...Владимир Викторович отметил свой пятидесятый день рождения в кругу своей семьи, у себя на даче.
Он очень не любил помпезности юбилеев. Потому в этот день с ним были только самые близкие люди, жена Светлана и две дочки! И всё! Светлана — врач-травматолог в больнице, где он когда-то лежал после падения со второго этажа. Старшая дочка, по стопам матери, тоже закончила мед. институт. И теперь работает вместе с ней...
Закончилось их торжество, весёлое и не шумное, но полное нежности и любви всех ко всем...
И вот Владимир Викторович сидит у костра, сжигая бумажные залежи из сарая и чуланов. Он слушает тишину, окружившую его после отъезда женщин.
Его женщины!
Самое дорогое, что есть в его жизни!
Он размышляет и об этом тоже, придерживает на коленях несколько тетрадок, кидая в огонь бумаги.
И, придерживая тетради, улыбается, думая о том, что рукописи не горят, пока не станут старым бумажным хламом.
Но этим тетрадкам ничего подобного не грозит. В них — его легенда! Легенда о «белокуром ангеле»...
Он думает о многом...
И о том, что рад находке этих тетрадей.
* * * *
5 октября
Я шла по двору медленно, глядя под ноги, осторожно наступая на опавшие листья клёна, которые шелестели под ногами, как бы перешёптываясь. Слушала их тревожный шёпот, и немного было жаль наступать на них, они казались мне живыми.
Вдруг увидела, что мне прямо под ноги падает мужчина. Я наклонилась над ним, он лежал на спине, закрыв глаза. Но слышно было его тяжёлое дыхание. «Жив», — подумалось мне.
Я узнала его, он жил в нашем доме. Он приоткрыл глаза и прошептал:
— Ангел, спаси.
По мобильному набрала «скорую» и назвала адрес, сказав, что человек выпал с большой высоты. Работала я медсестрой в больнице, и поэтому знала, что до приезда «скорой» нельзя трогать человека, так как может быть повреждён позвоночник.
Я знала его жену Люду. Мы с ней не общались, но при встрече всегда здоровались друг с другом. Надо скорее ей сообщить.
Дождалась приезда «скорой», они осмотрели его и увезли, сообщив мне адрес. Я сказала, что сообщу родственникам.
Когда я поднялась на пятый этаж и позвонила в дверь, мне долго не открывали. Наконец-то открыла Люда, она была в лёгком коротеньком халатике, босая. Волосы взъерошены.
— Что случилось? — испуганно взглянув на меня, спросила, поправляя халатик.
— Не волнуйтесь! Володю увезли в больницу. Ему стало плохо во дворе.
— А он разве дома? — растерянно спросила она. — Он ведь на работе.
— Не знаю, просто я шла домой и увидела его лежащим на земле. И сразу же вызвала скорую. Если хотите, я вас довезу до больницы. Я как раз поеду туда на работу.
— Я сейчас оденусь, — сказала Люда и закрыла дверь.
7 октября
Меня очень удивило поведение Люды, какое-то равнодушное, когда я сказала ей о Володе. Когда мы ехали в больницу, она сидела молча, не проронив в машине ни слова. Как будто боялась, что я буду её о чём-то спрашивать. А я не стала спрашивать, не люблю лезть в душу человеку с вопросами. Она сама мне расскажет, если сочтёт нужным.
Когда мы поднялись в хирургию, у Люды был какой-то растерянный вид, будто это она была виновата.
Она была женщина невысокого роста, миловидная, незаметная, немного полноватая, этакая пышка.
Я прошла в реанимацию, где работала медсестрой, и спросила у реаниматолога о состоянии поступившего. Он ответил, что крайне тяжёлое, и шансов мало. Но хирурги делают всё возможное.
Вернувшись к Люде, я ей всё рассказала, и сказала, что нужно надеяться на лучшее. Но Люда безучастно посмотрела на меня и пошла назад.
— Что-то здесь не то, — подумала я, — что-то она слишком равнодушная. Или натура у неё такая сдержанная.
Но тут же забыла о ней. Как всегда, работы было очень много — уколы, процедуры. И лишь к вечеру стало свободнее, и я подошла к хирургу спросить о состоянии Владимира. Иван Петрович сказал, что пока он очень тяжёлый, и рано о чём-либо говорить.
