Старый профессор жил уединённо в своём родовом особняке, если не считать его ещё более старую, почти глухую служанку и такого же старого верного дога.
Раньше профессор преподавал в университете древнюю историю...
Теперь же он с утра и до позднего вечера возился с древними книгами, веками лежавшими в хранилище.
Вытащенные на свет божий, их проеденные временем и мышами страницы представлялись профессору истинным сокровищем.
Сквозь дым вековой пыли профессор видел прошлое...
Было уже поздно, и внезапный стук в дверь не сразу долетел до его сознания.
Служанка же и вовсе его не слышала.
Стук повторился, нетерпеливей и настойчивей.
Профессор пошёл открывать дверь.
На пороге стоял его недавний знакомый — молодой человек, критик.
Познакомились они на одной из публичных лекций профессора, после которой юноша высказал профессору свой искренний восторг.
Молодой человек чем-то нравился профессору. ...Может быть, своей молодостью.
Когда профессор смотрел на юношу, то почему-то всегда вспоминал смолистые поленья, потрескивающие в камине.
Профессор любил смотреть на огонь...
* * * *
Молодой человек извинился за столь поздний визит, и, пройдя вслед за профессором в гостиную, протянул ему газету, — вот, моя статья, — он ткнул пальцем в туго набранные газетные столбцы. Это была критическая статья на новую книгу маститого автора.
Профессор читал её молча.
Каждый новый абзац статьи был выстрелом в упор.
Старый профессор отложил газету и снял очки.
— Вам не понравилось, профессор?
— Видите ли, молодой человек, — проговорил профессор, подбирая слова, — возможно, вы не вполне отдаёте себе отчёт... Я слышал, что вы владеете многими видами боевого искусства, и что оружие вам не чуждо... у вас твёрдая рука и меткий глаз. Вы привыкли всегда попадать в цель. Но, молодой человек, из всех видов оружия самое опасное — перо.
Юноша расхохотался, — профессор, вы мудрый человек. Вы же знаете, что этот так называемый писатель давно исписался. Его последний роман — просто бред собачий! Он, как старая колымага, виляет из стороны в сторону, загораживая путь молодым. Разве это не так?!
— Может быть, вы и правы, молодой человек, — с задумчивой грустью ответил профессор, — но подумайте, что может чувствовать пожилой человек, прочитав ваши резкие, не знающие промаха слова?!
— Он должен узнать о себе правду. И смириться, не мешать другим, молодым и талантливым.
Профессор с сожалением покачал головой.
Юноша не понял его жеста.
Покинув дом профессора, он с самоуверенной улыбкой отправился к друзьям, которые готовились отметить его успех.
* * * *
Профессор ещё долгое время сидел в гостиной, вздыхал и покачивал головой.
Одна за другой гасли свечи, но он не замечал этого. О чём думал профессор?
О том, что молодость жестока? Молодость ли?!.
* * * *
А утром, в той же газете, под траурным заголовком сообщалось, что вчера поздно вечером от обширного инфаркта неожиданно скончался известный писатель такой-то, чей вклад в литературу нации неоценим...
Удар пером попал в цель.
Старый профессор жил уединённо в своём родовом особняке, если не считать его ещё более старую, почти глухую служанку и такого же старого верного дога.
Каждый новый абзац статьи был выстрелом в упор.