Утро. Светлое. Тёплое.
Августовское солнце щедрым потоком проливало золотые лучи с голубого неба, точно невидимая рука божества наклонила бездонный кувшин, возжелав одарить светлой радостью бытия людей, погружённых в суету будней и позабывших о бессмертии души...
Во дворе стояла тёмно-вишнёвая «АУДИ».
Распахнулась дверь подъезда. Молодой мужчина сбежал со ступеней.
Его звали Геннадий. Настроение у него было превосходное. Утро, солнце. Он молод, недурён собой, полон сил. К тому же у него есть работа. Одно это во времена перемен может сделать человека счастливым. А уж если работа по душе, то и говорить можно только о счастье.
Геннадий увидел машину, — странно, машина нездешняя. И что это она делает в нашем дворе? — подумал Геннадий, — может, угнали её, покатались ночь и бросили?
— Надо узнать, — решил он. Геннадий подошёл к автомобилю, постучал по стеклу. Тишина. Попробовал открыть дверь. Закрыто. Постучал.
Тонированное стекло медленно поехало вниз.
Когда оно опустилось до конца, Геннадий наклонился к водителю и был приятно удивлён. За рулём сидела молодая женщина лет тридцати или...
— Нет, возраст их теперь угадать сложнее, чем приз на ТВ выиграть, — Геннадий решил не гадать.
Слегка заспанная, она посмотрела на мужчину, потёрла переносицу, зевнула сладко и царственно, как львица, и спросила, — чего стучал, молодой, красивый?
— Думал, машину угнали, — Геннадий с интересом вглядывался в её лицо.
— Правильно думал...
— В смысле? — изумился Геннадий.
— Без смысла, — ответила она, — ты здесь живёшь?
— Да... — растерялся он.
— Можно у тебя умыться?
— Пожалуйста...
Она выбралась из автомобиля, закрыла дверь. Включила сигнализацию.
— Пошли! — она резко развернулась к нему всем корпусом.
Геннадий направился к подъезду, почему-то чувствуя себя неловко из-за того, что идёт впереди.
— Пожалуйста, проходите, — он распахнул дверь подъезда и облегчённо вздохнул, пропустив её вперёд, — второй этаж, — сказал он, — 37 квартира.
Она поднималась молча. Плотно обтягивающие джинсы подчёркивали упругую форму её ягодиц и длину стройных ног. Она подошла к двери, остановилась, глянула на Геннадия через плечо.
Он тотчас открыл дверь ключами и пропустил её вперёд.
Прямо в прихожей она сбросила с себя шуршащую чёрную куртку и безошибочно направилась в ванную.
Геннадий стоял в прихожей, переминался с ноги на ногу, зачем-то подбрасывал ключи и ловил их.
Она вышла через полчаса и удивилась, — ты чего здесь стоишь?
— Я подумал...
— Это не интересно, — оборвала она.
— Что не интересно? — удивился он.
— О чём ты подумал. Может, угостишь гостью чашечкой кофе? — она смотрела прямо на его растерянное лицо и улыбалась, явно наслаждаясь его затруднительным положением, в которое сама же его и поставила.
— Конечно, конечно, — кивнул Геннадий и ринулся на кухню, как на спасительную территорию, от свалившегося на его голову торнадо.
Он включил газ и поджёг конфорки. Вздохнул. Поставил варить кофе.
Заглянул в холодильник в поисках того, что можно было бы предложить даме...
Ничего особенного там не нашлось — недельной давности сыр, кусок колбасы, два яйца и кефир.
— Не роскошествуешь, — услышал он за спиной её голос.
— Ну, — Геннадий улыбнулся, — чем богаты, тем и рады. Угощайтесь.
— Благодарю, — она села на расшатанный табурет и принялась за кофе.
— Кофе хороший, — похвалила она и сквозь полуопущенные ресницы посмотрела на Геннадия.
— Ну, так... — улыбнулся он.
