Горы эти были строгими и серьёзными, как будто шли друг за другом по делам. И среди них одна — Таганай, та самая, в которой хранится богатырская шашка, «старых гор подаренье». А из-за той вон гряды раздавалось «клип-анг», когда Ермаковы лебеди летели с Чусовой. А там, внизу, у подножья Ишкульского хребта, наверняка прошел Великий Полоз, и теперь по его золотому следу день за днём, ночь за ночью и за месяцем месяц ползёт огромная золотодобывающая фабрика — драга.
У сказок не бывает домашнего адреса. «В тридевятом царстве, в тридесятом государстве...» А тут вдруг точная географическая привязка. Наверное, прав был старый горщик Хмелинин, со слов которого Павел Петрович Бажов записал многие сказы. Не сказки это, а побывальщины. Слушай, как сказывают. Вырастешь, тогда и разбирай — что быль, что небылица.
Мы выросли. И очень хочется разобраться.
Той осенью мне удалось попасть в минералогический отряд Ильменского заповедника, исследовавший старые копи Ишкульского хребта. Копь. Узкая щель, как пропиленная в скале. Чем глубже, тем ближе сходятся стены, темно и сыро. И вдруг, в луче фонаря — сверкающе-розовая полевошпатная порода, а в ней — огромный, размером в ладонь, голубой корунд. Вверх тянется трещина, и в ней густо-синие яркие кристаллы. Только бы втиснуться в эту самую трещину. Попасть туда, вовнутрь горы, только взглянуть, что там ещё есть. Существо, свободно проникающее сквозь камни, здесь естественно и даже необходимо. Медной горы хозяйка родилась не из суеверия — из жаркого человеческого любопытства.
«Каменная болезнь» — недуг затяжной и трудноизлечимый. На отвалах старой шахты можно сидеть часами, не только время — имя своё забыв. Старательский азарт. И честолюбие трубит в охотничий рог: «Вот сейчас я такое найду, чего никому никогда не доставалось». Идёт прекраснейшая из охот — охота за камнем. Красота его завораживает. Голубые, синие корунды (они же сапфиры), струящийся зеленью амазонит, кристаллы циркона. Они прекрасны, но этого мало, ещё, ещё, ещё! А потом станет чего-то стыдно, и как будто услышишь насмешливый голос: «Смотри, не донесёшь!» Интересно, а может быть, сказы — лекарство от жадности, своеобразное «табу» на старательскую лихорадку?
Поднимешь глаза над отвалом и увидишь лес. Не сумму кустов и берёз. Живое существо со своим характером и судьбой. Люди приходили и уходили, искали свои корунды, косили траву на лесных полянах, собирали разную лесную благодать, а здесь всё жило по своим, лесным законам. И затягивались старые копи берёзой и шиповником, и даже камни меняли цвет и сливались с травой, такие же серо-зелёные от лишайника, как и всё вокруг. А однажды на такой камень присядет погреться ящерка — зелёная, с чёрной полосой вдоль хребта. Хранительница и Хозяйка этих горных лесов.
Хозяйка Медной горы, «тайная сила»... Чуть ли не все сказы — о ней. Ну ещё бы, она ведь всё может. А когда любимый берет в жёны другую, оказывается, что перед любовью она бессильна, как и все. Волшебством тут не поможешь. Да что ей сделается, она ведь каменная! Даже её слёзы превращаются в камень в горячей, дрожащей руке... Такая вот несказочная история. Вечная. Мудрая.
Ту ящерку я не встречала. Но однажды в березняке рядом с дорогой на копь что-то хрустнуло, и навстречу вышел Он. Смеющиеся чёрные глаза, гордая голова с пятью отростками на рогах. Постоял спокойно, потом ударил правым передним копытцем, в траве сверкнуло, и исчез. Говорят, что осенью, в пору гона, косули не боятся никого и ничего, что это роса сверкает серебром в холодной траве. Ну и пусть говорят! Я-то знаю, кто это был. Здравствуй, Серебряное копытце моего детства! Спасибо, что ты есть на земле. Спасибо и Вам, Сказочник!
Горы эти были строгими и серьёзными, как будто шли друг за другом по делам. И среди них одна — Таганай, та самая, в которой хранится богатырская шашка, «старых гор подаренье». А 
Опубликовано на сайте Поле надежды (Afield.org.ua) 26 февраля 2007 г.