Алёша Шереметьев неожиданно для себя разговорился. Его собеседница, миловидная девушка с чисто славянскими чертами лица, которая представилась как Маша Савельева, внимательно его слушала, явно сопереживая Алёшиному рассказу.
Сидели они в открытом кафе Венского парка аттракционов Пратер, где случайно встретились.
— Вы не поверите Маша, но перед вами сидит некий гибрид безработного и капиталиста.
— Капиталиста, который разорился? — уточнила Маша.
— Нет. Безработного, который одновременно стал капиталистом и не знает, что с этим статусом делать.
— Ой, как интересно! Рассказывайте, рассказывайте!
— Так вот. Я — моряк. По образованию — штурман. Окончил высшую мореходку. С большим трудом, при нынешнем бард..., пардон, хаосе, получил назначение на океанский контейнеровоз, который в первом же рейсе арестовали в Гамбургском порту, и продали за долги пароходства новому владельцу. Так я стал безработным. Мой отец, в прошлом успешный предприниматель, в настоящее время эту успешность утратил и отбыл в Сибирь начинать новое дело. Мне же на прощание преподнёс сюрприз. Оказывается, ещё во время моей учёбы, он приобрёл в Австрии судоходную компанию, которая оформлена на моё имя. Так я стал капиталистом.
— Так это замечательно! Вас, Алёша, можно только поздравить!
— Слушайте дальше, — невесело усмехнулся Алёша. — Вся эта компания состоит из одного парохода: «времен Очакова и покоренья Крыма» и одного служащего, обрусевшего австрийца Карла Унтербергера, который родился ещё в царском Санкт-Петербурге в 1912 году. Кстати, пароход того же года рождения.
— Господи! Как же он ещё держится на воде и не тонет? — изумилась Маша.
— А вот так и держится. Более того, он отремонтирован и отреставрирован. Я облазил его, как говорят моряки, от киля до клотика. Загляденье!
— И что вы собираетесь с ним делать?
— Что делать? В этом-то и весь вопрос. Компанию и этот пароход приобрели русские патриоты для сохранения русского флага на Дунае. Это произошло очень давно, после гражданской войны, когда русское пароходное общество «ДОБРОФЛОТ», основанное русскими патриотами, перестало существовать. Компания эта приносила лишь убытки, но патриоты упорно держали её, перекупая друг у друга. Мой отец тоже русский патриот, передал эту эстафету мне.
— Это очень романтично! Надо продолжать такую традицию, — восторженно отозвалась Маша.
— Традиция, конечно, хорошая, — посмотрев на собеседницу, печально сказал Алёша. — Но для того, чтобы пароход плавал, нужна команда, нужно топливо, иное материально-техническое обеспечение, нужны пассажиры, наконец. И это при огромной конкуренции, при отсутствии деловых связей, и, главное, при нулевом счёте в банке. Учитывая, что глава этой компании, ваш покорный слуга, ночует у своего единственного служащего на кухне, поскольку ему нечем заплатить за гостиницу, комментарии излишни...
— Думаете продавать пароход? Кстати, как он называется?
— Продавать? Не знаю, Машенька, не знаю. Вот думаю, думаю и думаю. А пароход носит почитаемое всеми моряками мира имя: «СВЯТИТЕЛЬ НИКОЛАЙ УГОДНИК», в честь Святого, защитника «по морям плавающих и путешествующих...» Вы уж извините, Маша, вывалил свои беды незнакомому человеку. Наверное, у вас и своих проблем хватает.
— Вовсе нет! — живо отозвалась собеседница. Во-первых, не такие мы уж с вами незнакомцы. Мы земляки и оба из Москвы. Во-вторых, мы русские люди, а это — как родня. Чем мы хуже восточных народов, которые именно так рассматривают представителей своей нации? А в-третьих, никаких проблем у меня пока ещё нет.
— О! Да, я смотрю, вы настоящая русская патриотка!
— Да, я патриотка России. И тем горжусь. Уж такой воспитали меня родители.
— Простите, Маша, а что занесло вас в Вену?