— Садись, — она пододвинула ему второй табурет, не менее скрипучий, чем первый.
— Что же ты себе кофе не наливаешь?
— Я уже позавтракал.
— Понятно. На работу торопишься? — в её глазах блеснули лукавые искры.
— Угадали.
— Тебя как зовут?
— Геннадий.
— А меня Марианна. Могу удостоверение водительское показать.
— Так вы же сказали, что угнали машину, — усмехнулся Геннадий.
Марианна рассмеялась и опустила руку в карман блузы.
— Нет, нет, что вы! — почему-то смутился мужчина, — я вам и так верю.
— А если веришь, можно, я у тебя отосплюсь?
Геннадий открыл рот, чтобы что-нибудь сказать, но мысли не приходили в голову.
— Ты не беспокойся, — сказала Марианна, — я не грабительница.
— Да, конечно, — согласился он.
— Ты где работаешь?
— На заводе. Токарь я.
— Ну, вот, — она обвела взглядом помещение, — ты рабочий человек и красть у тебя нечего. Так о чём ты беспокоишься?
— Но мы же первый раз видимся... — робко возразил Геннадий.
— Придёшь вечером с работы, второй раз увидимся.
— Ну, если так... — Геннадий долгим взглядом изучал Марианну, и вдруг решился, — оставайтесь. Чего уж там! — он махнул рукой.
— Спасибо! — она встала и хлопнула его по плечу, — я с первого взгляда определила, что ты хороший парень, Гена.
— Ну, так я пошёл. А то опаздываю, — Геннадий вздохнул.
— Иди, — она налила себе ещё кофе. Села на табуретку, вытянула ноги и зажмурилась от удовольствия, как кошка, разнежившаяся на солнцепёке.
Геннадий ещё несколько минут топтался в прихожей, прежде чем покинуть собственную квартиру.
На лестничной площадке он обронил ещё один тяжёлый вздох и, махнув рукой, в смысле — была не была, — легко сбежал с лестницы.
Весь день на работе он только и думал о Марианне.
— Странная, что ни говори, женщина. А он-то, он каков, оставил чужого человека в квартире, чёрт знает что! Как будто она околдовала его, — размышлял Геннадий, — а с другой стороны, она права, воровать у него нечего — рабочая династия. Дед токарь, отец токарь, и он сам токарь. Все на одном заводе, в одном цеху, можно сказать, за одним станком. И по женской линии один сплошной рабочий класс, и бабушка, и мать. Рабочая гордость, рабочая честь, так что воровать в его доме, действительно, нечего.
— Господи, и чего она там делает одна целый день в пустой квартире? Скучно ей, наверное... — думал Геннадий.
С трудом дождавшись конца рабочего дня, он ринулся к проходной.
Приступом взял переполненный автобус. По пути домой забежал в булочную и на мини-рынок за картошкой.
Ворвался в квартиру! Тишина...
Первая мысль мелькнула, — ушла!
Её куртка всё так же валялась на полу. Геннадий поднял её, отряхнул, повесил на вешалку.
— Не могла же она без куртки уйти, — успокоился он и хлопнул себя по лбу, — вот балда! Машина же её, как стояла, так и стоит во дворе. Здесь она.
Он на цыпочках прошёл на кухню. Посуда вымыта. На столе ни крошки.
Так же тихо вошёл в зал. Пусто. Заглянул в комнату.
Марианна лежала на его постели, скупо прикрывшись простынёй. Её рыжие волосы, точно лучи предзакатного солнца, заливали всю подушку, свешиваясь на пол...
Марианна зашевелилась, потянулась, но глаз не открыла. Повернулась на бок.
Простыня медленно сползла вниз. Геннадий почувствовал, что заливается краской.
Он вылетел из спальни.
Через час была готова жареная картошка. Засвистел довольно вскипевший чайник.
Геннадий нарезал хлеб, достал рябиновое варенье. Подошёл к двери спальни и постучал. Никто не отозвался...