Я знаю, что у Владимира есть дочь 12 лет, самый трудный возрастной характер. Помню себя в этом возрасте — капризы, недовольство. Кажется, что тебя не любят, что ты никому не нужна...
Вот и Леру я часто вижу с подростками её возраста возле подъезда. Она стоит с каким-то парнем старше неё. У меня нет своих детей, и, глядя на эту компанию, иногда с пивом в руках, думаю, что хорошо, что их нет у меня...
А теперь я увидела Леру, она вышла из палаты Владимира. Я хотела её остановить, но передумала, пусть девочка побудет одна... Иногда нужно, чтобы никто не мешал, побыть со своими мыслями наедине...
10 октября
Сегодня пришла с дежурства вся разбитая, уставшая. Оно было тяжеловатое. Владимир так и не пришёл в себя...
У него повреждён позвоночник. Бедняга! Может, ещё выкарабкается?
К нему заходила Люда. Пришла, заглянула в палату, что-то спросила у санитарки и ушла. Как к чужому заглянула...
Завтра загляну к нему, сегодня не хочется ничем заниматься. Позвонил Дима, предложил встретиться, но сил нет никаких. Да и безразличен он мне стал. Не то, что раньше. Стоило ему позвонить, и я бежала к нему на крыльях любви. А теперь...
Ладно, попью чайку, приму душ... И в постель... Завтра Аня попросила подежурить за неё с утра. У неё какое-то мероприятие намечается...
11 октября
Утром еле поднялась. Мне что-то так тяжело подниматься. Наверное, старею. Ну ладно, не будем хандрить. Тем более, хорошие новости. Володя наконец-то пришёл в себя. Не знаю почему, но он затронул мою душу.
Когда зашла к нему в палату и посмотрела на него, то с трудом не разрыдалась. Чуть дотронулась до его руки. У него была большая, мужская рука работяги. Он, наверное, что-то почувствовал и чуть приоткрыл глаза. Прошептал:
— Ангел, где я, на небесах уже?
— Нет, — улыбнулась я сквозь слёзы. — Мы помогли вам спуститься на землю...
— Зачем? Я ведь не хотел... — И он замолчал.
— Молчите, пожалуйста, вам нельзя много разговаривать...
— А как вас зовут, ангел? — чуть слышно спросил он.
— Светлана — ответила я, улыбаясь.
— Светлый ангел, — попытался улыбнуться и он. Но улыбки не получилось.
— Молчите, вам нельзя разговаривать! А то сейчас уйду!
— Не уходите, пожалуйста, — попросил он, но закрыл глаза и уснул, как младенец.
Я потихоньку выскользнула из палаты, подошла к дежурному врачу. И сказала, что наш больной пришёл в себя и теперь спит.
— Это Вы так на него повлияли, что он при вас очнулся.
Я что-то сказала в ответ, что это не я.
Весь день летала на крыльях, играючи делала процедуры больным, всё время вспоминая его слова, что я светлый ангел. Что я, влюбилась, что ли?
Я живу вместе с мамой, которая работает здесь врачом. Это благодаря ей я тоже пошла в медицину, и ни капельки не жалею.
Мы живём в двухкомнатной квартирке, каждой по комнате. Мне поменьше, маме побольше. Вечером, если я свободна, на кухне допоздна пьём чай. Иногда нам составляет компанию Дима, наш сосед по площадке. Он одинокий человек и неравнодушен ко мне. Маме тоже он очень нравится.
Вечером я пришла домой, меня встретила моя мамуля.
— Как ты, доченька, очень устала? Что-нибудь случилось, ты сияешь сегодня!
— Приветик, мамулечка! — чмокнула я её в щёку, — да, случилось, пришёл в себя наконец-то мой «пилот» со второго этажа.
— Ну и как он? — поинтересовалась мама, — сильно пострадал?
— Как оказалось, не сильно. Несколько месяцев покатается в коляске. И если он сильный духом, а я уверена, что это так, то месяцев через пять будет как новенький.
— Ну и слава Богу! — ответила мама, пропуская меня на кухню. — Ужин готов.
— Спасибо, мамулечка, я сейчас, только руки помою, ой, как вкусно пахнет!
