Наступила очередная нервная, длинная ночь. На часах было без четверти час. Телефонный звонок. Свекровь.
— Он дома?
— Нет.
— А где он?
— Не знаю.
— И ты даже его не искала?
— Где я должна его искать? Злачных мест в городе много. И у меня дома маленький ребёнок.
— Ты не можешь так поступать! Ты должна...
Я положила трубку. Я должна... Я обязана...
Ей всё время казалось, что я не люблю её сына. Вернее, не люблю так сильно, как должна была бы. Я не оправдала её надежд. Её сыну, конечно, подходила особа королевской крови, а не я. Правда, не знаю, на сколько хватило бы этой особы. Наверное, папу-короля хватил бы удар, если бы дочка бегала с малышом по ночам, ища приюта у подруг и знакомых. Сгорая от стыда перед ребёнком и друзьями. К свекрови в эти ночи я не шла. Меня бы просто не поняли. Как я могу бросить её сына в тот момент, когда ему плохо! Как я могу уйти, вдруг он умирает! Думать о том, что быть рядом с человеком, который находится в состоянии «белой горячки», просто опасно, было выше её.
В замочной скважине заскрежетал ключ. Раз, второй, третий... Опять... Я открыла дверь. Любимый муж стоял, держась за косяк. В этот раз он хотя бы добрался самостоятельно. Это давало надежду на то, что ночь обойдётся без концертов. Он свалился прямо в коридоре и заснул, храпя и распространяя отвратительное зловоние. Я закрыла дверь в комнату, свернулась клубочком на детском диванчике и обняла дочку. Сон не шёл, и в очередной раз я приготовилась ждать, когда же пройдёт эта бесконечная ночь...
В общем-то, всё это началось вскоре после свадьбы. Родные мужа не стали мне сообщать, что он алкоголик. Хотели, наверное, чтобы был сюрприз. Что ж, он удался на славу. Я узнала много интересных вещей. Он пил запоями: сначала в ход шли дорогие вина и отличная водка, а потом всё, что горит. Холёный мужчина превращался в животное. Бешеное, неуправляемое, безжалостное. Из дома уносилось всё, что можно было продать или обменять на водку. Потом этот кошмар прекращался и наступало затишье. Оно могло длиться месяц, два, полгода. Как правило, на большее супруга не хватало. В это время он был заботливым, нежным, любящим. Потом всё начиналось сначала.
Мечты
В этот период любви и нежности и появилась наша дочь. Она была похожа на него: смуглое лицо, зелёные глаза, маленький, плотно сжатый рот. Я надеялась, что её рождение изменит нашу жизнь. Он увидит её и поймёт, что на этой Земле появилось его продолжение, и это понимание преобразит всё вокруг.
А ведь ещё есть я, которая его так сильно любит. Неужели можно всё перечеркнуть? Неужели ничего нельзя исправить? Нет! Я буду бороться, и моя любовь всё преодолеет. Он перестанет пить, и всё в нашей жизни наладится. Просто не может не наладиться!
Именно в это время муж согласился пойти на кодирование. Я ликовала. Вот оно, начало нового пути! Я сделала то, о чём мечтала, что было не под силу его матери.
Я терпела его недовольство, раздражительность, ревность. Главным было то, что он не пил. А всё остальное можно было вынести, преодолеть.
Это было время нашей спокойной жизни, год моей радости, планов на будущее и надежд. Затишье перед бурей.
Реальность
Новый год муж начал с бокала шампанского. Эта капля решила всё, он снова сорвался. Но теперь было гораздо страшнее, потому что всё это видела не только я.
Не спешите судить меня, те, кто не жил с алкоголиком! Разве вам всегда легко принимать решение? Неужели вы можете кардинально менять свою жизнь, не задумываясь, не жалея о хорошем, что было когда-то? В каждой из нас остаётся капля надежды на то, что всё будет так, как должно быть.
А ещё мне было безумно стыдно за то, что я так живу. Стыдно, что мой муж алкоголик. Мне казалось, что в этом виновата только я: не смогла создать условия для семейной жизни, не сумела стать хорошей женой, что-то упустила, проглядела. Я терзала себя своими мыслями, не думая о том, что он был алкоголиком до меня, что было уже поздно что-то менять и исправлять, когда мы поженились. Нужно было бежать, а я топталась на месте, занимаясь самоедством.
