Это была бесконечная ночь в длинной череде таких же бесконечных ночей. Она опять лежала без сна, пытаясь в сотый, тысячный раз понять — почему? Почему так пусто, неуютно и бессмысленно на душе. И как с этим жить. И как жить вообще. Должно же быть что-то стоящее, верное, ради чего стоило бы жить. Что наполняет смыслом и радостью. Не должно же быть только так — боль, неудовольствие, выкручивающая наизнанку душу неудовлетворённость и злость. И ещё пустота. Бесконечная, звенящая пустота.
Человек, от которого она родила детей, был чужд и далёк. Что-то хорошее было, когда-то, но дальнейшая жизнь вскрыла полное несоответствие между ними. Несостоявшаяся душевная и духовная близость развела их по разные стороны барьера. Жизнь проходила под изматывающим душу прицелом. Он всеми силами пытался перетащить её на свою сторону. Зверел, пил, выматываясь от бесплодных бесконечных усилий. Она отбивалась, пытаясь сохранить себя. Мечтая об одном — расстаться. Близость, некогда приносившая неизъяснимое удовольствие, без включения души потеряла для неё былую прелесть. Перешла в безразличие и нежелание. А с увеличением нажима с его стороны вернуть всё на круги своя — в яростное неприятие. Он был уверен, что борется за семью. Как всегда, благими намерениями... Не желая утрачивать, как он считал, своё — он не отступал. Доводя её до изнеможения, ещё больше усиливая неприятие и желание разрыва.
Когда-то они были неплохими любовниками. Тогда их всепроникающая искрящаяся чувственность погружала в мир бесконечного райского наслаждения, которое моментально исчезало, стоило им вылезти из постели. Души говорили на разных языках. Но это терпелось, был противовес, который почему-то считался любовью. Наверное, внутри души всё-таки знают правду и знают, что почём в этом мире. Ощущение, что что-то не так, что что-то неверно, не покидало... А потом выключилось и тело... Всепоглощающая чувственность ушла, как вода в горячий песок... А и Б сидели на трубе... Что осталось... ТО, с чем тяжело и плохо жить. И ещё плохо спать.
И она опять не спала. Перерывая в сотый, в тысячный раз бесконечные ящички архива своей памяти... Где был перекос, где жизнь свернула не туда? Почему для неё невозможна любовь? Почему, выбирая когда-то этого человека, она думала, что это любовь... Почему?.. Столько перерыто, пересмотрено... Не то, всё не то... Когда же в первый раз душа сверкнула? Когда ей было по-настоящему хорошо и радостно от близости другого человека? Когда она почувствовала потребность быть рядом с кем-то? Вот... Нашла... Господи, неужели? Неужели это было?! Так чисто и хорошо...
Ей 13. Круглая, застенчивая девочка с огромными карими глазами, стыдящаяся своей полноты. В пионерлагере и в школе все взгляды мимо неё... Она привыкла... Он был сыном подруги матери... Миловидный спокойный мальчик, спортивного сложения. Она и не надеялась понравиться. Просто была собой. Спокойно и ненавязчиво они подолгу разговаривали, когда их матери тонули в груде модных журналов, кофе и последних новостей. Удовольствие от подобных вещей ей казалось сомнительным. Она этого не скрывала от него. Ведь существует столько вещей, которые могут по настоящему затронуть душу... С каждой новой встречей их отношения теплели... Просто друзья...Но как это чудесно... Она с радостью и удивлением осознала, что ждёт этих встреч. С радостью и удивлением поняла — он тоже. Можно было говорить бесконечно. И всегда так жаль было расставаться.
Она не знала, что должна чувствовать девочка, которая нравится мальчику. С которой он хочет встречаться. Которую он хочет поцеловать. Это, наверное, что-то неземное. Но она разве девочка? Как можно хотеть поцеловать такую? Но та дружба, которую несла в себе её душа — делали её очень счастливой. Выжженная картинка волка из «Ну, погоди!», подаренная им по случаю, висела у неё над кроватью. И никто не видел, как часами просиживала она, прижимая к себе этот бесценный дар.
Светлые 16. «Я не могу позволить себе встретить их такой коровой!» Её титанические усилия были вознаграждены. За полгода 11 кг. Гадкий утёнок исчез. Миниатюрная девочка с высокой грудью и большими карими глазами. Она перестала быть пустым местом для мальчишеских глаз. Но на сердце сладко ныло — он. ОН. Она не знала, как он воспринял её преображение. Но чуть большая непринуждённость, появившаяся в их отношениях, скрывала некоторое внутреннее напряжение. Им стало как-то сложно вместе, но как же долгожданны и сладостны были эти встречи! В одну из таких встреч они дурачились — и он попытался её поцеловать. Но потом резко перевёл это на шутку. Она захлебнулась во внезапно взорвавшейся надежде и страшном разочаровании — значит, её всё-таки нельзя хотеть целовать... О том, что это с ним тоже в первый раз, и он просто не знал, как к ней подойти, она как-то не подумала... И когда на одной вечеринке его друг, старше и опытнее, захваченный чувством к этой маленькой девочке, поцеловал её, она растаяла от накатившей на неё волны чувственности. Только всё равно под сердцем ныло: ОН. А он хранил безразличие. Значит, ему всё равно. Как это больно. Если ей не дано, может быть, хоть немножко счастья она сможет дать этому, третьему. И она стала встречаться с другом. Но боль не проходила. Чем дальше, тем больше. О том, что страдает не она одна, ей даже не пришло в голову...
