Осенним золотом покрылись все деревья, их одежды горели. И вскоре обнажённые великаны, раскинув свои костлявые ветки, должны были бы уснуть, вернувшись к жизни лишь весной. И тогда серый город, осиротев, решит примерить белое платье. Ведь ему, как капризному покровителю, необходимо иметь свой неповторимый стиль. Городская феерия ещё не началась, она только ожидалась через дни или недели. Город любил только себя, и ни капельки — своих беззащитных, безумных детей. Люди отдавали ему свои жизни, получая взамен только ожидание.
Ожидая чего-то нового, поникший и раздражительный мужчина шёл по осенним улицам. Он возвращался домой, хотя домом это убогое жилище назвать было сложно. Одна скудно обставленная комната примыкала к маленькой кухне, где пространство мерилось двумя шагами. Это незавидное наследство осталось от тётки, единственной родственницы человека, одиноко смотревшего на окружающий мир. Пару дней назад Максиму исполнилось тридцать лет, возраст, когда уже возможно оценивать часть прожитой жизни. Оценивать было нечего, не было ни настоящего дома, ни любимой женщины, и даже нормальную профессию приобрести не удалось. В этом не было ничьей вины, просто так сложилась его жизнь.
— Послушай, я могу тебе помочь! — затушив сигарету, произнёс парень с плохо выбритым лицом. — Я могу привозить тебе спиртное, а ты будешь продавать его из своей квартиры.
— Ты хочешь организовать у меня дома «точку» для сбыта дешёвого пойла?
— Дурачок. Я хочу помочь тебе вырваться из дерьма, в котором ты беспробудно пребываешь уже не первый год. — Небритый парень был школьным приятелем Максима. С ехидной улыбочкой на лице он закурил новую сигарету и продолжил свою нравоучительную беседу. — Ты еле концы с концами сводишь, совершенно не приспособлен к жизни, и ещё крутишь носом!?
— Знаешь, я постараюсь разобраться сам. — Когда тебе говорят, что ты несостоятелен, это унизительно. Максим чувствовал себя униженным постоянно. Быть может, его внешний вид действительно был неприметным, но он никак не отражал внутреннего мира человека, который по своей природе всегда олицетворял умиротворение.
— Ну да...Ты разберёшься. Как в прошлый раз, когда стройка оказалась слишком тяжёлой работой, а сторожить детский сад слишком скучно.
— Это всё было не моё.
— Ну, да... — Приятеля хотелось ударить. Он был настоящим мастером вкладывать в каждое слово столько иронии, что любой, даже самый терпимый человек мог бы взорваться в бешенстве. Чувство необъяснимой ущербности угнетало и мучило, но, наверное, школьный приятель был прав. Тридцатилетний «ребёнок» не мог приспособиться к жизни. Максим закрыл двери своей маленькой квартирки, в очередной раз спрятавшись, убежав от всего мира. В надежде, что завтра, быть может, что-нибудь изменится и станет легче.
На следующий день легче не стало, но жизнь «изобразила» новый поворот. Школьный приятель затащил в квартиру пару ящиков с дешёвым, суррогатным вином.
— Вот... смотри... это твоё будущее, — бренча своими бутылками и показывая на ящики, произнёс приятель. — Если дело пойдёт, то через пару лет сможешь стать таким же «бароном», как и я.
— Как мне найти клиентов?
— Они сами тебя найдут. Продашь одному дворовому алкашу, и от клиентов не будет отбоя, как от тараканов. За товар бери всё, что будут давать, так быстрее станешь на ноги. — Он как будто надавил на последние слова, подчеркнув их значимость. — Главное, забудь о своих благородных принципах. Иначе на всю жизнь останешься вот в этой квартирке, среди обшарпанных стен, — неприятно улыбнувшись, старый школьный приятель закрыл за собой дверь.