Я помыла руки, прошла на кухню. Мы с мамой поужинали и начали наш обычный чай, с обсуждением дня. Мама мне рассказала о своих больных. Я — о своих пациентах. И не успели заметить, как уже полдвенадцатого ночи наступило.
Я поцеловала маму и пошла в свою комнату. Она у меня очень уютная — минимум мебели, только диван, журнальный круглый столик, два кресла и шкаф одежды.
На стене — белые обои, на окнах — светленькие, лёгкие нежно-голубые занавесочки. На стенах висят картины-вышивки. Мамины работы. В этой комнате я чувствую себя очень уютно и комфортно. Я разложила диван. И легла, думая о Володе.
15 октября
Сегодня еле поднялась на работу. Так не хотелось вставать, лежала бы и лежала. Но надо было идти.
По-быстрому выпила кофе и помчалась, так как уже опаздывала. По дороге забежала в магазин, купила Володе фрукты, так как он пришел в себя окончательно, и его через несколько дней должны были перевести в общую палату.
И, как всегда, опоздала.... Но никто этого не заметил. Я быстро прошла в палату, где лежал Володя. И услышала громкий женский разговор. Потом из палаты выбежала Люда и, не заметив меня, пошла к выходу.
Я зашла в палату. Володя лежал бледный. Губы его нервно подрагивали.
Он с трудом открыл глаза, когда я подошла к нему и дотронулась до его руки, и попытался улыбнуться.
— Это Вы?
— Да, я, а что здесь произошло? — спросила у него.
— Да ничего особенного, просто я стал никому не нужен, в меня почему-то даже туфлей запустили. Это моя жена пришла сказать мне, что подаёт на развод. Давно у нас с ней нелады в жизни. Да я особо и не стремлюсь к ней... Напрасно Вы меня спасли... — улыбнулся он грустно.
У меня защемило в груди от его слов.
— Ну что Вы говорите ерунду? Раз Вам дана жизнь, то для чего-то надо её прожить до конца.
— Наверное, для того я падал, чтобы встретить Вас, мой Ангел! Мне сейчас захотелось выкарабкаться назло всем!
— Ну и чудесно, — будем карабкаться! Тут я вам принесла витаминов для выкарабкивания. Мы ещё повоюем!
— Ну да, не сдадимся! Спасибо вам! — уверенно произнёс он и опять закрыл глаза.
Я тихонько вышла из палаты.
Потом я узнала от санитарки, что был целый скандал. Люда в палате кричала в истерике, что он ей не нужен такой, инвалид, ей нужны деньги, а раз он не может их зарабатывать, то она подаёт на развод, а дочку ему оставляет.
Я, конечно, внутренне возмутилась поведению Люды, но вслух ничего не сказала, решив на днях сходить к ней домой.
Перед уходом домой я снова заглянула в палату к Володе. Он спал... Иван Петрович, хирург, сказал мне, что он должен поправиться, но для этого нужно немало времени, и что за ним нужен хороший уход.
Хоть одна приятная новость. Лера сегодня тоже заходила к отцу. Была у него долго... и вышла заплаканная.
Сдав дежурство Ире, я заскочила в магазин, купила продуктов на завтра. Завтра у меня выходной, но я решила, что утром постараюсь прийти к Володе, а потом, если получится, схожу к Люде.
Дома меня встретила моя мамуля, как всегда, с улыбкой. Спросила, как прошёл день, и поспешила на кухню разогревать ужин. Я прошла на кухню и за чаем всё рассказала маме. Она тоже возмутилась, пожалев Володю — ему тяжело придётся одному, с дочкой, ведь у неё сейчас переходный возраст, и развод родителей может повлиять на неё отрицательно.
— Да, я тоже так думаю, — ответила я, — и мне девочку жаль, она ведь очень добрая. Завтра схожу к ним в гости. Люда меня приглашала.
Как всегда, обсудили с мамой все проблемы и улеглись за полночь. Завтра можно поспать подольше.
17 октября
Утром встала поздновато, в половине одиннадцати утра, попила кофе с бутербродом, и стала собираться в больницу. По дороге зашла в магазин, купила фруктов, йогурта.
Когда я зашла в палату, Володя уже ждал меня, так как, увидев меня, заулыбался и стал похож на мальчишку.
— Добрый день, — поздоровалась я.
— Здравствуй, мой ангел, мне кажется, нам можно перейти на «ты».
