Бежит речушка малая, чистая, говорливая; через леса и поля, города и посёлки, весело журча, орошая своими водами землю, чтобы урожай был хороший, растительность буйно росла, напоены живительной водой люди и животные. Протекала, несла свои воды мимо небольшой, дальней деревушки, удалённой от крупных насёленных пунктов, расположенной среди прекрасной природы.
Жители не чувствовали себя оторванными от внешнего мира: весёлые, отзывчивые, работящие, в дни праздников умели веселиться, а в будние дни не чурались работы. Самое главное, их душа была чиста, как родник, отзывчива. Если в деревне случалась беда, что было редкостью, дружно помогали, не отворачивались. В город выезжали два, три раза в год, чтобы продать плоды своего труда и купить необходимое.
В деревушке было семь улиц, по двенадцать домов с каждой стороны, небольшая, очень красивая церквушка, больница на десять человек, магазинчик, чудесный клуб, стадион и двухэтажное здание в самом центре — управление.
Для такой маленькой деревушки столько достопримечательностей, это уж слишком, подумают, наверное, некоторые читатели. Но так и было, жители сами, сообща, всё это построили. Она поражала своей красотой и ухоженностью. Возле каждого дома прекрасный цветник, с огромным количеством разнообразнейших цветов. Сзади дома, с правой стороны, большой сад, с левой — аккуратный огород, пестревший овощами и зеленью.
Сами домики под стать приусадебному хозяйству. Резные, большие ставни, покрашенные белой краской, красивые крылечки с резными поручнями. Фасады домов светлых тонов: от светло-зелёного до молочно-бежевого. Аккуратные, невысокие заборы из живых кустов, низко подрезанные. Недалеко ажурный домик-беседка над колодцем, с расписным, деревянным ведром.
В этой замечательной деревушке жила небольшая семья: папа, мама и маленькая девочка Настенька. Жили дружно, в ладу, любя друг друга. Весёлая, общительная щебетушка Настенька помогала родителям по хозяйству, очень любила цветник возле дома. Каждый цветок ощущал нежное прикосновение её пальчиков, казалось, что от этих маленьких ручек исходит живительная сила, делающая цветок ещё ароматнее и прекраснее. В саду, огороде, птичнике или в коровнике слышен её заразительный, живительный смех. В поле, во время покоса, когда она помогала сгребать сено, выгоняла пастись корову, — где бы она ни была, весёлая песня сопровождала эту жизнерадостную девочку. Родители любили слушать, как она поёт своим чудесным голоском, как колокольчик. Заслушивались и односельчане, любя эту добрую, отзывчивую девочку, чей голос прибавлял им сил, успокаивал.
Когда она была свободна от домашних хлопот, бежала к речке, садилась у самой воды, на зелёную, шёлковую траву и прикасалась ладошкой к прохладной влаге. Ей нравилось это прикосновение — вода нежно омывала маленькие пальчики, лаская их. Поудобнее усевшись, доставала из карманов фартучка всякие лакомства для своих маленьких друзей, приговаривая:
Рыбёшки, пичужки, маленькие зверушки,
Принесла в фартучке хлебные крошки.
Морковки зайчатам принесла сегодня,
Где вас всех носило с утра до полудня?..
Вначале крошки хлеба и печенье для рыб и птиц, потом морковку и листья капусты для зайцев, яблоко ежам... Постепенно три кармашка становились пустыми. Для каждого, кто приходил, находилось лакомство, обиженных не было. Не только лакомство, но и ласковое слово, нежное прикосновение рук, от которых заживали раны, останавливалась кровь, уходила боль. Смех целительным бальзамом проникал в каждую клеточку живых существ, казалось, вся природа тянулась к ней, чтобы получить частичку её тепла, звука и прикосновения.
Всё вокруг платило ей такой же любовью, какую раздаривала эта удивительная девочка, исцеляя больных, поддерживая нуждающихся, вселяющая надежду, дарящая счастье.
Зимой, когда снег покрывал всё вокруг, а ледяная корка сковывала речку, она подкармливала зимующих птиц, прилетающих к ним во двор; зайцев, сменивших серые шубки на белые, и оленей, которые кормились в специальных кормушках, сделанных отцом. Так, в хлопотах, и текла их жизнь, как реченька; то тихо, то говорливо.