С тяжёлым вздохом Максим рухнул на табуретку, до такой степени он почувствовал себя опустошённым. Казалось, парень с грустным взглядом отражал весь мир за окном, где царствовала осень и падали золотые листья. Ветер подхватывал их и, кружа в непонятном танце, уносил прочь. В таком состоянии Максим просидел весь вечер, глядя то на танцующие листья, то на ящики с дешёвым вином. Возможно, занятие, предложенное приятелем, было постыдным, но школьный товарищ оказался прав. Не успел он продать бутылку вина первому клиенту, как в тот же вечер раздалось ещё несколько звонков в дверь. Уже через неделю в квартире появились новые ящики с дешёвым зельем, а на хозяине квартиры новые джинсы. Теперь и без того маленькая квартирка превратилась в склад. Куча пластиковых бутылок, пустая тара, которую постоянно приходилось заполнять новым ходовым товаром. Жизнь Максима была поглощена только одним: ограниченными клиентами, ограниченным другом, ограниченным миром обшарпанных стен. Когда прошёл первый месяц «новой жизни», Максим понял, что больше так не сможет. Он задыхался в собственном доме, в месте, которое считал последним убежищем.
— Всё. Баста. Пора заканчивать, — глядя на последние жёлтые листья, решил он. — Пусть я лучше буду подыхать с голоду, чем губить жизни других. Пусть... Пусть я... — В упрёк и в оправдание хотелось сказать ещё многое, но в дверь позвонили. Стало ясно — пришёл очередной клиент.
— Мне сказали, что у тебя можно купить пару бутылок водки... недорого. — Перед терзающим себя торговцем стояла женщина в красном спортивном костюме. Изрядно поношенный, не очень чистый костюм отражал свою хозяйку. Но было одно «НО». Красный цвет, который так шёл этой женщине, заставлял почувствовать угасающую индивидуальность. Красный цвет грязного спортивного костюма заставлял поверить, что не всё потеряно. Взгляд женщины ещё не потух, и в её глазах тлела жизнь.
— Эй, я к тебе обращаюсь, придурок. Две бутылки, и побыстрее. — Марта горела, она, как красный цвет, не умела спокойно реагировать на окружающий мир.
— Во-первых, я не придурок, а во-вторых, если хочешь сюда вернуться, чтобы больше так не говорила. Поняла? — Женщина в красном задела самолюбие. Она, как огонь, обожгла и заставила пробудиться. Складывалось впечатление, что подобного конфликта молодой мужчина ждал всю свою жизнь.
— Марта, чёрт побери, где ты шлялась!? — Двое пьяных мужчин поджидали женщину в красном на улице. Было ещё раннее утро, а в их стеклянных глазах уже жила пустота.
— Дебильный торговец не отпускал.
— Ты, наверное, ему понравилась. — Смехом пьяных людей окатило всю округу.
Максим ещё долго смотрел вслед женщине в красном костюме. Взяв двух мужчин под руки, она исчезла в дымке прекрасного осеннего дня.
Прошёл ещё один месяц, но ничего не изменилось.
Школьный приятель всё так же привозил новые ящики. Количество отрешённых от мира клиентов увеличивалось, как и жизненно необходимое благосостояние унылого торговца. Максим не мог разорвать порочный круг, который всё сильнее затягивался на его шее. Постыдное дело ранило душу, но остановиться он уже не мог, и единственным, что успокаивало, были визиты женщины в красном спортивном костюме. Она приходила часто, покупала дешёвое вино и со словами: «Пока, придурок!» — исчезала.
Каким образом женщина с непроходящим перегаром могла задеть Макса, оставалось загадкой даже для него самого. При каждой встрече с ней его мысли путались, он начинал теряться и чувствовать себя полным идиотом.
Бесперспективный, вялый и робкий в своём поведении, Макс лишь изредка имел возможность испить коктейль под названием «женщина». Все его любовные связи представляли собой мимолётный флирт и страсть одной ночи. Переспав, женщины быстро забывали об одноразовом любовнике. Он не огорчался, чувствуя, что так и должно быть, но в этот раз внутри что-то произошло. При каждом появлении Марты сердце начинало бешено колотится, и возникала потребность не только в сексе, но и...
Что он видел в этой женщине, чего хотел от неё, ему пока было не известно. Поэтому прошёл ещё один месяц, но ни чего не изменилось.
— Мою долю за этот месяц оставь себе. Все деньги вложи в дело, а потом отдашь с небольшим процентом. — Школьный приятель хотел оказать реальную заботу о своём непутёвом однокласснике. Возможно, ему казалось, что он совершает благое дело. Ведь собственная «состоятельность», выражавшаяся в подержанной иномарке и квартире с обшарпанным подъездом, иногда не устраивала. И в такие моменты хотелось совершать что-нибудь бескорыстное, чтобы жизнь вновь обрела смысл.
— Берегись ментов, — заботливо бросил ещё одну фразу старый друг.