— С удовольствием, — ответила я. — Ну как мы себя чувствуем?
— Мы замечательно! Особенно, когда тебя навещает такой ангел! Тогда и жить хочется! Тем более меня через несколько дней переводят в общую палату.
— Замечательно. Это хорошая новость! — обрадовалась я.
— А ты как? — спросил меня Володя.
— Тоже замечательно. Ты обрадовал тем, что тебе жить хочется. Вот тебе для радости, — и она достала из пакета связку бананов и апельсины с мандаринами. — Это тебе для поднятия настроения...
— Спасибо за внимание, — поблагодарил Володя, и в глазах появились слёзы. — Давно за мной никто так не ухаживал.
— Ну, что ты, — дотронувшись до его руки, смущённо пробормотала я, — всё нормально, мне пора! А тебе надо отдыхать!
Я увидела, что у него от слабости закрываются глаза, как ни старался он бороться со сном, улыбнулась ему и вышла из палаты.
По дороге домой зашла в магазин и купила вино «Мускат», так как вечером собиралась зайти к Люде.
Погода была тёплая, солнечная, не похожая на поздний октябрь. Ещё не все листья слетели с деревьев, и кое-где берёзки стояли зелёные. Я медленно шла домой, наслаждаясь хорошей погодой.
Домой идти не хотелось, и я решила прогуляться в сквере, который был недалеко от дома.
— Здравствуйте, — меня окликнули, я оглянулась и увидела Леру. Она стояла с подростками под деревьями.
— Здравствуй, Лера, — я подошла к ней, — а ты была у отца?
— Да, только один раз, а Вы?
— Я только оттуда, его скоро переведут в общую палату. Ты бы его навестила как-нибудь, он будет рад.
— Может, завтра загляну, — неуверенно ответила она.
— Я сегодня собираюсь к вам в гости, мама будет дома?
— Не знаю, приходите, может, застанете её.
— Тогда до вечера, я не прощаюсь.
— Хорошо, я передам маме, что Вы придёте, если она в состоянии будет вас принимать, — повернулась и убежала к своей компании, даже не попрощавшись.
К вечеру я собралась к Люде. Позвонила в дверь, мне сначала никто не открыл, и когда я уже хотела уйти, щёлкнул дверной замок, и я увидела Люду, которая была слегка навеселе. Она широко распахнула передо мной дверь.
— Кого я вижу, проходи!
Я прошла мимо неё в прихожую, сняла туфли.
— Пошли на кухню, — предложила хозяйка, пропуская меня мимо себя, и я ощутила сильный запах перегара и табака.
В кухне царил полный беспорядок, на столе лежала пепельница, полная окурков, стояла полупустая бутылка дешёвого вина, два стакана, неизвестно когда мытые. В мойке была посуда, которая осталась от обеда.
— Я, наверное, помешала? — спросила я Люду, присматривая себе свободную табуретку.
— Да ни капельки, — ответила Люда, подавая мне стул, — это ко мне заходил мой сосед, я его попросила кран проверить, что-то он у меня протекает, — но он уже ушёл.
— Ясно, — ответила я, доставая свою бутылку и фрукты.
Люда засуетилась, ища мне чистую тарелку и вилку, убирая недопитую бутылку и пепельницу с окурками.
Села напротив, разлила нам вино.
— Ну, за нас, молодых и красивых, — залпом выпила.
Я только пригубила, вижу, её уже развезло.
Она начала плакать, рассказывая о своей жизни.
Люда закончила нархоз. Пошла по распределению в торговое предприятие, но там не прижилась, уволилась. Устроилась на рынке, у своей знакомой, торговать посудой. Челночила. Зимой чтобы не замёрзнуть, согревалась горячительными напитками. Вот понемногу и втянулась. На рынке познакомилась с привлекательным мужчиной, он покупал у неё набор посуды в подарок. Один раз купил, второй — пришёл ещё за чем-то, на третий раз принёс цветы. Познакомились. Понравились друг другу. Стали встречаться. Он оказался инженером. Была бурная любовь. Она забеременела. Пришлось расписаться. Родилась дочка. Только куда эта любовь делась, Люда не знает. Жили просто так: каждый сам по себе. Жили ради дочери. Но она выросла без родительской любви. А теперь у Люды появился мужчина, который её любит. И она хочет развестись... Леру оставит с отцом.