Но однажды грянула беда. В то время, когда природа проснулась от зимней спячки, вокруг всё покрылось нежной зеленью, а речка сбросила ледяную корку, Настенька впервые не вышла на улицу.
Когда рано утром родители зашли в её спаленку, чтобы пожелать доброго утра, зная, что их дочурка уже не спит, были удивлены. Она лежала в своей кроватке бледная, с закрытыми глазами.
— Доченька! Что случилось? — спросила мать. — Ты ещё в постели?
— Смотри! — сказал Степан, подходя к постели дочери. — Наша Настенька очень бледна.
Их щебетушка дочь, встречающая каждое утро с приветствиями и пожеланиями, молчала.
— Доченька! — Елена подошла к кроватке. — Открой глазки, родная. Посмотри, солнышко наше ясное, на нас. Скажи, что тебя тревожит. Солнышко взошло, лучик заглянул в окошко, птички щебетом встречают ясный день. Не молчи, скажи нам что-нибудь.
С трудом открыв свои огромные, с зелёным отливом глаза с пушистыми длинными ресницами, Настенька сказала:
— Ножки и ручки плохо чувствую, спинка держать не хочет, а головка плывёт куда-то далеко, далеко... Боязно мне немножко, встать хочу, но не могу, и глазки сами закрываются, говорить сил нет... И она стоит... там... за краем...
— Кто стоит, деточка, где?.. — с тревогой спросила мать.
— Чужая, в чёрном, когда глазки закрою. Грозит... не может черту светлую переступить... Слышу, как зубами... зубами стучит железными и шипит, как змея: «Достану тебя, всё равно достану». Протягивает когтистые руки, а крестик, что на мне, её обжигает. Злится очень, но достать не может, пока... — Настенька закрыла глаза.
— Господи! — сказала Елена. — Степанушка, слыхала я от своей покойной бабушки, что чистые, светлые души, для добрых дел на землю направленные, иногда нападенью подвержены тёмных сил. Пытаются навредить, с пути сбить, а не получается, болезнь насылают. Глупая была, не слушала её. Что делать в таких случаях, не знаю, позабыла. К батюшке нужно сходить, к доктору нашему и к старой Ильиничне. Может, кто-то из них и поможет горю нашему.
— Что ты говоришь, Елена? — возмутился Степан. — К доктору нужно, он специалист по болезням. Чем поможет Ильинична? Хоть и уважаю её, многим помогла, но здесь доктор нужен, специалист. К батюшке схожу, пусть помолится за здравие доченьки, не зря крестили, может, и полегчает...
— Слушай, Степан, не перечь. Доченька сказала, женщина в чёрном на жизнь её покушается, да крестик мешает. Без нечистой здесь не обошлось. Крестик батюшкой освещённый, руки жжёт, значит, не пускает ту женщину до конца зло сделать. Ты прав в том, что батюшка крестил Настеньку и за здравие её помолится, сделает что надо, не сомневаюсь. Ильинична травы знает, заговоры, старые обряды, как отпугнуть погань. Доктор свою лепту внесёт как специалист. Все вместе и будем помогать доченьке нашей. Как жалею сейчас, что бабушки своей не послушала, знания не переняла. Умерла, Настеньки ещё не было. Помню, перед смертью сказала: «Светлое в твоей жизни появится, жаль, не дожила, но оберегать буду, у тебя сил не хватит уберечь её. Послушай меня, старую, если что, не забудь Ильиничну, жива она ещё будет. Она на двадцать годков меня моложе, доживёт. Все вместе оберегите, когда время тяжкое придёт, только вместе одолеете. Ильиничне оттуда пособлю... Верь мне, душа светлая в наш дом постучится, особенная...» Не поверила сперва, а когда замуж за тебя вышла и доченьку нашу родила, вспомнила, что бабушка сказала. Жаль, что тогда не поверила. За хлопотами совсем всё забыла, а сейчас вспомнила. Степанушка, родной, зови всех. Вместе нужно, как бабушка говорила. Прошу тебя.