— Марианна! — позвал он, — Марианна!
Кровать заскрипела, — это ты, Гена? Заходи.
— Нет, я лучше на кухне подожду. Вставайте. Уже вечер. Ужин готов.
— Правда?! — обрадовалась она, — ты, Геночка, прелесть! Я, действительно, жутко проголодалась!
Он услышал, как она спрыгнула с кровати, прошлась по полу босыми ногами.
Услышал, как хрустнули её суставы. Должно быть, она потянулась.
— Я на кухне подожду, — повторил Геннадий.
— Хорошо, — кратко ответила она.
Через десять минут умытая Марианна появилась на кухне... в его рубашке.
Геннадий обомлел, не зная, что сказать...
Уловив его взгляд, Марианна улыбнулась, — извини, что без спросу. У меня с собой ничего нет. А от брюк я устала.
— Да нет, я не возражаю, — проговорил он.
— Спасибо! — Марианна неожиданно поцеловала его в губы.
Геннадий покачнулся и вовремя сел на табурет.
— О, жареная картошка, — воскликнула Марианна, — какой аромат!
Она уселась за стол, положила картофель себе на тарелку и стала с аппетитом есть.
— Как вкусно! — произнесла она с набитым ртом. И посмотрела на Геннадия.
Её глаза искрились, — а ты чего не ешь, хозяин?
Геннадий молча принялся за картофель. Он не знал, как ему вести себя в собственной квартире, и уж просто не мог предположить, чего ему ждать от Марианны.
Марианна перестала поддерживать разговор. Они поужинали молча.
Геннадий вымыл посуду и встал у окна.
— За машину не беспокоитесь? — наконец спросил он.
— Нисколько...
— Ну, что делать будем? Может, телевизор посмотрим? — вздохнул Геннадий.
— Дело хозяйское...
Геннадий прошёл мимо сидящей на табурете Марианны. Она как-то странно улыбнулась и пошла за ним в зал. Геннадий включил телевизор и погрузился в изучение происходящего на экране. Покачал головой, переключил на другую программу. Сел на старый истёртый диван напротив телевизора.
Марианна всё это время стояла и молча наблюдала за его действиями. Когда он сел, подошла и опустилась рядом. Мягко говоря, слишком рядом.
Геннадий почувствовал, что ладони его вспотели. Он чувствовал её дыхание. Ощущал своим телом упругость её груди, мягкость бёдер. Ему казалось, что она просто-напросто втиснулась в него своим телом.
Они молча смотрели телевизор час, два, три.
И вдруг Геннадий заметил, что Марианна и не смотрела на экран. Она дремала.
— Вот, соня...
Геннадий перевёл дыханье, — поздно уже, — сказал он. — Мне завтра на работу. Давайте спать. Вы идите в комнату, а я лягу здесь, на диване.
— Хорошо, — она потянулась, зевнула и соизволила встать.
Когда Марианна скрылась за дверью спальни, Геннадий разложил диван, достал простыни, одеяло, взял подушку, потушил свет и лёг.
Спать ему не хотелось. Он лежал и думал о том, что за сюрприз преподнесла ему судьба. Ответ на этот вопрос всё никак не находился.
Геннадий поворочался с боку на бок, включил ночник и стал читать детектив.
Заснул он незаметно для себя. Книжка выпала из его рук и шлёпнулась на линолеум. Ночник остался гореть...
...Геннадию снились какие-то странные сны...
Сладкая, невыносимо сладкая судорога пробежала по всему его телу. Он застонал.
Губы и руки Марианны скользили по его коже, увлажняя и обжигая её одновременно.
Геннадий резко поднялся, и!
— Тихо, тихо, — сказала она. Её ладонь легла ему на губы, — не кричи. Я не насильница. Просто ты мне очень нравишься... — она заглянула в его обезумевшие глаза. Поцеловала долгим нежным поцелуем. Когда он ослабел, убрала руку с его губ.