— Но не сейчас же будешь разводиться, когда Владимир нуждается в помощи? — спросила я.
— А кто помогал мне, когда я нуждалась в ней? — она пьяно усмехнулась, — никто не виноват в том, что он решил полетать.
— Ну, зачем же так жестоко? — спросила я, видя, что она наливает себе второй стакан.
— А тебе трудно понять, и вообще, можешь забрать себе, раз ты такая сердобольная, я знаю, что ты его навещаешь, передачи носишь, — она выпила полстакана, — а мне никто не нужен!
— Даже собственная дочь? — удивлённо спросила я, — и как же Владимир справится с ней, за ним ведь за самим требуется уход?
— Да пусть сам как хочет, так и справляется, это не я толкнула его с балкона. Чай будешь?
— Да нет, спасибо! — Я уже не хотела оставаться в этой квартире. — Мне уже пора.
— А ты забирай его, я тебе его дарю. — И она пьяно засмеялась.
— Это же человек, а не вещь какая, чтобы её дарить или отдавать кому-нибудь, — поднимаясь из-за стола, ответила я, — спасибо за угощение.
— Заходи ещё как-нибудь, я тебе про Володьку расскажу, а вообще-то он неплохой мужик! — И она заплакала.
Я тихонько вышла из кухни, тут дверь открылась, и вошла Лера:
— Здравствуйте, ну что, пообщались с маманей? — она невесело усмехнулась, а в глазах такая тоска...
— Да уж! А ты заглядывай к отцу почаще.
— Как он, ведь он единственный, кто у меня есть! Ведь он это из-за неё, — она отвернулась, — но вы передайте папе, что были у нас, и что всё нормально. А я как-нибудь приду к нему.
— Хорошо, передам, ну мне пора, — я оделась, — пока.
— Пока.
Я вышла, и на меня накатила грусть и обида, всё вместе, шла очень медленно домой, размышляя о Володе, о Лере, о Люде, как люди опускаются до такого уровня, что им всё равно... Вообще-то Лера неплохая девчонка, только какая-то забитая.
Когда я пришла домой, было уже поздно. Мама встретила меня, как всегда, у порога, поцеловав. Я прошла на кухню...
И за чаем рассказала обо всём маме. Она выслушала, внимательно посмотрела на меня, рассмеялась.
— Ой, по-моему, ты влюбилась!
— Да ты чего? — я удивлённо посмотрела на неё, — ничего подобного, — смущённо пробормотала я.
— Да-да, вон как засмущалась!
— Не говори ерунды — я подошла к ней, чмокнула её в щёку. — Спокойной ночи, я пошла спать.
20 октября
Сегодня радостный день, Володю перевели наконец-то в общую палату. Он чувствует себя более-менее неплохо, только не чувствует ног, бедняга. По-прежнему лежит очень грустный, ничто его не интересует. Только когда Лера его навещает, оживляется немного, а потом опять впадает в грусть. И Люда ни разу не была у него. Видно, он её сильно любит, вот и переживает...
Когда я зашла к нему, он улыбнулся мне:
— Мой ангел пришёл, не нужно было спасать...
— Ну что ты такое городишь? А? — Постаралась быть с ним построже, но не получилось никак, засмеялась, — а что, стоять над тобой и смотреть спокойно, как умираешь, — раз ты приземлился мне под ноги, то веди себя прилично, и не говори ерунды! — Я дотронулась до его ладони, — раз выжил, то это кому-то нужно... Да тем более, сам просил тебя спасти.
— Ну, что ты принесла мне вкусненького? Ведь ты меня всегда балуешь.
Я достала печенье «йогов», которое сама испекла, и подала ему.
— ...Мм, никогда вкуснее ничего не ел, настоящий «наполеон».
— Я очень рада, что тебе понравилось моё печенье...
— И не только оно, — пробормотал он смущённо и рассмеялся, — вот не думал, что буду ещё смущаться перед такой красивой женщиной.
— Извини, но меня ждёт работа, можно, я загляну к тебе после?
— Конечно, можно, Кстати, моего соседа выписывают после обеда. Так что мы можем спокойно побеседовать.
— Договорились. Я позвоню маме, предупрежу, что приду попозже.
— А ты только с мамой живёшь? — спросил меня с интересом Володя.
