Как-то в пятницу вечером художник закончил рисовать свою картину и с удовольствием произнёс: «Хорошо!» Вот только жаль, что некому показать, ведь картина и в самом деле изумительна! Размером в целый мир. Красота и гармония наполняли её. И настолько она была совершенна, что только она одна и была написана. Ну просто под стать гениальному художнику, сотворившему её. Эта картина включала в себе всю музыку, все запахи и краски, и жизнь в ней была полной и бесконечной.
И всё-таки разбил художник своё произведение на тысячи и тысячи мелких кусочков. Выбросил её в ведро для мусора. Чего же не хватало ей? Ведь она была само совершенство. На самом деле не хватало того самого чуда из сказки про Буратино, когда деревянная кукла захотела стать настоящим мальчиком с живым сердцем. Да, если бы картина была «настоящей», «живой», какая бы радость при этом была бы у художника.
И вот мусорное ведро стало новым местом для картины. Лежат вперемежку осколки, кусочки, искорки былой красоты. Весь материал остался тем же, но целостность, гармония и красота разбились безвозвратно. Однако в каждой маленькой частичке сохранилась смутная память о картине, которой она принадлежала. И каждая ищет кого-то близкого по форме, чтобы хоть немного воссоздать былую целостность. И вот когда хотя бы две частички находят свою «половинку», уже в образовавшейся спаренной части вдвойне ощущается радость от подобия оригинальной картине. Потом кусочки в ведре стали сортироваться по месту, которое они занимали до разбиения. Так, например, все части, относящиеся к небу в оригинальной картине, собрались в самом верхнем слое мусорного ведра. И есть такие осколки, которым становится видно грустного художника, тоскующего по своей картине.
Им даже удалось подслушать его разговор, и они передали это всем остальным осколкам, как могли. Поняли те, что относились к небу, что радость художнику доставят они, сотворив ту же картину, только когда сами увидят и поймут, как она хороша.
А в мусорном ведре драка и раздор. Все кусочки заявляют, что они и есть самая главная часть картины, что они заслуживают к себе особого отношения и лучшего места в ведре. И толкают они соседей, и разбивают их вдребезги, совсем не понимая, что это их только отдаляет от былого совершенства. Они и не догадываются, что существует способ, следуя которому можно сложиться опять в картину. Но не просто вернуться в галерею художника, а ещё и «ожить», и повторить его работу своими силами, ощущая блаженство в каждой детали. А пока картины всё нет. Грустит художник, толкаются и дробятся осколки. Создают свои картинки, исследуют законы «Броуновского движения». Некоторые утверждают, что им одним известен выход из ведра и что они готовы повести за собой. Только становись. И ещё многое другое происходило там. Но те, что в верхних слоях, иногда развивают такую скорость, что им удаётся заглянуть за краешек ведра. И они видят, что всё там же висит всё та же картина, которой они когда-то принадлежали. Только картина есть, а их в ней нет. Вот какая история!
Те, кто выскочил из ведра, уже знает, куда идти и в чём смысл пути. Но почему-то они снова возращаются в ведро. Неужели по закону земного тяготения? Нет, дело не в том. Просто они понимают, что картина не будет целой, пока самый крошечный осколочек не вернётся на своё место. Они изобрели-таки способ для всех собраться назад в картину. Сначало в ведре собирают частички, которые развили уже достаточную скорость и которым хочется снова стать картиной и тем самым порадовать художника. Они пробираются наверх и начинают выстраиваться в цепочку. Один за другим. Если один потянет назад, то упадут все. И снова нужно будет начинать всё сначала. Сейчас они тем и занимаются, что строят систему, в которой один в связке с другим и один отвечает за другого. В это дело берут всех: вне зависимости от цвета, материала, массы или формы. Может, это малюсенький осколок, а может, крупная часть. Главное, чтобы не подвёл. Вытаскивают таких наверх. Склеивают таким веществом, которое называется непонятно — «любовь к ближним частицам», и рвутся вперёд.
Некоторые снова выпадают из цепочки, а есть и много новеньких, которые хотят попробовать. Всё готово в ведре для окончательного рывка. Ведь главное — начать, тогда и те, что внизу, увидят небо.
Как-то в пятницу вечером художник закончил рисовать свою картину и с удовольствием произнёс: «Хорошо!» Вот только жаль, что некому показать, ведь картина и в самом деле изумительна! Размером в целый мир. Красота и гармония наполняли её. И настолько она была совершенна, что только она одна и была написана. Ну просто под стать гениальному художнику, сотворившему её. Эта картина включала в себе всю музыку, все запахи и краски, и жизнь в ней была полной и бесконечной.
И вот мусорное ведро стало новым местом для картины. Лежат вперемежку осколки, кусочки, искорки былой красоты. Весь материал остался тем же, но целостность, гармония и красота разбились безвозвратно. Однако в каждой маленькой частичке сохранилась смутная память о картине, которой она принадлежала. И каждая ищет 
А в мусорном ведре драка и раздор. Все кусочки заявляют, что они и есть самая главная часть картины, что они заслуживают к себе особого отношения и лучшего места в ведре. И толкают они соседей, и разбивают их вдребезги, совсем не понимая, что это их только отдаляет от былого совершенства. Они и не догадываются, что существует способ, следуя которому можно сложиться опять в картину. Но не просто вернуться в галерею художника, а ещё и «ожить», и повторить его работу своими силами, ощущая блаженство в каждой детали. А пока картины всё нет. Грустит художник, толкаются и дробятся осколки. Создают свои картинки, исследуют законы «Броуновского движения». Некоторые утверждают, что им одним известен выход из ведра и что они готовы повести за собой. Только становись. И ещё многое другое происходило там. Но те, что в верхних слоях, иногда развивают такую скорость, что им удаётся заглянуть за краешек ведра. И они видят, что всё там же висит всё та же картина, которой они 
Те, кто выскочил из ведра, уже знает, куда идти и в чём смысл пути. Но 