— Хорошо, успокойся, сделаю, как просишь. — Степан прижал плачущую жену к груди.
Выполнил просьбу жены Степан: сперва пошёл к доктору, который больше тридцати лет работал в их деревеньке и никуда отсюда уезжать не собирался, несмотря на то, что давно звали в город, предлагая место в больнице:
— Прикипел к этим местам сердцем, люди здесь хорошие, семья не хочет, как и я, уезжать. Будем здесь доживать свой век. Привольно, воздух чистый, речушка замечательная возле дома протекает, прекрасно, что и говорить.
— Здравствуйте, Андрей Николаевич! — с порога поздоровался Степан.
— Степан!? Ранний гость, уж не случилось чего ненароком, как здоровье супруги, Настеньки? — спросил доктор с тревогой, вглядываясь в Степана. Знал, так рано только беда приведёт.
— С супругой всё в порядке, а вот Настенька... — у Степана перехватило дыхание, слова с трудом произносились, горе сдавило горло. — Беда приключилась, доченька слегла... Болезнь окаянная, рученьки, ноженьки отняла у... Настеньки. Зайдите к нам, Андрей Николаевич, а я к Ильиничне и батюшке зайду, жёнушка очень просила... вы не против?
— Господи! Степанушка, иди, иди, я не против. Сейчас быстро соберусь и к вам. Сведущие люди всегда нужны, плохим буду доктором, если от помощи откажусь. Ильинична хорошая знахарка, трав много знает, больше, чем я, и заговоров немало помнит, батюшка крёстный Настеньки, как не сказать ему. Иди, Степанушка, иди. — Доктор стал быстро собирать в свою медицинскую сумку всё необходимое для осмотра больной.
Степан зашёл к батюшке и рассказал о случившемся.
— Господи! — воскликнул батюшка Александр. — Щебетуньюшка наша слегла. Не подумал бы никогда, что с крестницей может что-нибудь случиться. Пошли, Степанушка, сейчас чемоданчик свой возьму.
Вместе с батюшкой Александром зашёл Степан во двор Ильиничны. Она ждала их у порога дома:
— Знаю, всё знаю, Степанушка, уже травки приготовила, тебя ждала. Чего растерялся, пошли, или забыл, что ведунья я.
Втроём, молча, подошли к дому Степана. Не успел он прикоснуться к дверной ручке, как дверь открылась, на пороге стоял доктор.
— Ждал вас, увидел в окно, что идёте. Здравствуйте, батюшка Александр и Ильинична, заходите. Елена просила первого батюшку, зайдите к Настеньке, а мы подождём, поговорим с Ильиничной. Я уже осмотр беглый сделал, потом с Ильиничной зайдём вместе.
В это время батюшка Александр зашёл к крестнице со Степаном.
— Доченька! Крёстный пришёл, батюшка Александр. — Вместе подошли к кровати девочки. Елена сидела рядом, держа дочь за руку.
— Батюшка Александр, помолитесь за меня, — открыв глаза, сказала Настенька. — Я знаю, вы мне поможете. Она дальше не пойдёт, креста боится и ещё чего-то, чего, пока не знаю...
— Настенька, не бойся, помолюсь за здравие твоё, — батюшка не стал спрашивать девочку о той, кто боится креста, догадывался, только погладил её по головке, взял Библию, и...
Через час батюшка вышел из Настиной комнаты, подошёл к стоявшим у окна доктору и Ильиничне:
— Зайдите, она ждёт вас. Пойду в церковь, там ещё помолюсь, вечером ещё зайду. — Он вышел.
Андрей Николаевич с Ильиничной зашли в комнату девочки, подошли к кровати. Степан и Елена с тревогой смотрели на них.
— Что, проказница! — сказал доктор. — Зачем нас пугаешь? Давай тебя более внимательно посмотрю. Ильинична поможет, если нужно будет. Ты не против?
— Нет, не против. — Настенька слабо улыбнулась. — Хорошо, что пришла, я её тоже видела, там она в белом кругу стояла. Та женщина очень злилась, и Ильиничну ругала, грозила ей, как и мне.