— Ага, — ответила я, и, уходя, послала ему воздушный поцелуй.
— Я жду тебя, мой ангел! — рассмеялся Володя.
Я вышла из палаты, краем глаза заметила Люду. И подумала, что вовремя я ушла. Она меня не заметила, или сделала вид, что не заметила, не знаю, но к ней я не подошла, не знаю даже, почему... Если бы она хотела, то сама бы ко мне подошла. А раз не подошла, то, значит, так и нужно.
Я с трудом дождалась вечера, позвонила маме, предупредила, что приду сегодня попозже. Она меня поняла. И сказала:
— Счастливо.
Я в ответ засмеялась, мамуля изучила меня наизусть...
После сдачи дежурства я слегка подкрасила губки, улыбнулась сама себе и пошла к Володе.
Он, видно, меня ждал, так как я открыла дверь, и он улыбнулся такой улыбкой, что у меня сердце ёкнуло. «Держи себя в руках», — приказала я себе, но в ответ расплылась в улыбке. Ох, как трудно держать себя в руках, особенно когда тебе этот человек нравится...
— Ну, как ты, я вот принесла чайник, чай будем пить...
— Обязательно, Светлана! Будем! С тобой всё будем!
Я нарочно нахмурила брови.
— А что ты имеешь в виду?
— А чего ты вдруг нахмурилась? — заметил он сразу, — хмуриться надо мне, а не тебе...
— А что случилось? Люда? — догадалась я.
— Она самая, — грустно ответил он. — Она как будто нарочно ходит сюда, чтобы сделать мне больнее.
Я сделала вид, что не слышала, и занялась приготовлением чая. Достала два пакетика, положила их в две чашки, залила кипятком, поставила настояться. Помогла Володе удобнее устроиться на кровати, протянула ему одну чашку. Когда наши пальцы соприкоснулись, мы оба вздрогнули, и я опустила голову. Подала ему печение, которое он попросил достать из тумбочки.
— Как хорошо, — сказал он, отхле6нув горячий чай. — Давно мне не было так хорошо... — Он посмотрел на меня долгим взглядом.
— И мне тоже хорошо, — улыбнулась я, отведя взгляд в сторону, — а теперь колись, что у тебя произошло, ведь мы с тобой друзья.
— Да ничего особенного, теперь всё прошло, ты со мной, Светланка! У тебя такое светлое имя! Как и душа твоя светлая! — Он дотронулся до меня рукой.
— Да нет же, я вижу, что тебе очень плохо, — я накрыла его ладонь своею, — выговорись, тебе станет легче.
— Уговорила, — слабо улыбнулся Володя, — но предупреждаю, что слушать надо долго.
— А меня никто не гонит, — в ответ улыбнулась я.
И он начал рассказ.
Володя родился в обыкновенной семье. Родители были врачами. Он был единственным, разбалованным ребёнком. В школе учился кое-как. Но судьба всё решила по-своему. Когда он учился в пятом классе, умерла его мать. Потом в автомобильной катастрофе погиб отец. И Володя остался совсем один. Ему сначала было очень трудно.
А потом втянулся, и у него наладилась нормальная жизнь. В старших классах подтянулся в учёбе. Окончил почти на все пятёрки. Поступил в институт, Одновременно работал, чтобы выжить. Так, год за годом, и окончил институт, пошёл инженером на завод. Женился, родилась дочь. Кажется, жить бы и жить. Да стал замечать, что любовь куда-то делась. Жена стала приходить навеселе. Её, конечно, можно было понять. Она настоится на своем рынке, товар не всегда идёт, вот и привыкла немного к спиртному. Ей денег хотелось, а где их взять у простого инженера? Вот и пошло-поехало. Одна радость — дочка, которая его понимала. Потом он стал замечать, что Люда вообще перестала обращать на него внимание. У неё откуда-то появились деньги, хорошие вещи... А ведь такая любовь была!
— Ну, вот и всё! Заморочил я тебе голову, наверное! — грустно сказал он.
— Ничего не заморочил, — наоборот, мне было очень интересно узнать о тебe, — она погладила его руку, он благодарно сжал её ладонь.
— Спасибо тебе, мой светлый ангел! — проговорил он тихо.