— Всё будет хорошо, — услышал он её ласковый опьяняющий голос, — доверься мне, — её губы прижались к его губам, — я сама со всем справлюсь...
У Геннадия давно пропало всякое желанье вскакивать с дивана и возмущаться.
В сладком плену марианиных губ и рук он провёл остаток ночи.
Геннадий никогда не думал, что женщина может быть такой!
Какой? Властной? Чувственной? Желанной?
Геннадий не собирался расшифровывать это туманное слово... Просто такой. И всё!
После того, как его тело было подожжено и медленно расплавлено несколько раз, он уснул, погрузившись в блаженную истому.
Его лицо утопало в струях её рыжих волос, и ему казалось, что его сон пронизан лучами солнца.
Утром Геннадий проснулся раньше Марианны. Наскоро позавтракал и сбежал на работу.
Рядом с жареными яйцами и вчерашним картофелем, он оставил вторые ключи от квартиры, — вдруг она захочет куда-то выйти. Не сидеть же ей целыми днями взаперти, — рассудил Геннадий.
Вернувшись с работы, домой, он долго топтался у порога, прежде чем вставил ключ в замок. Открыл дверь и застыл на пороге.
Какие-то странные, нездешние запахи носились в воздухе. Бог знает что! Может быть, он ошибся квартирой? Геннадий даже хотел выйти и посмотреть на номер, но вовремя одёрнул себя, — он же не совсем с ума сошёл! Так, только отчасти...
— Гена! Это ты? — донёсся из глубины квартиры голос Марианны.
Сердце Геннадия сладко заныло.
— Да, это я... — ответил он и зашёл в комнату. Руки он держал за спиной.
Подойдя к Марианне, он замер и опустил глаза.
— Что-нибудь случилось, Геночка? — спросила она ласково.
— Нет, впрочем, да. Вот! — он протянул ей букет пёстрых астр.
— Как мило! — искренне обрадовалась она. Приняла цветы и пошла на кухню.
Достала из шкафа большой стеклянный кувшин, в котором обычно Генина бабушка хранила зимой черносмородиновое варенье, наполнила его водой и опустила в него цветы, предварительно подрезав кончики стеблей и расправив их.
Геннадий наблюдал за действиями Марианны и улыбался.
Его улыбка становилась всё шире и шире.
— Марианна, — позвал он.
— Да? — она подняла голову.
— Я зарплату получил, — объявил он торжественно.
— Хорошо... — её голос прозвучал как-то рассеянно.
— За два месяца! Представляешь?! — счастье переполняло всё его существо, но по глазам Марианны он чувствовал, что говорит что-то не то, и улыбка медленно погасла на его лице.
— Я чушь несу? — спросил он, погрустнев.
— Нет, ну что ты, — она подошла и поцеловала его.
Просто Марианна не понимала, как это зарплата за два месяца сразу, а как же он жил без зарплаты?..
— Я ещё курицу купил, — сказал Геннадий, — сейчас варить буду. Марианна! А чем это у нас так пахнет? Я что-то никак не могу понять...
— Индейкой. Ну, и там... В общем увидишь. Иди, умывайся. Будем ужинать.
— Индейкой? — переспросил Геннадий, — да откуда же ей взяться?..
— Из магазина, Геночка.
— Марианна! Вы потратили свои деньги! — возмутился он.
— Ерунда. Не бери в голову, — она небрежно махнула рукой.
— Как это не бери!?
— Умывайся, потом поговорим.
...Когда они сели за стол, Геннадий окаменел. И было отчего. На столе находилась не только индейка... Но и много того, чего он вообще никогда не пробовал.
— Откуда всё это?! — спросил он изумлённо и посмотрел в глаза Марианны.
— Гена, не будь наивным. С базара, из магазина.
— Но ведь это стоит таких денег! — не унимался он, — никакой зарплаты не хватит!
— Деньги у меня есть. Ты видел мой автомобиль? Должен сообразить, что женщины без денег на таких машинах не ездят, я имею в виду на водительском месте.