— А что, с ними могут быть проблемы?
— Издержки профессии, слышал о таком? — И, закурив очередную сигарету, школьный приятель исчез.
Табачный дым, воспалённый рассудок и страх. Три составляющих вторглись в хрупкий мир Макса. Но отступать было некуда, оставалось надеяться только на удачу.
— Фортуна вещь изменчивая. Она, как последний осенний лист, может радовать, убеждая, что жизнь прекрасна, а потом исчезнуть с холодным ветром навсегда. — Максим разливал приготовленную водку по бутылкам, и подобные мысли не оставляли голову в покое. Пока очередной звонок не разорвал волнующий поток сомнений.
В дверном глазке было пусто, но чьё-то присутствие неизменно чувствовалось. Тяжёлым дыханием оно проникло в квартиру и заставило открыть дверь.
— Привет, придурок. — На лице Марты запеклась кровь, она с трудом подняла голову и посмотрела на Макса.
— Что случилось?
— Обычная история... гулянка закончилась мордобоем.
— Это сделал твой приятель? — Его рука осторожно дотронулась до окровавленного лица.
— Он мне не приятель, так, собутыльник по несчастью.
Впервые в жизни у Максима возникло желание кого-то защитить. Согреть своим нерастраченным теплом, понимая, что пускает в дом не бездомного котёнка. Он помог подняться измождённой женщине. Дверь захлопнулась, и уже через несколько минут, смывая с её лица размазанную помаду и запёкшуюся кровь, Макс почувствовал себя человеком. Марта сидела неподвижно, казалось, она вспомнила позабытое проявление нормальных, человеческих чувств.
Быть может, это был не самый лучший вечер в жизни торговца и дворовой алкоголички, но именно это мгновение они запомнили на всю свою жизнь.
На следующий день выпал первый снег. Девственной белой вуалью он покрыл оскудевшую осеннюю землю. И, вдыхая морозность свежего утра, хотелось думать не только о реализации порочного товара.
— Доброе утро! — Маленькая квартирка погрузилась в запах свежезаваренного кофе.
— Я долго спала? — Марта явно была не в духе, она не понимала, что с ней произошло и что происходит сейчас.
— Тебя избили... и ты проспала больше суток.
— Чёрт, как ломят все кости. — Попытка подняться оказалось тщетной, тело отказывалось её слушать. Собственное бессилие добивало, и в этот момент жизнь женщине не принадлежала.
— Лежи, тебе ведь плохо.
— Отвали, придурок.
Измученная, она рухнула на кровать и закрыла глаза руками. Хотелось рыдать. Марта как будто пробудилась от кошмарного сна, в котором пребывала длительное время. Отчаянье точило нервы, боль превращала день в серый вакуум, но нежные прикосновения чужих рук заставили опомниться.
— Лежи. Тебе надо много отдыхать, чтобы поправиться.
— Отстань.
— Я принесу кофе, а потом помогу подняться и сходить в туалет. — Макс старался не воспринимать её грубости, не чувствовал её озлобленности и не замечать её помятой внешности. Сейчас перед ним существовал лишь образ женщины в красном. Образ аристократичный и желанный. Образ женщины, о которой, когда-то пел известный певец.
— Я помогу тебе. — И в этот раз Марта не смогла оттолкнуть заботливых рук.
День за днём снег одевал землю в девственный наряд. Своим теплом он хотел сохранить её уникальность для весны. Белое совершенство принесло светлую полосу в жизни людей, которых, казалось, уже ничего хорошего ждать не может.
С каждым днём Марте становилось легче, и с синяками исчезала её агрессивность в отношении человека, который оказался достаточно заботливым. За то время, что женщина болела, она не пила. Возможность много спать и нормально питаться вернули ей здоровый цвет лица.
— Ты не переживай, я скоро уйду от тебя.
— Можешь оставаться столько, сколько тебе нужно.
— Почему ты впустил меня? — Вопрос, который неустанно мучил её.
— Тебе нужна была моя помощь.
Макс сел рядом, захотелось прикоснуться к этой женщине, почувствовать её дыхание. С растрёпанными волосами, с синяками под глазами, Марта представляла собой не самое привлекательное зрелище, но было в ней что-то такое, что при любых обстоятельствах заслуживало внимания. Внутренняя сила, очарование сопротивлялись стакану с водкой.
— Я издевалась над тобой, считала неудачником.
— И сейчас тоже?