Ильинична внимательно посмотрела на девочку и впервые за долгие годы улыбнулась.
— Всё будет хорошо, детка, поверь, не сейчас, но будет. Смотрите её, доктор, а я в соседней комнате поработаю. Елена, пошли со мной, помогать будешь и расскажешь подробнее, что дочь говорила.
Они ушли в соседнюю комнату, а Андрей Николаевич приступил к тщательному осмотру маленькой пациентки. Чем дольше её осматривал, тем мрачнее становилось его лицо.
— Настенька! — обратился он к девочке. — Ты здесь пока сама полежи, а мне с твоим отцом ненадолго нужно выйти. Хорошо?
— Хорошо! Вы не бойтесь меня оставлять одну, идите, я подожду, — слабым голосом отозвалась девочка.
Зашли в комнату, где Ильинична с Еленой стояли над миской с горячей водой, куда бросали травы, произнося заклинания. Доктор и Степан ждали, когда они закончат обряд.
— Ну, как, доктор? — голос Елены дрожал. — Что скажете?
— Лукавить не буду, ничего не пойму. В моей практике такого ещё не было. В общем, вроде бы здоровая девочка и вдруг парализация, без причин. Её срочно нужно везти в больницу, в городе обследовать. У нас нет таких возможностей и такого оборудования. Нужно ехать.
— Как это возможно? Ещё вчера порхала по дому, словно птичка, была весёлой и здоровой, — заплакала мать.
Пока происходил разговор доктора с родителями, Ильинична, прихватив миску с травами, зашла в комнату Настеньки, прикрыв за собой дверь.
— Что, Ильинична? — спросили хором знахарку, когда она, уставшая и осунувшаяся, наконец, вышла из спальни девочки.
— Остановить остановила, дальше не пойдёт, но прогнать не могу, сила за ней другая стоит, она лишь часть звена, видимая. Спасибо, что крестик на груди, он первый защитил, удар на себя взял. Хорошо, Елена, что бабушкин крестик дочке надела, когда крестила, — охрипшим голосом ответила она.
— Говори ясней, не поймём тебя. Хорошо или плохо, что значат слова твои? — у Степана от волнения задрожали губы.
— Женщину в чёрном остановила, которую дочь ваша видела. Дальше сила тёмная не пойдёт, но и в покое не оставит. Сильнее они меня пока. Таких ещё не видала. Жить Настенька будет, а дальше от неё зависеть будет. Хорошо, что видела меня в белом круге, иначе бы ничего сделать не смогла.
— От Настеньки зависит? Как? Что она может? — Елена испугано смотрела на знахарку.
— От неё, родимой. Она сильная, Богом меченная, но ещё не знает, что делать. Дайте ей время, знание и понимание придёт, но не сейчас. Потерпите. Я ей травки дала, силушки набраться.
— В больницу её везти нужно, — рассердился Андрей Николаевич. — Знахарство ваше сейчас не к месту, если бессильны перед болезнью.
— Ошибаешься, любезный. Я лечила, когда ты ещё под стол ходил пешком. Многих спасла за свою жизнь, а с таким тоже впервые столкнулась. Говорю вам, Настенька особенная, вот к ней-то, голубушке, и прислали нечисть, тоже сильную. Мне уже не по силам с такими бороться, но помочь хоть чем-то могу.
Одолеет она их, время нужно, а нам молиться за её здравие, травками силу дать.
— И как долго это будет? — спросил Степан.
— Кто его знает. Это мне не ведомо.
— Ты как хочешь, жена, а я согласен с Андреем Николаевичем. Везём дочь в город. Не перечь мне. Будет так, как я сказал. Спасибо большое, Ильинична, за помощь, не обессудь, но поступим, как доктор сказал.
— Как знаете. Не имею право перечить, не велено. Будет так, как я сказала. Вот увидите.
Елена тихо плакала, уткнувшись лицом в ладони.
— Хорошо! Поступай, Степан, как знаешь, — наконец сказала она. — Надеюсь, доченьке нашей хуже не будет. Ильинична сама сказала, что выздоровеет она. Ты помолись за нас и не серчай.