— Больной, вам пора отдыхать, а то пожалуюсь вашему врачу, — нарочито весело проговорила я, сделав вид, что не слышу его, — я уже пойду, мне и правда пора. Я завтра снова приду. Хорошо?
— Я буду ждать, — он слабо улыбнулся. — До завтра.
Я с трудом сдержалась, чтобы не наклониться и не поцеловать эти обветренные губы, улыбнулась.
— Спокойной ночи, мой хороший!
И вышла из палаты. Пошла в гардеробную, переоделась.
Когда пришла домой, было уже одиннадцать часов ночи. Я не стала пить чай с мамой. Она уже спала. Приняла душ. И легла спать.
Долго не могла уснуть, всё время, прокручивая рассказ Володи в голове.
23 октября
Несколько дней не записывала, работы было много. К Володе заглядывала только на несколько минут. Очень много больных. Еле уговорила заведующего хирургическим отделением никого к нему не подселять...
Вчера вечером заходил мой сосед. Приглашал погулять, но я отказалась. Тогда он пригласил к себе на чай. Я тоже отказалась, сказав, что устала очень. Он огорчился, но настаивать не стал, так как понимал, что я действительно устала и хочу отдохнуть. Дима вообще замечательный друг и сосед. Он живёт один. С женой развёлся давно. Но никого так и не нашёл. Видно, очень любил свою Лену. Я вчера и в самом деле легла пораньше. Надо было привести свои мысли в норму. А кроме как в постели, мне негде это сделать. Похоже, я всерьёз полюбила, раз не могу никак мысли в норму привести. Я очень ветреная особа...
Я вспомнила, как мы познакомились с Димой. Они с женой приехали в наш дом в то же время, что и мои родители. Дима первый раз пришёл к нам что-то одолжить. И с тех пор они с женой часто стали заходить мна чай, на мамины пироги, да и просто так, посидеть на кухне. Жена его, Ира была неплохая женщина, но что-то у них не сложилось, и они развелись. Она переехала на другую квартиру, но отношения с ней у нас остались по-прежнему хорошие.
Я заметила, что Дима ко мне неравнодушен, он стал чаще проявлять ко мне знаки внимания. Задержится у нас иногда дома, посмотрит на меня многозначительно. У меня со временем любовь к нему прошла. Но он ещё питает надежды...
Димка...
Это проблема!
Мы часто выбирались, с ним на природу или в его загородный дом, который он поставил над чудной речкой, среди чистого и доброго леса. Бывало, ходили в театр или на концерт. Мне всегда было интересно, как он, среди своего серьёзного бизнеса, находит для меня столько времени? Мне, человеку патологически неорганизованному, этого не понять никогда. Но этот серьёзный, солидный человек проводил со мной уйму времени, доставляя массу счастливых минут. С ним было хорошо, надёжно и удобно. И как мужчина он, откровенно сказать, хорош. Мы не дети. И взявшись за ручки не ходили. Всё было! И было хорошо! Благодаря ему — человеку, делающему всё хорошо. Я понимаю, что Дима полюбил меня. И мне он, что там, симпатичен. В свои 48 подтянут, активен, подвижен, как ртуть. Самое же ценное, что он не остановился в своём желании учиться, узнавать новое, старается понять человека, который рядом. Хотя ему, настоящему миллионеру — владельцу заводов газет, пароходов, — двигаться душою вперёд уже и не очень-то и надо. Но ему интересно! И с ним интересно! Он как-то свозил меня в Италию. И без гида, сам, показал и рассказал столько, что у меня рот ещё неделю после не закрывался! Любит он меня! И мне всё это начинало нравиться. Однажды он даже подарил мне колечко из лунного камня. И мне понравилось, что не брюлик в золоте. Это было бы банально. И он это понял.
Он ворочает своими большими деньгами, здорово и не пошло ухаживает. Ни разу не попытался меня купить...
Почти, кстати, купив именно этим.
И я уже готова была платить по счетам, которых никто не предъявлял.
Готова была!
Но он не будет падать с балкона под ноги женщины. Хотя может. Тренировка позволяет...
Но не будет!
...А мой «ветреный» Володька прыгнул, боясь упустить, рискуя напугать, прыгнул, разрушив тихое, созревающее счастье в особняке с тёплым полом и камином. Прыгнул, как в омут, в поисках спасения...
И спасся!