— Нет. Скорей всего, это я неудачница. — Марта приподнялась с постели и попыталась встать.
— Почему ты пьёшь?
— Я? Кто тебе сказал, что я пью?
— Ты ведь алкоголичка.
— Пошёл ты знаешь куда? — Она опять вспылила и была готова снова и снова оскорблять. — Я не алкоголичка, ты слышал меня, придурок? Я просто... просто...
— Просто все алкоголики говорят, что они не такие. — Максим встал и направился на кухню. Он приготовился услышать очередной шквал оскорблений в свой адрес. Но Марта больше не проронила ни одного слова. Она замолчала, а он больше не задавал вопросов.
— Я не такая, какой могу показаться, — тихо проронила женщина. — Было время, и я жила другой жизнью. Мечтала, радовалась, огорчалась. — Три слова с грустью покидали свою хозяйку.
— Что с тобой случилось?
— Со мной? Ничего, а вот с моим сыном... случилось. — Лицо Марты стало вдруг печально выразительным. Такой, одновременно сосредоточенной и грустной, Макс её ещё не видел.
— Раньше я была совершенно другой. В моей жизни было много чего хорошего, за мелким исключением, — женщина неприятно улыбнулась, как это умел делать приятель Макса. — Мужа, например, не было никогда.
— Тебя это угнетало?
— Отсутствие личной жизни может угнетать кого угодно, но с этим жить можно. Потерю ребёнка пережить невыносимо тяжело. — По щекам Марты потекли слёзы, невинные, прозрачные слёзы. Ничего более противоречивого торговец спиртным в своей жизни не видел. Женщина, которой весь мир был противен, плакала.
— Дай мне выпить.
— Тебе нельзя, ты ещё больна. Да и...
Марта не дала договорить, как и раньше, она стала орать на человека, который пытался отдать ей всю свою нежность.
— Чёрт побери, придурок, дай мне выпить! — В ней вновь проснулся зверь, дикий и голодный. И он был готов разорвать любого, кто оказывался на его пути. — Дай мне выпить, слышишь меня? — Она требовала водки целый вечер. По квартире «летали» стаканы с водой, которые он приносил для неё. Макс снова слушал нескончаемый поток ругани. Так продолжалось целый вечер, пока женщина в красном не иссякла. Она, как и в первый вечер, без сил рухнула на постель и отключилась.
На следующий день Марта удивила вновь. Не успев проснуться, она попросила извинения и рассказала, как умер её сын.
— Я не доглядела своего мальчика. Его сбила машина, а я в этот момент болтала с какой-то дурой, лица которой даже не помню, — серой маской лица Марта отразила весь ужас некогда пережитого. — Я не доглядела его, и он... умер.
Последние слова лезвием пустили кровь тишине. И тишина стала невыносимой. Тишина воплощала безумие одного человека. Никогда в своей жизни Макс не чувствовал так сильно чужую боль. Ему захотелось разделить её с женщиной, которую вновь поглотила терзающая ошибка прошлого.
— Дотронься. Твоё тепло согреет, твоё сострадание спасёт её, — где-то далеко, из глубины души слова просочились на поверхность. — Он медленно поднялся со стула и, сев рядом на кровать, обнял Марту.
— Не плачь, ты не виновата. У каждого из нас есть своя судьба.
— Плевать я хотела на судьбу. Он должен был жить... слышишь меня? Жить.
— Да. Да. Я знаю. — Его слова звучали в противовес её словам. Столкнувшись в едином пространстве, их разные миры на мгновение вдруг стали единым миром.
В истерике Марта вцепилась руками в поношенный свитер торговца. Ей хотелось только рыдать, снова обвинять весь мир в жестокости и непонимании. Но в этот раз угнетение, не успев появиться, исчезло. Судьба раскинула карты по-новому, так, что уже не было места пустоте. Женщина вновь почувствовала себя обретённой, как будто кто-то вновь вдохнул в неё жизнь. Банальные слова, которые она слышала миллион раз, вдруг обрели наивысший смысл. Кошмар, который преследовал её столько времени, стал терять силы, и она впервые за несколько лет почувствовала себя свободной. Марта отстранилась от Макса и посмотрела ему прямо в глаза. Одно мгновение решало всё.
— Поцелуй меня, — дрожащим голосом, всё так же всхлипывая, произнесла она.
— Что?
— Я прошу, всего лишь один поцелуй.