— Всё просто. В этом году я окончила школу, и папа обещал, как приз за успешное окончание, послать меня на знаменитый Венский бал. И вот я тут с мамой и моей подружкой Маринкой, которая затерялась на этом Пратере, и которую я безуспешно высматриваю, сидя с вами.
— Позвольте! Но Венские балы проводятся зимой в канун Нового года, а на дворе июль...
— Это так. Но мы и сами не подозревали, сколько сложностей у нас будет с подготовкой к этим самым балам. Вы не поверите, но их свыше трехсот! Свои балы устраивают охотники, врачи, трубочисты, прачки и адвокаты. Я не говорю уже о главных балах сезона: Императорском и Оперном. Мы ещё сами в этом не разобрались. Приехали и изучаем всю эту систему, ломаем голову, куда нам с Маринкой определиться. Попутно ходим на курсы, где учат правилам хорошего тона и поведения на балах. Голова трещит от этих правил. Вот мы с Маринкой и удрали в самоволку на Пратер.
Алёша рассмеялся, а потом предложил:
— Давайте перейдём на «ты», коль мы родственники по национальности.
— Нет проблем! — тут же откликнулась Маша и высоко подняла бокал с минеральной водой. — Ты знаешь, а у меня из головы не идёт всё то, что ты мне рассказал. Между прочим, фамилия у тебя знаменитая. Ты не из рода графов Шереметьевых?
— Вряд ли. И этим вопросом я никогда не интересовался, хотя отец что-то пытался выяснить.
— Вот видишь! Свои корни надо знать, так постоянно говорит моя мама. Она родом из Подмосковья, из бывших вотчин Шереметьевых. И отец мой тоже оттуда, а их предки были крепостные крестьяне этой семьи. У моей мамы культ всего, что связано с родом Шереметьевых.
— Нет, Машенька, я не графской крови.
— Кто знает, кто знает? — ответила она и задумалась. — Алёша, а ты не видел на набережной старинный пароход с огромной трубой? Он переоборудован под ресторан. Может...
— Нет! Никогда! — внезапно резко отрубил Алёша. — С таким святым именем, и памятью о русских патриотах, сумевших сохранить российский флаг на Дунае, — этот флаг опозорен никогда не будет. Во всяком случае, пока я хозяин этого парохода.
— Извини, Алёша! Брякнула, как-то не подумав. Конечно, это кощунство! Ну, а где же выход?
Алёша молча пожал плечами.
— Знаешь, Алёша, я очень хотела бы посмотреть твой пароход. Это возможно?
— Конечно. Без проблем. Приглашаю всех вас. И твою маму, и подружку, если они захотят.
— Ещё как захотят! — уверенно заявила Маша. — А потому предлагаю поехать прямо в гостиницу. Маринка уже наверняка там. И с мамой познакомишься. Вот она обрадуется потомку графа Шереметьева...
— Машенька, ну откуда ты взяла, что я потомок?
— Алёша, останься потомком для меня и для дела...
— Ты что-то задумала? Имей в виду, что Лжедмитрием я никогда не буду.
— Алёша! Тебя никто не заставляет врать. Я всё устрою сама.
— Ещё раз спрашиваю, что ты задумала? Можешь со мной поделиться?
— Нет. Тайна перестает быть тайной, когда о ней знают больше одного человека. Со временем узнаешь. — И, лукаво улыбнувшись, она встала из-за стола. Расплатившись с кельнером, побежал вслед за ней и Алёша.
Они быстро домчались на метро до станции Карлплатц и вскоре уже стояли перед величественным зданием дворца Вюртемберг, где помещался пятизвездочный отель «Империал». Очутившись в гостиной номера, который больше походил на императорские покои Габсбургов, Алёша был представлен Машей её матери, красивой, величественной даме, которая восседала, как на троне, в не менее величественном кресле и симпатичной девице в майке, шортах и бейсболке, пропавшей подружке по имени Маринка. Дама величественно кивнула Алёше, а Маринка сделала книксен, томно протянула для поцелуя руку и тут же звонко расхохоталась.