— А я и не серчаю. Бог с вами. Заставить не ехать не могу, и помочь больше, чем сделала, не могу. Решайте сами. Любое ваше решение не во вред Настеньке. Только сама она путь найдёт. Больше сказать вам не имею права.
— Не будем тянуть, собирайтесь, — сказал Андрей Николаевич. — Пойду доставать машину. Односельчане не откажут в помощи. Успокойтесь, может, всё будет хорошо. Ждите меня дома, соберите Настеньку в дорогу.
Вся деревенька уже знала о беде, постигшей Степана и Елену. Многие собрались во дворе и оживлённо разговаривали. Когда доктор вышел, его окружили и стали расспрашивать о случившемся.
— Машина нужна, у Степана в ремонте ещё машина, в город везти нужно Настеньку, да и деньги бы не помешали, мало ли что, вдруг своих не хватит.
— Не волнуйся, доктор. Деньги мы уже собрали, пока вы в доме были, — сказала соседка.
— Дмитрий повезёт на своём автобусе. Пошёл машину сюда подогнать. Не надо ли что ещё, Андрей Николаевич? — включился в разговор дед Алекса.
— Спасибо за помощь, ничего больше не надо, — поблагодарил доктор.
Настеньку с доктором и её родителями провожала вся деревня, желая скорейшего выздоровления.
— Не волнуйтесь, за усадьбой присмотрим, — сказала соседка. — Приезжайте, когда всё будет хорошо с дочкой. Счастливой дороги.
— Держись детка, одолей её. — Ильинична поцеловала Настеньку. — Мы с батюшкой помолимся за твоё здоровье. Ждём тебя, будь умницей. За подопечных своих не переживай, присмотрю, накормлю. С Богом!
— Крестница, солнышко, будь здорова, детка, мы любим тебя и ждём. Возвращайся скорей. Пусть Господь и Пресвятая Дева Мария охраняют тебя. — Батюшка Александр перекрестил девочку, непрошенная слеза скатилась по щеке. — С Богом!
* * * *
Город, больница, долгое обследование, лечение. Кто только не смотрел Настеньку, с кем только не советовался их доктор Андрей Николаевич. Причины заболевания были не ясны.
Долго пролежала Настенька в больнице. Были моменты, когда становилось ей лучше, но потом болезнь опять возвращалась. Она похудела, осунулась, только огромные глаза горели огнём, поражавшим всех. Они были чисты, как горное озеро. Были минуты, когда казалось, что внутри её зрачков то вспыхивает, то тухнет огонь.
— Мамочка! Папочка! — как-то сказала девочка. — Хочу домой. Отвезите меня, пожалуйста, обратно. Мне нужно. Скажите докторам, чтобы отпустили.
— Андрей Николаевич! — сказала Елена. — Настенька просит, чтобы её отвезли домой. Я тоже прошу, пусть доченьку выпишут, мы едем домой, пожалуйста. Пусть будет так, как хочет доченька.
— Что ж, хорошо! — согласился доктор. — Может быть, вы и правы. Едем домой. Я всё оформлю и договорюсь насчёт машины.
Доктор действительно уговорил врачей выписать девочку. Как это ему удалось, не говорил, но на следующий день её выписали.
С Настенькой прощалась вся больница, некоторые даже плакали, привязавшись к этой удивительной девочке, желали не расстраиваться и выздороветь, несмотря ни на что.
— Не надо плакать, — успокаивала она. — Спасибо, что помогали, как могли. Я выздоровею. Ведь сидеть я уже могу, благодаря вам.
— Спасибо за помощь, — благодарили Степан с Еленой. — За радушие и терпение спасибо. До свидания.
* * * *
— Настенька, Настенька едет, — закричала деревенская детвора, первыми встречая машину, на которой привезли девочку с родителями и доктором.
— Ой, заждались, добро пожаловать в дом родной, — запричитала соседка, встречая их на пороге дома. — Всё хорошо, присматривали. А как у вас дела?
— По-прежнему, Степанидушка, — вздохнула Елена. — Правда, есть небольшая надежда, хоть и недолго, но доченька сидеть уже может.