И, наверное, спас от чего-то и меня?
От чего?
Да от выверенного, правильного решения, наверное?..
Или от жизни без него?
Он, ветреный, повеял на меня своим ураганом так, что я слетела с наезженной дороги.
И полетели мы «с его ветром в голове»...
А Дима стал проблемой.
От всех этих дум я и уснула, решив, что раз полетела, то лететь надо.
А сегодня вечером я зашла к Володе в палату, в коротеньком халатике. На мне были лишь трусики, бюстик я никогда не ношу...
Хотелось понравиться ему. Он как раз спал. Я подошла к нему тихонько, стою, наблюдаю. Он как будто бы услышал меня, открыл глаза. Улыбнулся, протянул руки ко мне:
— Иди сюда, мой ангел светлый, Светланка!
Я села у него на кровати, взяла его руку в свою.
— Милый, — проговорила я очень тихо, гладя его руку, но он услышал. И вздохнул глубоко.
— Как же мне хорошо с тобой, ты пахнешь ромашкой и лесом. Поцелуй меня, пожалуйста.
Я подошла к двери на ватных ногах, закрыла её изнутри, потом вернулась к нему, наклонилась. И поцеловала его, ощутив сухие губы. Он ответил мне долгим поцелуем, Вложив в него всю свою страсть. А дальше сама не знаю, как всё случилось...
Но было потрясающе здорово! Он двигался во мне со всей своей мощью. Я еле сдерживала в себе стон, который вырывался из меня...
И я поняла, что он будет ходить. И от этого он меня ещё больше заводил. Когда всё закончилось, я упала обессиленная на его грудь. Он ласкал мои волосы, улыбался и шептал ласковые слова, от которых я млела.
— Милая, ласковая, нежная. Ты меня вернула к жизни, мой ангел.
— Я сама не знаю, как это случилось, но я не жалею, — она поискала глазами свой халатик и нашла его на второй кровати. А мои трусики лежали на полу возле двери. И как они туда попали? Уму непостижимо.
Мне было очень хорошо и уютно в объятиях этого мужчины. Но надо было уходить...
Я с сожалением встала... И пошла за трусиками, ощущая восхищённый взгляд Володи, не торопясь, нагнулась, испытывая его терпение, и, услышав его стон, надела их, так же не торопясь, потом взяла с кровати свой халатик, накинула его на себя.
— Не испытывай моё терпение, — простонал Володя, глядя, как я застёгиваю халат.
Я повернулась к нему, подошла. И поцеловала его.
— Мне было чудесно. Спасибо тебе. До завтра.
— Родная, ты завтра придёшь ко мне?
— Обязательно, милый, — я взяла его руку в свою. — Спокойной ночи.
И вышла, открыв дверь ключом. Я шла летящей походкой домой.
На душе было очень хорошо и легко. Я открыла дверь, мама встречала меня на пороге, как всегда. Я чмокнула её в щёку, сняла ботиночки.
— Что случилось? Ты вся сияешь, — спросила меня мамуля.
— Да, мамулечка моя, случилось, — счастливо засмеялась я, проходя на кухню, — чай готов? Мне много надо рассказать тебе.
— А как же Дима? — спросила мама после моего скромного рассказа, я ей рассказала то, что было можно.
— А что Дима? Сердцу ведь не прикажешь! Полюбило оно другого, — ответила я.
— Так быстро? — удивилась мама. — Но у него же семья, дочка. Да и знакомы вы недавно.
— Он мне давно нравился, да и то, что во время полёта он приземлился мне прямо под ноги, ведь не случайно, — рассмеялась я. — А что семья, так он говорит, что давно у него её нет, и они только живут под одной крышей. Мне только дочку жалко. Хорошая она очень.
— Ой, смотри, доченька, тебе виднее, — проговорила мама, — сама-то намучилась с твоим отцом.
— Не волнуйся, мамуля! Всё будет ок! — чмокнула в щёку, — ну, я пошла, а то больных много, да и устала я что-то, спасибо за чай и спокойной ночи.
Я хотела поскорее побыть одна со своими мыслями.
Он очень не любил помпезности юбилеев. Потому в этот день с ним были только самые близкие люди, жена Светлана и две дочки! И всё! Светлана — 
Утром еле поднялась. Мне 
Опубликовано на сайте