Однажды, будучи не очень сильно пьяным, муж решил меня ударить. Уже занёс руку, ожидая, что съёжусь, пригнусь, попрошу пощады. Но к этому времени я уже была готова к борьбе. Не только за себя, но и за ребёнка, который смотрел на всё это широко распахнутыми глазами.
— Только попробуй ударить!
— Что, сдачу дашь?
— Нет, сейчас не дам. Я дождусь, когда ты уснёшь, и зарублю тебя. Или задушу. Мне всё равно. Я не шучу.
Видимо, всё сказанное было ещё и написано на моём лице. Муж побледнел, опустил руку и больше не делал попыток меня ударить.
Из дома стали пропадать вещи. Сначала исчезло моё золотое колечко, потом серебряный перстенёк, серёжки. Всё это лежало в вазочке, никогда не убиралось и не пряталось. Дочка любила примерять эти не особо ценные побрякушки. Потом пропало обручальное кольцо.
Запой продолжался, требовались деньги, муж будто осатанел. Ночи были длинные, нервные. У меня стояла собранной тревожная сумка. В ней лежала пара белья и детские вещи. Уже не раз приходилось уходить из дома в ночь.
Решение
Он не приходил домой уже несколько дней. Я была в отпуске. Дома было тихо, спокойно. Дочка сидела за столом и рисовала. Я подошла и стала смотреть. Её рисунок меня просто поразил. Небо, солнце, земля, трава, дети были серого цвета. В рисунке не было жизни. Там были только серые тона. Для меня это был шок.
Все говорили мне, что ребёнок ещё мал, и она не понимает, что происходит в нашей жизни. Это было не так. Своим детским умишком она осознавала, что семья не должна быть такой. Она боялась того, что видела, жалела меня, переживала и страдала. На своём, детском уровне. А я пыталась спасти то, чего не было. Думала, что ребёнку нужен отец. Нужен ли ей такой отец? Простит ли она меня, когда вырастет, за то, что я не спасла её душу?
Слёзы текли по щекам, а я их даже не замечала. Мельком увидела себя в зеркале: опущенные плечи, сгорбленная спина, небрежно заколотые волосы, в которых пробивается седина, потухший взгляд. А мне только двадцать пять... Невольно подняла глаза выше, и сердце заколотилось. Там висела моя фотография шестилетней давности. Белозубая улыбка, озорные глаза, разлохмаченные ветром волосы. Всё это было шесть лет назад. Всего шесть лет! Целая жизнь — шесть лет.
Что я видела за это время? Что я пережила за это время? А что ждёт впереди меня и дочку? Ожидание конца? Жизнь на пороховой бочке? На что я трачу свою жизнь и жизнь своего ребёнка?
Решение созрело мгновенно. Быстро, немедленно уходить. Пока ещё не поздно. Пока ещё есть время исправить хоть что-нибудь. Спасти дочку и спастись самой.
Вещей у нас было совсем немного. У меня было чувство, что дочка всё поняла. Она собирала свои немудрёные игрушки спокойно, деловито, быстро. Мы вышли из квартиры, захлопнули дверь. Будто разделили свою жизнь на старую — которая осталась там, за дверью, и новую, которая ждала нас здесь.
Мы поехали туда, где нам всегда рады: к родителям. Вошли, поставили сумки и почувствовали себя дома. Здесь была тишина, покой, уют, пахло пирожками и плюшками.
Первое время муж звонил, угрожал, требовал. Я подала на развод. На суде он ломал комедию, говорил о своей любви к нам, просил отдать ему ребёнка. Но это всё было уже неважно.
У нас была другая жизнь. В ней не было бессонных ночей, пьяных воплей, слёз и страха. Мы ходили в гости, ездили отдыхать, наслаждались покоем и тишиной.
Однажды дочка принесла мне рисунок: голубое небо, розовый восход, нераскрывшиеся цветы...
— Как красиво. А почему цветы закрытые? Они спят?
— Да. Утро, и они ещё спят. А вот на этом рисунке они проснутся, когда будет день. Видишь, мама, какое здесь яркое солнышко?
С рисунка на меня смотрело ярко-жёлтое улыбающееся солнышко. Оно сияло на голубом небе, а внизу была нарисована ярко-зелёная трава.
Будет день! Всё ещё будет!