Её как будто стало две. Одна — проснувшаяся чувственность, всемогущее женское начало, перед которым беспомощно всё мальчишески-мужское, встречаемое на пути... Другое — мятежно-рвущийся комочек собственной беспомощной души... И в нём ОН. Из бездны отчаянья по хрупкому льду почти невозможной надежды... ЕМУ она не нужна... Как в омут бросалась она в новые отношения, кружа головы и круша очередные мальчишеские сердца и надежды, как, впрочем, и свои собственные... За первым восторгом встреч наступало пустое НИЧЕГО. Ничего и боль. Она была одинока. Что с кем-то, что одна. Впрочем, одна не всегда. Когда она думала о НЁМ с любовью и радостью, одиночество отступало. На душе воцарялась удивительная гармония и красота. ЕЁ дневник тонул в волнах любви к нему. Но стоило ей потянуться душей к нему и помечтать о невозможном — рай испарялся. Она была одна на выжженной и пустынной равнине, без всяких признаков жизни. Он не верил ей. А чувствуя её желание сблизиться — казалось, даже ненавидел. И любил. И чем больше любил, тем выше была стена между ними. Она смирилась с этой двойственностью. Любовь в душе, любовь в мире грёз. И окружающая жизнь, в которой его просто не может быть.
В её жизни появился друг. Скорее, по его нужде, чем по её. Он нуждался в поддержке и силе, некой внутренней потребности самообретения. Ей было чем его поддержать, в общем-то, пустяк для неё. А он готов был всё терпеть и быть рядом, почти незримо. Купилась на незримо, а ей просто невыносимо было быть тогда одной. Она позволяла ему ласкать себя. От горечи и пустоты. Не желая большего. Но он был уже мужчина, и в одну из встреч она стала женщиной. Просто и буднично. Без любви. Как на приёме у врача. И раздвоение стало ещё более глубоким. ОН оказался на другом берегу Северного Ледовитого океана. Она — с обожающим, но совершенно не нужным ей человеком. Значит, любовь для неё недоступна, нужно учиться жить без неё. Хватит сжигать душу напрасно вспыхнувшей надеждой... Каждому своё...
Остро, во всей своей полноте отчаявшегося сердца, она вдруг поняла, что сама выбрала нелюбовь. Вот тогда. И точно так же, остро, во всей полноте своего отчаявшегося сердца, почувствовала — что, если бы Бог сотворил чудо, и прошлое можно было бы изменить, она бы пожелала только одно — пусть ОН, только ОН был бы первым. Пусть невидимой тёркой сотрутся чужие губы и руки. Он первый, единственный, до невозможности родной и близкий... И пусть рухнут все нельзя... Ну и пусть только 16... Пусть рано... Пусть страшная для того возраста беременность... В них свет, искупающий всё... С ним можно всё... И желание подарить себя, одарить своей любовью ЕГО настолько сильно заполнило её существо, наполняя его одновременно счастьем и жизнью. И, как невозможное и доселе невидимое чудо, она почувствовала, как его душа, его любовь, всё его естество, его суть устремляются к ней.
Раздвоенность её души ушла. Душа и тело соединились. Она не могла объяснить, как, но то ли тогда, в далёкой юности, то ли сейчас, много лет спустя, нашедшие друг друга души соединились, неся друг другу любовь и радость жизни. Господи! Каждая клеточка её измученной души и тела наполнялись смыслом и жизнью... Она могла только чувствовать, всецело отдавшись нахлынувшим переживаниям... Господи! Так вот какая любовь... С ним, только с ним должна была тонуть в пахучих травах под звёздным небом... ЕЁ губы он должен был искать в темноте подъезда... И многое другое... И всё стало на свои места... Появилось новое прошлое, созданное ею. Она меняла его, и чувствовала, как оно меняет её саму. Как свежий воздух любви и жизни наполняет её измученную душу, выгоняя застоявшийся и мёртвый, так долго мучающий её душу, воздух НЕЛЮБВИ. Их любовь, спустя полжизни, всё-таки состоялась. У настоящей любви нет прошлого, настоящего или будущего. Она есть всегда. И она навсегда соединила их. И где-то, она была точно уверена в этом, зажглась ещё одна звезда. Их звезда. Теперь она знала точно — звёзды зажигает любовь.
Это была бесконечная ночь в длинной череде таких же бесконечных ночей. Она опять лежала без сна, пытаясь в сотый, тысячный раз понять — почему? Почему так пусто, неуютно и бессмысленно на душе. И как с этим жить. И как жить вообще. Должно же быть 
Она не знала, что должна чувствовать девочка, которая нравится мальчику. С которой он хочет встречаться. Которую он хочет поцеловать. Это, наверное, 
Остро, во всей своей полноте отчаявшегося сердца, она вдруг поняла, что сама выбрала нелюбовь. Вот тогда. И точно так же, остро, во всей полноте своего отчаявшегося сердца, почувствовала — что, если бы Бог сотворил чудо, и прошлое можно было бы изменить, она бы пожелала только одно — пусть ОН, только ОН был бы первым. Пусть невидимой тёркой сотрутся чужие губы и руки. Он первый, единственный, до невозможности родной и близкий... И пусть рухнут все нельзя... Ну и пусть только 16... Пусть рано... Пусть страшная для того возраста беременность... В них свет, искупающий всё... С ним можно всё... И желание подарить себя, одарить своей любовью ЕГО настолько сильно заполнило её существо, наполняя его одновременно счастьем и жизнью. И, как невозможное и доселе невидимое чудо, она почувствовала, как его душа, его любовь, всё его естество, его суть устремляются к ней.
Опубликовано на сайте