Национально-психологическая особенность народа – это не только то, что отчетливо присуще всем людям, составляющим данный народ, или даже подавляющему большинству этих людей. Это – природная особенность души, которая в выразительном, типичном виде присутствует у многих в этом народе, оставляя хотя бы свою тень у большинства людей, составляющих этот народ, и достаточно ярко, проникновенно обнаруживает себя в истории и культуре народа. Это, например, подмеченные еще Гоголем чувственно полнокровная, естественная радость жизни древних греков, напряженность-авторитарность древних римлян, символическая углубленность в себя древних египтян [7]. В таком духе можно говорить и о довольно стойких особенностях разных народов последних веков жизни Человечества.

«Душа России», как полагает Николай Бердяев, это – святая, покорная, застенчивая, сомневающаяся, религиозно-материалистическая женственная боязнь власти, нерешительность, неуверенность в своих силах, мечта об абсолютной свободе, мечта об абсолютной любви, готовность в реальности довольствоваться небольшим, «мириться с грязью и низостью». «Поэтому святая Русь имела всегда обратной своей стороной Русь звериную»[1]. Соглашаясь в основном со всем этим у Бердяева и многих других исследователей «загадочной русской души», отмечу, что такая национально-психологическая особенность, противоположная агрессивности, есть дефензивность: природное непрактичное, инертное, тревожное переживание своей неполноценности с устремленностью к добру, общественной пользе. Таких людей, страдающих от своего характера по-больному или по-здоровому, в явном или скрытом виде, прикрывшись защитной накидкой сверхмужественности или не прикрывшись, в самом деле много в России, даже не только среди русских, но и вообще среди россиян. Убежден в этом как пожилой уже психотерапевт. Эти люди живут и в произведениях наших самых художественно глубоких, самых национальных писателей XX века (например, в прозе Платонова, Пастернака, Гроссмана, Воробьева, Распутина, Астафьева, Айтматова), и несомненно характерологически-дефензивная, родственная связь этих писателей с тоже дефензивными Достоевским, Толстым, Чеховым. Мотив дефензивности отчетливо звучал и звучит в душах российских интеллигентов.

Неудивительно, что этот российский, дефензивный характер (другие его обозначения – «астенический», «психастенический», «психастено-подобный», «тормозимый», «застенчиво-раздражительный», «тревожно-сомневающийся» и т.д.; не будем здесь входить в детальную дифференциальную диагностику) особенно подробно, психологически тонко был описан в начале XX века и именно в России психиатрами С.А. Сухановым (1905) и П.Б. Ганнушкиным (1907). Однако Н.А. Добролюбов, получивший высшее педагогическое образование, еще в 1858 г. публикует в «Журнале для Воспитания», по-видимому во многом автобиографическую, малоизвестную статью «Ученики с медленным пониманием (Из заметок учителя)». Публикует без подписи, как это делал не раз тоже застенчивый В.Г. Белинский. Долгие годы уже восхищенно удивляюсь этой классической психологически-педагогической работе, написанной 22-летним литератором о часто высоких творческих способностях легко путающихся, «непонятливых» дефензивных школьников, которых многие учителя считают «глупыми», «бестолковыми», «бездарными». Уже в то время Добролюбов призывает учителя обратить особое внимание на этих часто одаренных ребят: помогать такому школьнику «медленнейшим и простейшим ходом учения» и выяснить, в каком направлении его «нужно особенно упражнять», «одобрять» и «что можно оставлять без внимания», ибо эти ученики, в отличие от посредственностей, «как бы ищут себе убежища в одной определенной области духовной жизни и в ней-то обнаруживают столько же производительности, как и оригинальности». Посредственным же не нужно «особых дидактических приемов»: они благополучно сдадут экзамены и смогут «говорить даже о предметах, которых они совершенно не понимают» [6]. Через четверть века (1884) знаменитый российский врач, педагог П.Ф. Лесгафт назовет этих стесняющихся школьников «угнетенный тип» и подчеркнет их душевную мягкость и способность глубоко сочувствовать «страждущим и оскорбленным»: «готов просиживать около них целые дни и ночи, не жалея себя и забывая о собственных своих нуждах и лишениях» [10].

Известно, что дефензивность – благодатная почва для произрастания тягостных психогенных расстройств. Когда в России, хотя бы немного, усиливается агрессивность (звериный дух), дефензивность обостряется и страдающий ею человек особенно нуждается в душевной помощи. Это происходит и сегодня.

Уже более 30 лет стараемся помочь дефензивным людям специальным сложным отечественным психотерапевтическим методом – «терапией творческим самовыражением (с осознанностью своей общественной пользы, с возникновением на этой основе стойкого светлого мироощущения)» [2-4]. Существо метода – в изучении вместе с дефензивными людьми их дефензивной природы, их душевных, духовных ценностей, силы их слабости, в изучении характеров вообще с поиском себя среди людей, своего жизненного пути, творческого вдохновения, в котором всегда живут Смысл и Любовь. Творчески раскрыть, реализовать заложенное в тебе природой – значит, как известно, вызвать подъем жизненных сил организма, целебно, профилактически укрепить тело и дух по отношению к разнообразным внешним и внутренним (врожденным) вредоносным воздействиям. Живущий в творческом вдохновении нередко счастлив и своим долголетием.