— А ты говоришь, по-прежнему! — заворчал дед Алекса. — Раз уже сидеть может, всё будет хорошо. А то сказала — по-прежнему.
Вот она и дома. Каждый уголок знаком; уютно и тепло. За стенами сад и любимый палисадник, а дальше огромный мир, который она любила всем сердцем.
Комната Настеньки не пустовала: проведывали односельчане, крёстный, доктор и друзья. Она была рада гостям, но ей не хватало общения с природой, с её маленькими друзьями.
Прошло семь дней. Всё было, как и прежде.
— Ой, Степан! — сказала Елена. — Ничего не изменилось. Хорошо, друзья отвлекают, и немного оживилась наша доченька. Ильинична обещала, что поднимется наша девочка, а сама как приехали из больницы, так ни разу к нам не зашла.
— Может, некогда ей. Да и ошибиться могла. Старенькая она, — заступился Степан.
— Не знаю, что и думать. Она никогда не ошибалась. Ничего не пойму. Вчера впервые попросила открыть окно, сказала, что мало воздуха, хотя до этого предлагала ей проветрить комнату, отказывалась. Птицы кружили рядом с домом, три залетели в окно и сели доченьке на грудь. Посидели немного, вспорхнули и обратно к окошку, улетая, оглянулись, как бы звали с собой, а она им что-то сказала, я не расслышала. Спросила её, что происходит, а она мне серьёзно, не улыбнувшись, сказала, что весточку получила, завтра, то есть сегодня всё решится. Сегодня уже наступило, и ничего. Двери в спаленку открытой оставила, чтобы услышать, если позовёт.
— Ещё день впереди, — ответил муж. — Успокойся, родная... Слышишь? Кажется, доченька зовёт...
Действительно, они услышали еле слышный голосок Настеньки, зовущий их. Поспешили в её комнату.
— Что, доченька? Ты что-то хочешь? — спросила мать.
— Позовите Ильиничну, — попросила девочка. — Пусть придёт.
— Но она, когда ты приехала из больницы, ни разу не была у тебя. Может, она не захочет прийти, — ответил Степан.
— Нет, папа, она бы пришла, но нельзя ей было, рано. Ждёт, когда позову. Пусть приходит.
Степан, не переча дочери, вышел во двор и едва не столкнулся со знахаркой, открывающей калитку.
— А я за вами, доченька послала. Вы к нам?! — растерялся Степан.
— А к кому же ещё? К вам иду. Услышала, зовёт, значит, время пришло, собралась, и вот я здесь.
Степан не стал уточнять, как Ильинична могла услышать зов дочери. Зашли в дом. Елена от удивления потеряла дар речи.
— Успокойся, Еленушка! Ильиничну во дворе нашем встретил, к нам шла. Слышала, как Настенька её позвала, поэтому она здесь.
— Проходите. Господи, она ждёт вас, — выдавила из себя бедная мать.
— За мной не входить, с Настенькой вдвоём беседовать будем. Двери закройте и молитесь оба. Вскипяти воду, Елена, в чашку брось вот эти травы, пусть настаиваются. — Она подала полотняный мешочек со сбором трав. — Когда позову, подашь отвар. Сама выйду лучше, через порог нельзя. За мной не заходить, останетесь в этой комнате, только когда закончим, зайдёте.
Что происходило за закрытой дверью, так и не узнали. Ждали, молясь за здоровье своей доченьки. Елена заварила травы, как и просила Ильинична, и когда та вышла из комнаты дочери, отвар был уже готов. Молча забрав снадобье, знахарка опять ушла к Настеньке. Только через час открылась дверь, и Ильинична позвала:
— Входите, теперь можно. Не бойтесь. Она ждёт.
Родители вошли в комнату Настеньки. Глаза с надеждой и страхом смотрели на знахарку и на девочку, у которой на щеках горел румянец.
— Слушайте, что дочка скажет, — сказала Ильинична. — Моё дело теперь стороннее, что могла, сделала. Её черёд настал.
— Доченька! Ты сидишь?! — Елена прикрыла рукой рот, чтобы не разрыдаться. Степан прижал её к себе.