После взаимных обвинений, Маша с Маринкой выскочили в ванную комнату привести себя в порядок, а Алёша присел за стол напротив дамы, явно заинтересованной фамилией Алёши. Он поведал ей свою краткую биографию, историю с наследством и с ужасом ждал вопросов о своей родословной, но тут появилась Маша с Маринкой, которая уже явно была в курсе дела и знала что-то такое, чего не знал Алёша. Во всяком случае, это было написано у неё на лице, и она была в неописуемом восторге. Маша быстро перехватила инициативу в разговоре, сообщив матери, что родословная Алёши находится в процессе уточнения, и вопрос был закрыт. Во всяком случае, на сегодня. Алёша пригласил всех посетить свой пароход, и под напором Маши её мать сдалась, выяснив по ежедневнику, что свободный день приходился на среду.
А потом дни, часы и минуты полетели с космической скоростью. Иногда, очнувшись, Алёша обнаруживал себя: то на палубе своего парохода, где фотографировался с восхищёнными гостями на фоне Российского флага. То в дорогих ателье, где женская часть компании придирчиво примеряла бальные платья. То перед дверями женских магазинов, куда он из-за стеснения просто не заходил. То в школе бальных танцев и изысканных манер. Конца и края этому не было видно, и Алёша запросил пощады.
— Я забросил все свои дела, а их надо решать без промедления, — удручённо сказал он во время одной из утренних встреч с Машей и Маринкой. Они сидели в кафе около отеля и поджидали мать Маши, которая замешкалась в номере. Маша переглянулась с Маринкой, как заправские заговорщики, а потом сказала:
— А ты ничего не замечал в нашем поведении за это время?
— Да вроде бы ничего необычного. Вели вы себя, как и положено русским боярыням в иностранных землях. Покупки, щедрые чаевые, от которых у бедных австрийцев глаза лезут на лоб...
— Ладно, ладно! Обойдёмся без критики, — прервала его Маринка. — А больше ты ничего не заметил?
— Ну, разве ещё бесконечные разговоры с нашими землячками. Тут что, собралась вся молодая Москва?
— Вот! — Маринка звонко хлопнула ладонью о столешницу, да так, что оглянулись все посетители кафе, а стайка воробьёв сорвалась с ближайшего дерева.
— Маринка, тихо! И чему тебя учат на курсах? — осадила её Маша — Так вот, — продолжила она. — Все эти дни мы встречались с множеством наших девочек, которые, как и мы, приедут сюда зимой на свой первый Венский бал. Скажу одно, все, с кем мы говорили, а их немало, решили сразу же после балов собраться на твоём пароходе и встретить Новый год, совершив прогулку по Дунаю. Всё остальное за тобой. Уф! Кажется, сказала всё. — И Маша с опаской взглянула на Алёшу, ожидая его реакции. Несколько мгновений Алёша молчал, только переводил взгляд с Маши на Маринку. Потом он встал, широко раскинул руки, словно хотел заключить в свои объятья подружек и сказал:
— Нет слов!!! — И, склонившись, поцеловал руки покрасневшим от смущения девушкам.
Смущён был и сам Алёша. Он сел и, немного помолчав, сказал:
— Ещё раз спасибо, для начала это было бы неплохо. Но нет главного. Нет средств для обеспечения даже такого небольшого круиза. Нет инвестиций.
— Говоришь, нет инвестиций? — подала голос Маринка. — Вон они, выплывают твои инвестиции, — она кивнула на выход из отеля, откуда, действительно, величественно выплывала мать Маши.
— Здравствуйте, Алёша! — поздоровалась она, подходя к столу. — Я смотрю, мои заговорщики выдали вам все свои тайны?
— Ждём открытия главной тайны от тебя. Не томи нас, мамочка! — с нетерпением сказала Маша.
— Не томите, тётя Надя! — поддержала Машу Маринка.