Метод, созданный поначалу для лечения разнообразных дефензивных тревожных и депрессивных расстройств, давно уже благодаря психологам и педагогам работает и вне медицины – в школах, интернатах, детских садах, домах творчества. Метод и здесь продолжает называться по-прежнему, поскольку сегодня здоровых людей с душевными трудностями (клиентов), нуждающихся в психотерапии, во много раз больше, нежели пациентов. Поясняется даже, что точный перевод слова «психотерапия» – не только лечение души душой, а шире – «чуткая забота» о душе [13, 18].

Терапия творческим самовыражением (ТТС), – в сущности, психотерапевтическая система, исходящая из естественно-научного отношения к душе человека, помогающая больному или здоровому по возможности жить сообразно своей природе. Это значит: продумать-прочувствовать, кто ты со своими душевными и телесными особенностями по природе своей, в чем твоя слабость и в чем сила (конституционально тесно связанные между собою в твоей природе), в чем природная особенность твоего мироощущения, образа жизни, любви, как и чему следует тебе учиться, жить по-своему (то есть творчески), чтобы делать в жизни то, что получится у тебя лучше, чем другое, и лучше, чем у многих других. Как воспитывать своих детей, похожих и не похожих на тебя. Наконец, как по-своему болеть, если пришла тяжелая болезнь, и как по-своему умереть, оставаясь собою до конца в любом безвыходном положении. Каждый из нас силен и одновременно ограничен этой своей природной особенностью, и все мы нужны друг другу своими особенностями, составляя развивающееся, хоть и стареющее уже Человечество. А поистине «идеальных», «гармоничных» людей нет в Природе, это старая иллюзия.

Метод ТТС включен в российскую Унифицированную программу последипломного обучения врачей и психологов психотерапии и медицинской психологии, преподается и в некоторых институтах психологии студентам. В Общероссийской профессиональной психотерапевтической лиге (ОППЛ) работает Центр Терапии творческим самовыражением с региональными отделениями во многих городах России и в зарубежье.

Области психогигиены, профилактики душевного здоровья, в которых сегодня специалисты применяют метод:
1. Психология и педагогика в школах [5, 8, 9, 11, 12, 17]. Возвращаюсь к всегда современному Добролюбову, мудрому в своей молодости защитнику дефензивных ребят: «В наше время более чем когда-либо нужно внимательно следить за ними, потому что только весьма немногие из них успевают пробиться сквозь школьный лабиринт, состоящий из 10-13 предметов обучения, а большая часть из них еще в низших классах отделяется как негодный балласт и оставляется в стороне, как совершенно не заслуживающий забот учителя» [6].
2. Профилактика алкоголизма и наркомании [19, 20].
3. Преподавание ТТС студентам в вузах [17].
4. Психогигиенические школы [14, 15]. В том числе клубы пожилых людей («За активное долголетие» и т.п.).
5. Семинары христианской психогигиены [15, 16]. ТТС может помочь человеку, предрасположенному к религиозной вере, найти свой путь к Богу.
6. Профилактика ностальгического синдрома («эмиграционного стресса») [21]. Американские и канадские работы, выполненные эмигрантами из Одессы, лишний раз убеждают в том, что ТТС – несомненно отечественный, самобытный российский психотерапевтический метод, проникнутый, наполненный российской культурой, целебным творческим общением с российской природой и т.д. Настолько отечественный, родной, что увозится с собою в другие страны и помогает там дефензивным эмигрантам выживать-приспосабливаться.

Здесь же следует отметить, что, помогая человеку стать как можно более вдохновенно-творческим самим собою сообразно своей природе, ТТС помогает почувствовать, понять людей с другими характерами, людей другой национальности, расы, вероисповедания, помогает принять их всей душой и, может быть, кого-то из них полюбить за то, что мы разные и благотворно дополняем друг друга своими общественно полезными переживаниями, делами. Непоколебимое положение ТТС состоит в том, что прощаем людям слабости, понимая, почему это именно слабости, и не прощаем откровенной или прикрытой благообразием безнравственности.

В заключение от Центра ТТС (при ОППЛ), руководителем которого являюсь, предлагаю нашу научную и образовательную помощь в лечебной, психогигиенической и психопрофилактической работе в ТТС всем, кому она понадобится. Писать – ученому секретарю центра Елене Александровне Добролюбовой (123308, Москва, ул. Д. Бедного, д.20, к.1, кв.77).

Опубликовано в журнале «Экология человека», 2001, N 4.

Библиография