— Господи! У нашей Настеньки румянец на щеках. — Степан ласково прикоснулся к щёчкам дочери ладонью. — Что ты хочешь, родная? Мы всё сделаем. Ильинична, спасибо...
— Отнесите меня на мою поляну, у речки. Мои маленькие друзья зовут. Давно их не кормила. Речка пальчики омоет, убаюкает. Пожалуйста.
— Хорошо, солнышко, сделаем, как просишь, — сказал отец. — Возьмём корм для твоих питомцев и пойдём.
Родители отнесли Настеньку на её любимое место у речки и посадили на травку у воды. На ней был тот самый фартучек, в карманах которого были лакомства для друзей.
Ильинична попросила Степана и Елену отойти подальше от девочки, чтобы ей не мешать и не спугнуть питомцев.
Стали появляться односельчане и друзья девочки, узнавшие откуда-то, что Настеньку родители вынесли к речке. Ильинична жестом показала, чтобы близко не подходили и молчали.
Малышка подняла опущенные руки, достала из кармашков фартучка лакомства. Со всех сторон к ней стали слетаться птицы, прибегать зверушки, плескаться рыбы в воде. Девочка кормила своих маленьких друзей.
Рыбёшки, пичужки, маленькие зверушки,
Принесла в фартучке хлебные крошки.
Морковки зайчатам принесла сегодня,
Где вас всех носило с утра до полудня?..
Губы Настеньки задрожали, и несколько слезинок скатилось по щекам.
Неожиданно природа как бы замерла. Перестали петь птицы, плескаться рыбы в воде... Даже ветер не шевелил листву на деревьях.
Лёгкое прикосновение к руке заставило Настеньку посмотреть, что происходит.
Маленький зайчик притулился носиком к её ладошке, отдавая тепло своего тельца девочке. Вокруг всё преобразилось. Птицы слетались со всех сторон, из леса бежали зверюшки, они собирались возле Настеньки. На глазах удивлённых родителей и односельчан происходило чудо.
Птицы стайкой поднялись над головой Настеньки, расправили крылышки. Образовав круг, взмыли вверх, закружили, спустились к самым волосам девочки, касаясь их, теснее прижимаясь друг к другу. Образовалась вихревая воронка из маленьких тел пташек, которая закрутила волосы, обвевала лицо. Жизненный поток дарили они страдающему телу.
В это же самое время рыбы в речке создали свой водоворот в воде. Они, как и птицы, дружно образовали круг, подпрыгивая вверх, несли на своих телах частицы воды, которая попадала на босые ножки девочки и смачивала их.
Зверушки со всех сторон окружили Настеньку, они прижимались к её телу, отдавая частичку своего тепла и любви. Этот поток жизненной энергии стал вливаться в каждую клеточку её измученного недугом тельца. Она ощутила невероятную любовь, которую щедро дарили эти маленькие существа. От счастья она засмеялась своим звонким, чистым смехом, который проник в сердце каждого жителя деревни.
Родители в немом удивлении увидели, как их доченька вскочила на ноги, закружилась, хлопая в ладоши, а рядом с нею — её маленькие чудо-друзья.
Совершилось самое настоящее чудо. Чудо Веры, Надежды и Любви. За свою бескорыстную любовь к окружающему миру, в час беды Настенька получила взаимное чувство и тепло, во много раз увеличенное. Каждый хотел частичкой самого себя, своей любовью помочь ей.
Счастью не было конца. Все радовались этому чуду. Обнимали Ильиничну, благодарили её.
— Не мне спасибо — её маленьким друзьям, которые сделали больше, чем я. Они готовы были отдать свою короткую жизнь ради жизни Настеньки. Помните об этом и берегите окружающий вас мир. Каждый получит то, что заслужил. Настенька чудо этой земли, его надежда. Древние говорили: «Берегите, любите друг друга, свой род, свой народ, свою землю, всё живое и неживое на этой планете. От этого зависит будущее и здоровье не только нас, но и наших потомков, нашей земли. Она живая, наша планета. Берегите её. Идите с миром и любовью в этот мир, и он будет вам другом и помощником, и беда не коснётся вас, счастье поселится в вашем доме...» Так говорили древние, наши прадеды. Ваша дочь, Елена и Степан, воплощение их мечты, будущее нашей земли... Мир с вами, люди... Да будет так во веки веков...