— Хорошо. Уговорили. Не скрою, то, что придумали эти стрекозы, мне тоже по душе, и я очень рада, что потомки дворянских и крестьянских родов так болеют за Россию, за Российский флаг. Это я и сказала сейчас по телефону мужу, а он, между прочим, Председатель Совета директоров холдинга «ОМЕГА», надеюсь, вы слышали о таком, — обратилась она к Алеше. Тот кивнул головой. — Так вот. Муж ждёт вас завтра с Машей у себя. Билеты на самолёт я уже заказала, а мы с Маринкой продолжим нашу работу здесь, поджидая вас. Я всё понятно разъяснила? — отбиваясь, от объятий и поцелуев Маши и Маринки, сказала она, обращаясь к Алёше...
Вскоре на одной из центральных улиц Вены засверкала неоновыми огнями вывеска судоходной компании «ДОБРОФЛОТ». В просторном помещении, обставленной шикарной мебелью, сидели за столами её хозяин Алёша Шереметьев и полномочный представитель инвестора холдинга «ОМЕГА», Маша Савельева. В углу за высокой старинной конторкой дремал старенький Карл Унтербергер, которого острая на язычок Маринка сразу окрестила «Зиц-председателем Фунтом», имея в виду литературного персонажа из незабвенного ильфпетровского «Золотого телёнка». Сама же Маринка пребывала в Москве и носила гордое звание менеджера русско-австрийской компании «ДОБРОФЛОТ», самозабвенно занимаясь продажей билетов на Новогодние и Рождественские круизы. Дела там шли неплохо, да и в самой Вене недостатка в клиентах не было.
Мать Маши давно уехала в Москву и тоже активно подбирала клиентуру среди своих многочисленных знакомых. Алёша с Машей нашли недорогой пансион недалеко от своего офиса, что экономило время и деньги. Алёша съездил в придунайский город Измаил, где находилось Украинское Дунайское пароходство, тоже переживавшее не лучшие времена, и привёз с собой полный штат команды, которая состояла из безработных речников-дунайцев. И пароход ожил. На палубе целый день слышался громовой голос боцмана Волкодава, своими габаритами и повадками полностью оправдывающего свою фамилию. Палубная и машинная команда готовила пароход к выходу. Из Москвы прибыл молодой шеф-повар, который, несмотря на свою молодость, был непревзойдённым специалистом по русским национальным блюдам. Алёша и Маша целые дни проводили в переговорах с фирмами. Закупали оборудование, продовольствие и материально-техническое снабжение. Но конца и краю делам не было видно.
Иногда, оторвавшись от дел, Алёша спрашивал Машу:
— Ты не забыла про свой бал?
Маша непонимающими глазами смотрела на него, а сообразив, о чём идёт речь, только слабо улыбалась в ответ. Но всё же Алёша настоял, чтобы по воскресным дням они вдвоём продолжали знакомиться с прекрасной альпийской страной. Первым, что они посетили, был знаменитый Венский лес. Огромная лесная территория охватывала столицу полукругом. Здесь всё дышало историей и, казалось, что вот-вотиз-за деревьев выйдут Шуберт, Бетховен или Моцарт, а в конце аллеи появится со скрипкой король вальсов Иоган Штраус и польются божественные звуки «Сказок Венского леса». И эта мелодия звучала. Звучала наяву, правда, из портативного Алёшиного магнитофона, и тогда Маша закрывала глаза и представляла себе... В общем, никто не знал, что она себе представляла в своих девичьих местах, даже Алёша.
Так в заботах и мечтах мелькали дни за днями, и вскоре Алёша и Маша убедились, что до наступления Нового года осталось всего ничего. Очнулись они оба, когда под звуки органа поднимались по парадной лестнице Императорского дворца Хофбург. Пара была на загляденье. Маша в длинном бальном белом платье с диадемой на своей белокурой головке. Алёша в морском мундире, с золотыми нашивками на рукавах и золотыми форменными пуговицами с якорями. Белоснежная рубашка на нём была со стоячим воротничком с отогнутыми концами и чёрной «бабочкой» взамен галстука. Всё по моде времен царского «ДОБРОФЛОТА».
