В распахнутое окно врывался аромат цветущей липы.
Благовонные медовые волны заполняли пространство комнаты миллиметр за миллиметром, как пчёлы заполняют соты золотистым мёдом.
Тишина утра была озвучена только шёпотом листвы и пением птиц.
Сон слетел с ресниц Леонарды и умчался догонять ушедшую ночь.
— Как хорошо! — вздохнул рядом проснувшийся муж, — пахнет росой и мёдом. Чуешь, любимая?
— Угу, — невнятно проворковала она, всё ещё не открывая глаз.
— Ты ведь уже не спишь? — он приподнялся на локте и тихо коснулся её припухших губ.
Она поймала его, как лесная кошка ловит добычу, обняла за плечи и открыла глаза, — Попался! — она с силой прижалась к его губам.
— Ну вот, теперь я проснулась, — сказала Леонарда и рассмеялась.
Летом при ранних рассветах у неё всегда было хорошее настроение. Она была Женщиной Лета. Зной золотил её кожу, осветлял волосы, поджигал изнутри изумруды сверкающих глаз. Она любила Лето. А Лето любило её.
Весной она была чуть-чуть пьяна, она парила весной, как птица.
С осенью она дружила. Вдумывалась, вглядывалась, пыталась постичь глубину бытия. И осень ей помогала, как друг помогает другу.
А зима, увы! Одна только мысль о снеге бросала её в дрожь.
Где-то в конце октября — начале ноября Леонарда, как окружающая её природа, погружалась в странное состояние полусна, отстранённости... она и не она, как отраженье в зазеркалье.
Но сейчас, в конце июня, солнечная энергия бродила в её крови, переполняла её ощущением счастья, вечности и любви.
Леонарда тряхнула волосами и снова вытянулась на постели, точно огромный вольнолюбивый леопард, взлелеянный самой природой.
Она видела сквозь полупрозрачные ресницы восхищённый взгляд мужа. Он уже десять лет любуется ею, и налюбоваться не может.
— Счастливец! — подумала она с затаённой улыбкой.
И нельзя сказать, что это слово относилось исключительно к её мужу, так как счастливцами были они оба — и он, и она.
И неизвестно, было ли это счастье дано им Свыше, или они сами наградили им свою совместную судьбу.
Всё-таки счастье с неба не падает. Оно, как мёд капля за каплей, собирается в улей.
Муж опустил голову на подушку рядом с Леонардой.
— Лео, — сказал он, — а что бы ты делала, если б лето длилось бесконечно? И всегда бы цвела липа — и вчера, и сегодня, и завтра?
— Наслаждалась бы, — сказала она и сладко потянулась.
— Ты думаешь, это было бы хорошо?
— Что? — удивилась Леонарда.
— Ну, что всегда цветенье?
— Неплохо, впрочем, нет, — она приподнялась, — я бы хотела, чтобы был апрель, май, июнь, июль, август, сентябрь, октябрь, Новый год и опять апрель.
Муж рассмеялся.
Леонарда напрыгнула на него сверху и, покусывая, угрожала, — перестань смеяться, не то хуже будет.
— Хуже — это как? — поинтересовался он.
— Вот сейчас узнаешь! — она уселась на нём поудобнее.
— Нет, нет, не надо, я сдаюсь, — жалобно проговорил он, пряча улыбку.
— Притворщик, — вздохнула Леонарда, — ладно уж, пощажу.
— Как кофе хочется! — сорвалось неожиданно с его губ.
Леонарда выбралась из постели и умчалась на кухню, точно её звёздный вихрь унёс.
Через несколько минут она появилась с ароматной чашкой кофе.
...Нет, конечно, Леонарда не была идеальной женой.
Скорее она была стервой в хорошем смысле этого слова.
Она всегда делала только то, что хотела. И никому ещё не удавалось заставить её делать то, что она делать не желала.
Муж маленькими глотками пил ароматный горячий напиток, а Леонарда сидела рядом и смотрела на любимого.
Ей нравилось в нём всё — характер, тонко вычерченное лицо, мускулистое стройное тело. Но всё это не имело бы для неё никакой цены, если бы он не любил её безумно, самозабвенно со всеми её достоинствами и недостатками.
Когда она пыталась выяснить у него, за что же он её любит, он пожимал плечами и говорил, — ну, не знаю, просто за то, что ты есть на белом свете. Разве этого недостаточно?!
— Вполне, — согласилась Леонарда.
Нежные, прозрачные лучи рассвета стали интенсивно-золотыми.
Зной слизнул утреннюю видимость прохлады.
— Спасибо, — сказал муж и поставил на тумбочку опустевшую чашку.
Он вовсе не ждал, что Леонарда принесёт кофе. Он и сам бы отлично его сварил, но она принесла. И он был счастлив.
— Пожалуйста, — произнесли её губы и поплыли навстречу его губам.
Она принесла ему кофе, потому, что была уверена, что вовсе не обязана этого делать. Принесла, потому что хотела.
Подобные сцены в доме её родителей всегда заканчивались грандиозным скандалом.
Её мать была уверена, что по несчастной женской доле она обязана убирать, стирать, готовить... и так далее. И оттого люто ненавидела мужа-эгоиста.
Её отцу даже в голову не приходило сомневаться, что жена всё это делать должна, и он не понимал, почему она шипит от злости и всё буквально швыряет ему в лицо. Он продолжал валяться на диване и негодовать по поводу её скверного характера.
Леонарда же сочла за благо наплевать на все «должна». Никому она ничего не должна, а если и должна, то только себе самой.
Наверное, именно оттого губы мужа, хранившие привкус горького чёрного кофе, казались ей слаще липового мёда...
Она не должна, просто она так хочет!
— Любимая!
— Любимый...
Волны солнечного света, засмущавшись, отхлынули от супружеского ложа...
Что день, что ночь — для любви всё равно, потому что она ЛЮБОВЬ!
Другие рассказы Наталии Антоновой из цикла «Женская цивилизация»:
Сон слетел с ресниц Леонарды и умчался догонять ушедшую ночь.
...Нет, конечно, Леонарда не была идеальной женой.