— Да, конечно... — как-то обречённо пробормотал Геннадий.
— Гена, я тебе всё объясню, — она подошла к нему и обняла за плечи сзади, чмокнула в макушку, — ты, правда, мне нравишься. И я не хочу, чтобы ты грустил.
Он повернул к ней лицо.
— Иначе я тоже загрущу, — сказала Марианна.
— Нет, не надо, — испуганно проговорил он, — поцелуйте меня, Марианна...
И, ощутив её тёплые губы, успокоился. Блаженное тепло растекалось по всему его телу, — Марианна...
Они ужинали и пили хорошее вино. Сладкое, игристое, золотисто-бордовое, а потом густо-пурпурное.
— Я пьянею, — сказал он.
— Ну и прекрасно, — засмеялась она, — обожаю опьянённых мужчин...
— Почему? — наивно спросил он.
— Потому что они лёгкая добыча. Минимум сопротивления. Максимум удовольствия.
Марианна расхохоталась, — у меня неограниченная возможность действия.
— Правда? — улыбнулся он.
— Абсолютная истина! Идём.
— Куда?
— В спальню.
— Прошлой ночью вы, прекрасная дама, утверждали, что вы не насильница, — он улыбнулся, глядя в её расширенные зрачки.
— Конечно, нет, идём, убедишься ещё раз...
— Мне не остаётся ничего другого, как уступить.
— М...да, — она облизнула губы, — обожаю уступающих мужчин.
На этот раз они провели ночь в спальне.
Марианна говорила, что кровать, конечно, маловата, но соответствует восточной мудрости — в ней тесно, как зёрнышкам граната.
— И так же сладко, — добавил он, прижимаясь к разгорячённому телу Марианны всем своим сильным телом.
— Ты прав, — прошептала она, задыхаясь от страсти.
Утром Геннадий, как обычно, ушёл на работу.
Прошёл месяц, другой, третий...
Он был на седьмом небе от счастья! Жизнь казалась ему волшебным сном.
Мучил его только один-единственный вопрос. Он не знал, как, каким образом, какими словами сделать Марианне предложение.
Сказать — давай поженимся? Как-то обыденно, слишком пресно.
Предложить руку и сердце — вдруг она расхохочется?
Сказать — станьте моей женой? Или — я хочу быть вашим мужем?
Геннадий мучился и никак не мог выбрать подходящий вариант.
Однажды воскресным утром Марианна предложила ему совершить прогулку.
— Куда? — спросил он, одеваясь.
— Увидишь...
— Заманчиво, — Геннадий улыбнулся, — с тобой готов отправиться на край света.
— Это гораздо ближе, — Марианна посмотрела на него каким-то странным, долгим взглядом.
Они сели в автомобиль. Миновали старые застройки, проехали центр города.
Въехали в частный сектор. Он тянулся мощными рядами не так давно отстроенных особняков вдоль реки. Высокие заборы. За ними запах яблок, груш, цветов. И мёда...
Марианна остановилась возле ворот из чугунного кружева.
— Приехали, — сказала она.
— И чей это дом? — спросил удивлённый Геннадий.
Марианна уже вышла из машины и шла по асфальтированной дорожке.
Со всех сторон к ней прилегали цветники. За ними фруктовые деревья.
Совсем близко пульсировал фонтан.
Возле лестницы — арка, обвитая широколистным виноградом.
Марианна сорвала одну из крупных налитых кистей и, стряхнув росу, стала есть виноград.
— Марианна! — Геннадий огляделся, — ради бога! Где мы?
— Дома, — ответила она и ступила на крыльцо.
— У кого дома? Говорите толком!
— У себя дома, — спокойно произнесла она.
— Не надо так шутить, — Геннадий взял её за локоть и повернул к себе, — я хочу получить объяснение.
— Получишь, — она освободила руку, — не волнуйся, Гена, всему своё время.