Все невольно расступались перед ними и смотрели им вслед, кто с восхищением, кто с завистью. А шедшие за ними следом родители с обеих сторон просто купались в лучах неожиданной славы своих детей. Правда, мамы то и дело подносили платочки к глазам, вытирая счастливые слёзы. Тут же была и Маринка, прибывшая со своими родными и, к удивлению Маши, с кавалером, которого отрекомендовала, как добровольного помощника в делах «ДОБРОФЛОТА» в Москве. Маша со значением сказала — «Ну-ну!..», на что Маринка по старой школьной привычке показала ей язык.
Бал открылся сменой королевского караула в ярких красочных мундирах прошлого века. Потом на импровизированной дворцовой лестнице появились императрица Сиси — Елизавета Австрийская, и Император Франц Иосиф. Они сердечно приветствовали гостей и открыли традиционный бал. Тут же ливрейные лакеи начали преподносить участникам бала сувениры.
Подошёл лакей и к Алёше с Машей. Он с особым значением посмотрел на обоих и торжественно вручил каждому по небольшой коробочке в золотой обёртке, повязанной пышным бантом. Маша тут же начала разворачивать императорский подарок. От нетерпения она никак не могла развязать бант, и Алёше пришлось прийти ей на помощь.
Внутри коробочки, на красном бархате лежало обручальное кольцо, и свет люстр отражался на поверхности благородного металла. Такое же кольцо лежало в коробочке Алёши. Он оглянулся назад и сразу же наткнулся взглядом на улыбающееся лицо отца. Алёша улыбнулся в ответ и решился.
— Маша, это сибирский подарок моего отца. Он означает, что я люблю тебя больше жизни и прошу стать моей женой...
— Вот это да! — раздался восхищённый Маринкин голос за их спинами. — Маша! Тебе сделали предложение по всей форме. Да ещё где! Немедленно давай согласие! Чур, я свидетельница! — Но Маша её не слышала. Она долго смотрела на Алёшу, потом смущённо улыбнулась и тихо сказала:
— Я согласна, Алёша!
И тут грянул вальс: «На прекрасном голубом Дунае». Танцевали даже те, кто и не думал танцевать, независимо от возраста и одолевающих недугов.
В полночь по среднеевропейскому времени во всех залах дворца раздался звон колоколов кафедрального собора Святого Стефана. Захлопали пробки от шампанского, и гости начали поздравлять друг друга с наступлением Нового года. Бал продолжался, а Маша с Алёшей заспешили на пароход, строго-настрого предупредив Маринку, чтобы та тактично напоминала приглашенным гостям подтягиваться на борт «СВЯТИТЕЛЯ НИКОЛАЯ УГОДНИКА».
— Только тактично и вежливо, — инструктировала Маша подругу. — А то начнёшь хватать кавалеров за фалды фраков, а девиц за юбки...
— Это уж как получится, — лихо отвечала Маринка.
— Не боись! Все будут как штык, и сама не опоздаю.
— Только попробуй! — пригрозила Маша. — На вас с «добровольцем» вся программа держится!
— Вот видишь! — пропела польщённая Маринка и исчезла в вихрях вальса в толпе.
«СВЯТИТЕЛЬ НИКОЛАЙ УГОДНИК», стоящий у пассажирского причала, был залит огнями. Было на что посмотреть. И смотрели. Люди толпились на набережной, разглядывая новогоднее чудо. Машу и Алёшу встретили у трапа капитан и пассажирский помощник. Доложили, что всё идёт по плану. Алёша немедленно отправил Машу в каюту люкс отдохнуть и приготовится к бессонной ночи, а сам пошёл проверить рестораны и готовность всех задействованных в мероприятиях.
Действительно, всё было готово, оставалось ждать гостей. И они начали появляться. Со всех концов Вены, со всех проходивших там балов.
