспоминаются «твои сухие розовые губы» героя Анны Ахматовой. А вот Её я вижу отчётливо. Сколько раз эти строчки звучали в нашей Литературной гостиной:
В розовом платьице,
бежевых туфельках
Буду являться в сиреневых сумерках...
Сколько ликов, оттенков любви в тонкой книжке моей землячки — современницы? Грешно-страстная и безответная, любовь-утрата и любовь-тень, взгляд, намёк, когда «большего и не надо», жертвенная: «Когда тебя коснусь плечом, /Я забываю все печали». Любовь-вражда: «Проходят дни, летят года — /Глядим врагами». Любовь — взаимное непонимание: «Не понял ты моей любви, /Такой большой, высокой, чистой». А есть ещё любовь — иллюзия с лёгким оттенком автоиронии: «Ты мне шептал: „Любимая“ /И я была счастливая». Есть и любовь — извечная «тайна великая»: «Ничего мы не знали о ней, /Чьё извечное имя — любовь». Автор одной — пока! — книги лирики на своём языке, со своей поэтической интонацией, красками своей палитры со светлой грустью рассказал о вечном — жизни души и сердца: «Я люблю, и хочу любить. / Не могу я другою быть».
У луганской поэтессы Александры Фрольченковой вышел первый сборник стихов, в котором видное место занимает любовная лирика, — «Услышь меня» (2000). На выход его откликнулись известные собратья по поэтическому цеху. 
Опубликовано на сайте Afield.org.ua (Поле надежды) 9 августа 2007 г.