Его рука неуверенно дотронулась до её шеи, пальцы проникли в давно не стриженные волосы. От этого прикосновения пошли мурашки по всему телу. Они поцеловались, но поцелуй не принёс столько удовольствия, сколь первое прикосновение. Казалось, эти люди забыли, как поцелуй может быть прекрасен, что они мужчина и женщина. Глядя друг на друга, они понимали: вот тот идеальный случай, когда, перешагнув за грань доступного, возможно разорвать собственные круги ада.
За окном опять пошёл снег, он решил сохранить тайну, которая свершилась в маленькой квартирке, на окраине заснеженного города. Его прикосновения больше не были робкими, её слова больше не были грубыми. Проникая в неё, он забывал о своём одиночестве, отдаваясь ему, она забывала о своём проклятье. Всё, что происходило этим вечером, было не просто дежурным сексом. Это было свободой, состоянием, ранее не постигнутым.
Мужчина и женщина разбили хмурые краски невыносимой тишины. И тишина вдруг стала гармоничным другом.
— Попробовать вернуться к жизни, — решила Марта, когда открыла глаза и посмотрела на спящего рядом мужчину.
Всё происходящее казалось вымыслом, сказкой, которой суждено исчезнуть. Появилось чувство тревоги и страха вновь потерять обретённое. Марта тихо встала с постели и за долгое время впервые подошла к зеркалу. Она посмотрела на своё отражение, потом на спящего торговца. Улыбнувшись, женщина в красном взяла расчёску и попыталась привести свои волосы в порядок.
С тех пор, как выпал первый снег, прошло достаточно много времени. Им было хорошо вдвоём, они могли часами говорить, могли часами молчать. Вся их жизнь протекала в маленькой квартирке, а за её пределами находился чуждый, враждебный мир. Но они прекрасно понимали, что невозможно отстраниться от людей. И когда-нибудь придётся открыть дверь и впустить свежий поток воздуха.
— Я брошу торговлю. Мне противно помогать спиваться другим людям.
— Нам будет тяжело.
— Неважно. Пойду работать, учиться. Лишь бы не потерять тебя.
— Не потерять меня? — Глаза Марты наполнились слезами. — То же самое я могу сказать о тебе. Лишь бы не потерять тебя.
Красивые слова странно звучали среди обшарпанных, замызганных стен и кучи подготовленной к разливу стеклотары. Но одновременно казалось, что они — как два героя красивого фильма о любви. Два печальных взгляда, два слабых человека, которые обрели силу и подарили миру ещё один шанс пережить красивое мгновение.
— Завтра я откажусь от торговли. Пусть мой приятель забирает своё барахло. — Его слова прозвучали решительно, как никогда. Макс точно знал, чего он хочет.
И новый день не разрушил задуманного, когда пришёл «заботливый» товарищ, Максим всё ему рассказал.
— Это шлюха тебя надоумила? — как обычно, слова школьного приятеля звучали цинично.
— Она не шлюха.
— Ну да, конечно. С таким неудачником, как ты, только такая дура и ляжет.
Возможно, если бы оскорбления были направлены против Макса, он бы стерпел. Но впервые в жизни кровь в висках дико запульсировала. От неприятной ухмылочки затошнило, и уже не хотелось себя сдерживать. Торговец ударил школьного приятеля по лицу, тот же, долго не думая, ответил тем же. Он повалил Макса на пол и стал избивать ногами.
— Кретин, с кем ты вздумал тягаться. Думаешь, заработал немного деньжат, снял опущенную шлюху, и уже всё можно, — в словах этого человека не было ни единой капли правды, по сути, всё сказанное отражало его самого.
— Нет. Нет. Не трогай его, — с кулаками женщина бросилась на озверевшего мужчину. В этот момент, она была готова отдать собственную жизнь, чтобы спасти чужую. Она готова была пожертвовать собой, как когда-то, чтобы вернуть погибшего сына. Теперь она могла пойти на всё ради другого любимого человека. Женская решительность остановила взбесившегося приятеля, который уже начинал терять контроль над собой.
— Сумасшедшая дура.
— Убирайся.
— Вы друг друга стоите. Два неудачника. Будете подыхать с голоду, но чтобы больше ко мне не обращались.
— Уходи. Я прошу тебя. Уходи, — повторяла одно и то же Марта.