Матросы встречали гостей у трапа, разводили по каютам, советовали отдохнуть и слушать объявления по радио. И радио заговорило. Капитан приглашал всех гостей на верхнюю палубу. Из динамиков грянул встречный марш «военной музыки оркестра». Народ собрался и встал вдоль лееров на корме. Середина палубы оказалась свободной. Внезапно на верхней палубе погас свет, и одновременно на полуноте оборвалась музыка.
В центре палубы раздался шорох, мелькнули тени матросов, уносящих драпировочные ширмы, и тут же вспыхнула яркими огнями огромная настоящая ёлка. Народ коллективно выдохнул — «АХ!» и зааплодировал. Динамики загремели традиционной песенкой о ёлочке, а прожекторы высветили две фигуры, стоящие под ёлкой: Деда Мороза и Снегурочки, в которых без труда можно было узнать Маринку и её кавалера-добровольца.
Переждав аплодисменты, Маринка вступила на тропу своего неожиданного актёрского триумфа.
— С новым годом, господа почтенные! Мы пригласили вас встретить его на этом островке России, который носит имя Святого — покровителя моряков, купцов и детей — Святителя Николая Угодника. Сегодня вы увидите, услышите и станете непосредственными участниками необыкновенного действа, в котором смешались наши русские ритуалы и обычаи разных празднований, некоторые из которых многие и призабыли. Мы с Дедом Морозом о них вам и напомним. — Маринка искоса взглянула на своего партнёра, задумчиво взиравшего на публику из-под ватных бровей. — Проснись! — зашипела она со злостью и так двинула ему в бок, что он с испугу заорал нутряным голосом:
— А где мой царь морей, океанов и рек Его Величество Нептун?!
— Здеся, я! Здеся! — донеслось со второй палубы. Грянула музыка, где основными инструментами являлись пустые бутылки, сковороды, половники и медные оркестровые тарелки.
Снизу, по трапам к ёлке ворвалась буйная толпа чертей в масках, одетых в соответствии с зимним временем в тёплые спортивные костюмы телесного цвета, разрисованные всеми цветами радуги. В центре толпы величаво шествовал Нептун, в могучей фигуре которого угадывался боцман Волкодав. Разношёрстная компания с визгом и криком сделала круг вокруг ёлки и подошла к Деду Морозу и Снегурочке.
— Капитана пред мои светлы очи! — оглушительным голосом скомандовал Нептун.
Под завывание свиты появился капитан в полной парадной форме.
— Что за корабль, и какого роду-племени вы будете? — спросил Нептун и стукнул древком трезубца о палубу.
— Наш пароход зовётся «СВЯТИТЕЛЬ НИКОЛАЙ УГОДНИК», а роду-племени мы Российского. Собрались на нём русские люди по случаю встречи Нового года.
— Добро! — ответил Нептун. — А все ли на борту пересекали мой Дунайский экватор — «Железные ворота»? Все ли лицезрели источники Шварцвальда: «Бреге» и «Брегах», с которых начинается Дунай?
— Не уверен, Ваше Величество, что ВСЕ, — ответствовал капитан.
— В будущем показать! Всех причастить! Свите проследить! Встречу Нового года разрешить!
Заиграла весёлая музыка. Среди гостей как из-под земли появились матросы с подносами, на которых стояли бокалы с вином, рюмки с водкой, минеральная вода и горячий чай в чашках. Черти следили, чтобы причастились все. Всех причащённых подводили к ёлке, где вместо игрушек висели острые закуски, конфеты и пряники, и по выбору преподносили желающим закусить.
После «причащения» настроение гостей резко повысилось, и было видно, что они готовы к действиям. Маринка мгновенно усекла эту атмосферу и, взяв микрофон, выступила вперёд.
— Дорогие гости! Как известно, в Новогоднюю ночь все мечты сбываются. Сбылась мечта и у нашего гостеприимного хозяина, владельца компании «ДОБРОФЛОТ» Алексея Шереметьева. Он и его избранница русская девушка Маша Савельева решили стать мужем и женой и попросить родительского благословения.