Бежит речушка малая, чистая, говорливая; через леса и поля, города и посёлки, весело журча, орошая своими водами землю, чтобы урожай был хороший, растительность буйно росла, напоены живительной водой люди и животные. Протекала, несла свои воды мимо небольшой, дальней деревушки, удалённой от крупных насёленных пунктов, расположенной среди прекрасной природы.
В этой замечательной деревушке жила небольшая семья: папа, мама и маленькая девочка Настенька. Жили дружно, в ладу, любя друг друга. Весёлая, общительная щебетушка Настенька помогала родителям по хозяйству, очень любила цветник возле дома. Каждый цветок ощущал нежное прикосновение её пальчиков, казалось, что от этих маленьких ручек исходит живительная сила, делающая цветок ещё ароматнее и прекраснее. В саду, огороде, птичнике или в коровнике слышен её заразительный, живительный смех. В поле, во время покоса, когда она помогала сгребать сено, выгоняла пастись корову, — где бы она ни была, весёлая песня сопровождала эту жизнерадостную девочку. Родители любили слушать, как она поёт своим чудесным голоском, как колокольчик. Заслушивались и односельчане, любя эту добрую, отзывчивую девочку, чей голос прибавлял им сил, успокаивал.
Всё вокруг платило ей такой же любовью, какую раздаривала эта удивительная девочка, исцеляя больных, поддерживая нуждающихся, вселяющая надежду, дарящая счастье.
— Слушай, Степан, не перечь. Доченька сказала, женщина в чёрном на жизнь её покушается, да крестик мешает. Без нечистой здесь не обошлось. Крестик батюшкой освещённый, руки жжёт, значит, не пускает ту женщину до конца зло сделать. Ты прав в том, что батюшка крестил Настеньку и за здравие её помолится, сделает что надо, не сомневаюсь. Ильинична травы знает, заговоры, старые обряды, как отпугнуть погань. Доктор свою лепту внесёт как специалист. Все вместе и будем помогать доченьке нашей. Как жалею сейчас, что бабушки своей не послушала, знания не переняла. Умерла, Настеньки ещё не было. Помню, перед смертью сказала: «Светлое в твоей жизни появится, жаль, не дожила, но оберегать буду, у тебя сил не хватит уберечь её. Послушай меня, старую, если что, не забудь Ильиничну, жива она ещё будет. Она на двадцать годков меня моложе, доживёт. Все вместе оберегите, когда время тяжкое придёт, только вместе одолеете. Ильиничне оттуда пособлю... Верь мне, душа светлая в наш дом постучится, особенная...» Не поверила сперва, а когда замуж за тебя вышла и доченьку нашу родила, вспомнила, что бабушка сказала. Жаль, что тогда не поверила. За хлопотами совсем всё забыла, а сейчас вспомнила. Степанушка, родной, зови всех. Вместе нужно, как бабушка говорила. Прошу тебя.
Долго пролежала Настенька в больнице. Были моменты, когда становилось ей лучше, но потом болезнь опять возвращалась. Она похудела, осунулась, только огромные глаза горели огнём, поражавшим всех. Они были чисты, как горное озеро. Были минуты, когда казалось, что внутри её зрачков то вспыхивает, то тухнет огонь.
— Не знаю, что и думать. Она никогда не ошибалась. Ничего не пойму. Вчера впервые попросила открыть окно, сказала, что мало воздуха, хотя до этого предлагала ей проветрить комнату, отказывалась. Птицы кружили рядом с домом, три залетели в окно и сели доченьке на грудь. Посидели немного, вспорхнули и обратно к окошку, улетая, оглянулись, как бы звали с собой, а она им 
Маленький зайчик притулился носиком к её ладошке, отдавая тепло своего тельца девочке. Вокруг всё преобразилось. Птицы слетались со всех сторон, из леса бежали зверюшки, они собирались возле Настеньки. На глазах удивлённых родителей и односельчан происходило чудо.
Опубликовано на сайте Поле надежды (Afield.org.ua) 26 января 2007 г.