Дрожащими руками школьный приятель вытащил сигарету, закурил и молча вышел из маленькой кухни. Сильному и приспособленному человеку показалось, что он остался победителем, но в глубине души было холодно и пусто. Слишком много обид и претензий к миру нёс он в себе. Но, самое главное, его никто не ждал. На всей земле не было ни единого человека, который смог бы так же искренне любить и защищать его. Маленький, устойчивый мирок благополучия рухнул. Человека с сигаретой в руках поглотило пустое безмолвие холодного вечера. Он исчез, навсегда.
— Вот и всё, — вытирая кровь возле носа, подумал Макс.
— Всё будет хорошо, — Марта села рядом и обняла своего мужчину. — Бывший торговец потерпел поражение, но не в глазах женщины в красном.
— Если бы ещё полгода назад кто-то сказал мне, что моя жизнь так круто измениться, я бы ни за что не поверил.
— Вставай. — Марта взяла мокрое полотенце и так же, как когда-то Макс, стала вытирать кровь с его лица.
Это был последний настоящий зимний вечер. Вскоре зима растеряла свои силы и вместе с грязным, талым снегом исчезла.
Когда человек желает избавиться от прошлого, оно вновь и вновь пытается завладеть его сердцем. Несколько раз Марта снова начинала пить, возвращались старые друзья и проблемы, но в этот раз бывший торговец всегда был рядом. Он раз за разом вырывал любимую женщину из сетей собственной одержимости, заставляя верить в светлую сторону жизни. И когда однажды Марта вновь увидела своё отражение в зеркале, она вдруг поняла, чего стоит её жизнь без человека, который никак не хотел сдаваться. Сама того не понимая, слабая женщина сделала сильным слабого мужчину, а он спас её.
Городские деревья покрылись осенним золотом, их одежды горели. И вскоре обнажённые великаны, раскинув свои костлявые ветки, должны были бы уснуть, вернувшись к жизни лишь весной. И тогда, серый город, осиротев, решит примерить белое платье. Ведь ему, как капризному покровителю, необходимо иметь свой неповторимый стиль. Городская феерия ещё не началась, она только ожидалась через дни или недели. Город любил только себя, и ни капельки — своих беззащитных, безумных детей. Люди отдавали ему свои жизни, получая взамен только ожидание.
— Мама, смотри, папа уже дома. Он ждёт нас, — малыш показал пальцем на окно маленькой квартирки. Там, среди тусклого света, появился мужской силуэт.
— Он всегда ждёт нас, — улыбнувшись, произнесла женщина в красном пальто. И, зайдя в подъезд с малышом, она ещё раз улыбнулась сама себе.
— Он всегда ждёт нас, — прошептали осенние листья, — ведь город может подарить только ожидание.
Осенним золотом покрылись все деревья, их одежды горели. И вскоре обнажённые великаны, раскинув свои костлявые ветки, должны были бы уснуть, вернувшись к жизни лишь весной. И тогда серый город, осиротев, решит примерить белое платье. Ведь ему, как капризному покровителю, необходимо иметь свой неповторимый стиль. Городская феерия ещё не началась, она только ожидалась через дни или недели. Город любил только себя, и ни капельки — своих беззащитных, безумных детей. Люди отдавали ему свои жизни, получая взамен только ожидание.
На следующий день легче не стало, но жизнь «изобразила» новый поворот. Школьный приятель затащил в квартиру пару ящиков с дешёвым, суррогатным вином.
— Фортуна вещь изменчивая. Она, как последний осенний лист, может радовать, убеждая, что жизнь прекрасна, а потом исчезнуть с холодным ветром навсегда. — Максим разливал приготовленную водку по бутылкам, и подобные мысли не оставляли голову в покое. Пока очередной звонок не разорвал волнующий поток сомнений.
Когда человек желает избавиться от прошлого, оно вновь и вновь пытается завладеть его сердцем. Несколько раз Марта снова начинала пить, возвращались старые друзья и проблемы, но в этот раз бывший торговец всегда был рядом. Он раз за разом вырывал любимую женщину из сетей собственной одержимости, заставляя верить в светлую сторону жизни. И когда однажды Марта вновь увидела своё отражение в зеркале, она вдруг поняла, чего стоит её жизнь без человека, который никак не хотел сдаваться. Сама того не понимая, слабая женщина сделала сильным слабого мужчину, а он спас её.
Опубликовано на сайте Поле надежды (Afield.org.ua) 10 августа 2006 г.