Это было незапланированное мероприятие. Для родителей, исключая Алёшиного отца, оно явилось, как удар грома среди ясного неба. Они растерянно переглядывались, а к ним уже через всю палубу шли Маша в белом бальном платье и Алёша в морском мундире. И холода они от волнения просто не замечали. К моменту их подхода к родителям, у тех в руках уже оказались иконы, ненавязчиво вручённые матросами. Маринка позаботилась и об этом. Обе мамы синхронно заплакали, а мужья благосклонно закивали головами, глядя на коленопреклонённых детей. Вердикт был единодушным: БЛАГОСЛОВЛЯЕМ!!!
Маша и Алёша поднялись с колен и надели друг другу кольца, так своевременно преподнесённые отцом Алёши. А потом был первый поцелуй и первый вальс на палубе родного парохода, под чарующие звуки вальса Штрауса. Несколько мгновений все очаровано смотрели на прекрасную пару, а затем Маринка, накинув на молодых тёплые одежды, объявила:
— ТАНЦУЮТ ВСЕ!
И весёлый хоровод закружился вокруг ёлки.
А потом выступил молодой шеф-повар Анатолий, который красочно рассказал о том, когда, как на какие праздники и в каких количествах русские люди употребляют свои национальные блюда и напитки. Вдохновлённые его рассказом о байдаковских пирогах в 12 ярусов, кулебяках, расстегаях, жареных поросятах с хрустящей корочкой, настоящих русских блинах, потребляемых на Масленицу и Сочиво, потребляемое в канун Рождества в Сочельник, гости лавиной начали скатываться по трапу в рестораны парохода, где их ждали все эти яства.
В зале для почётных гостей отец Маши заканчивал речь:
— В заключение я хочу сказать. Низкий поклон патриотам, сохранившим Российский флаг в центре Европы, на величайшей реке — Дунай. Их имена не забудутся и о них ещё вспомнят, в возрождающейся России...
На крыле мостика стояли, обнявшись, Алёша с Машей, не замечая ни фейерверка на корме, ни восторженных криков гостей. Они слились в единое целое, и было им просто хорошо и покойно.
А маленький островок России, весь залитый огнями, шлепая плицами по Дунайской воде, удалялся всё дальше и дальше, пока не превратился в яркую точку в Новогодней ночи.
Алёша Шереметьев неожиданно для себя разговорился. Его собеседница, миловидная девушка с чисто славянскими чертами лица, которая представилась как Маша Савельева, внимательно его слушала, явно сопереживая Алёшиному рассказу.
— Вряд ли. И этим вопросом я никогда не интересовался, хотя отец 
Смущён был и сам Алёша. Он сел и, немного помолчав, сказал:
Маша непонимающими глазами смотрела на него, а сообразив, о чём идёт речь, только слабо улыбалась в ответ. Но всё же Алёша настоял, чтобы по воскресным дням они вдвоём продолжали знакомиться с прекрасной альпийской страной. Первым, что они посетили, был знаменитый Венский лес. Огромная лесная территория охватывала столицу полукругом. Здесь всё дышало историей и, казалось, что 
Бал открылся сменой королевского караула в ярких красочных мундирах прошлого века. Потом на импровизированной дворцовой лестнице появились императрица Сиси — Елизавета Австрийская, и Император Франц Иосиф. Они сердечно приветствовали гостей и открыли традиционный бал. Тут же ливрейные лакеи начали преподносить участникам бала сувениры.
«СВЯТИТЕЛЬ НИКОЛАЙ УГОДНИК», стоящий у пассажирского причала, был залит огнями. Было на что посмотреть. И смотрели. Люди толпились на набережной, разглядывая новогоднее чудо. Машу и Алёшу встретили у трапа капитан и пассажирский помощник. Доложили, что всё идёт по плану. Алёша немедленно отправил Машу в каюту люкс отдохнуть и приготовится к бессонной ночи, а сам пошёл проверить рестораны и готовность всех задействованных в мероприятиях.
— Что за корабль, и какого 
И весёлый хоровод закружился вокруг ёлки.
Опубликовано на сайте Поле надежды (Afield.org.ua) 31 декабря 2008 г.