Они вошли в дом. Хотя домом этот дворец назвать трудно...
— А кто здесь живёт? — спросил он почему-то шёпотом.
— Я, — ответила Марианна.
— Вы?!!
— Да, я. Зачем так кричать, Геночка? Ну, пока ещё не живу, начинаю жить с этого мгновенья, — она улыбнулась, глядя на его лицо, отражающее всю смену чувств, происходящую в его душе.
— Я приобрела этот дом на прошлой неделе. Нравится?
Он молчал, не сводя с неё настороженных глаз.
— Пойдём, осмотримся, — она потянула его за руку.
Он ходил за ней с этажа на этаж, из одной комнаты в другую, точно так он ходил когда-то с родителями по Эрмитажу.
— Нравится? — снова спросила Марианна.
— Неплохо, — он повёл плечами, не понимая, к чему столько роскоши.
— Ты замёрз? — встревожилась Марианна.
— Боюсь, что да, — грустно ответил Геннадий.
Она снова взяла его за руку, и он покорно последовал за ней.
Они вошли в гостиную. Марианна посадила Геннадия в кресло, укрыла пледом.
Достала из сверкающего зеркалами бара коньяк. Налила и протянула ему рюмку.
— Спасибо, любимая... — голос Геннадия был почти лишён жизни.
Марианна разожгла камин. Налила себе коньяка и села рядом.
— Видишь ли, я предприниматель, — сказала она, — но так случилось, что мне понадобилось уехать из своего города. Я решила выбрать новое место жительства, случай свёл меня с тобой... вернее, инициатива была твоя... И я решила поселиться именно в этом городе.
— А где вы жили раньше? — спросил Геннадий, удивившись, что не спросил об этом до сих пор.
— На Урале. Но это неважно.
— А ваша семья?
— Семья? — переспросила она рассеянно, — я ушла от мужа. Он тоже предприниматель, — она усмехнулась, — два медведя в одной берлоге. Но не в этом суть.
— А в чём? — машинально спросил он.
— В одно прекрасное утро я почувствовала, что мне нужно сменить мужа и среду обитания. Мне нужен другой город, другой мужчина. И вот я здесь, — она посмотрела на Геннадия. Стянула с него плед, — согрелся?
— Да, — кивнул он, — немного. А то сильно знобило, — он виновато улыбнулся.
— Это не от холода, — Марианна рассмеялась, — это от избытка впечатлений.
Она взяла руку мужчины, распрямила и погладила пальцы, прижалась щекой к ладони, — не волнуйся так, Гена!
— Вы уверены? — улыбнулся он.
— Абсолютно. Я буду жить здесь, — она довольно обвела взглядом роскошную обстановку, камин, стены, отделанные под старину.
— А я? — спросил он растерянно.
— И ты. Если хочешь, конечно, — её рука ласково погрузилась в его густые волосы.
— Я токарь... — обронил он.
— Да, я знаю, ты ведь много рассказывал мне о своей профессии.
— Значит, вы слушали?
— Конечно. И о заводе, и о династии. Это так романтично...
Она поцеловала его в губы долгим, опьяняющим поцелуем, а оторвавшись, прошептала жарко, — согласись, любимый, деловой женщине просто необходимо хоть немного романтики.
— Соглашаюсь, — он закрыл глаза и наощупь отыскал её губы.
Его звали Геннадий. Настроение у него было превосходное. Утро, солнце. Он молод, недурён собой, полон сил. К тому же у него есть работа. Одно это во времена перемен может сделать человека счастливым. А уж если работа по душе, то и говорить можно только о счастье.
— Странная, что ни говори, женщина. А 
Марианна говорила, что кровать, конечно, маловата, но соответствует восточной мудрости — в ней тесно, как зёрнышкам граната.
Они вошли в гостиную. Марианна посадила Геннадия в кресло, укрыла пледом.
Опубликовано на сайте Поле надежды (Afield.org.ua) 8 декабря 2006 г.