— Ну, все! С меня хватит! Ты меня уже достал! Тварь! Все мужики, как мужики, а ты?! Да, ты только посмотри на себя в зеркало! Посмотри! На кого ты похож?! Ты же облик человеческий давно потерял! Каждый день пьяный! Боженька, за что же ты меня так в жизни наказал?! За что?! За что на меня так прогневился?! Боженька, услышь мою просьбу... Сделай меня вдовой! Боженька... — взмолилась жена прораба Сидорова Сергея Петровича, встав на колени и сложив руки в ладони перед своим длинным носом, — Прошу тебя, Боженька... Сжалься над бедной женщиной... Сколько же можно такое терпеть... Сколько?
— Идиотка, — сквозь зубы процедил Сидоров, и шатающейся походкой направился в спальню.
С трудом, сбросив с себя одежду, он шмыгнул под одеяло и, повернувшись лицом к окну, заснул крепким сном.
Сергею Петровичу снилось синее море, и как он сидит на берегу с удочкой в правой руке и ловит золотую рыбку.
Наконец счастье улыбнулось рыбаку, и заветная добыча клюнула на крючок.
— Отпусти меня, Сидоров, в море, — взмолившись, проговорила она нараспев человеческим голосом. — Я исполню твои три желания.
— Нашла дурака, — улыбнувшись рыбке, произнес мужчина, — Я тебя отпущу... И тогда что?!... Нет уж, милая... Не надейся... Сказок Александра Сергеевича Пушкина я наслышан с детства... Никуда я тебя не отпущу, и не мечтай... Где гарантия, что ты меня не обманешь?... Нет гарантии! Нет! Ты у меня сейчас на крючке, а значит в плену, а чтобы выбраться из него, нужно платить... Слушай меня, золотая рыбка, — с язвительной усмешкой произнес Сергей Петрович, — и слушай внимательно.
— Слушаюсь и повинуюсь, мой повелитель.
Прораб Сидоров окинул взглядом местность, затем с чувством собственного превосходства посмотрел на добычу, и приказывающим тоном проговорил:
— Хочу иметь виллу на берегу этого моря, молодую длинноногую красавицу жену-блондинку, которая бы меня любила, и новенький «BMW».
Не прошло и минуты, как море заштормило, небо затянулось грозовыми тучами, земля задрожала, и пошел проливной дождь.
Сидоров от страха закрыл глаза. Спустя какие-то доли секунды он почувствовал, как кто-то коснулся его плеча. Прораб с трудом приоткрыл свои веки и замер от неожиданности.
В метре от него стоял новенький «BMW», а возле самого Сергея Петровича высокая, стройная блондинка с белыми длинными волосами. Покрытая бронзовым загаром молодая девушка с пухлыми, слегка приоткрытыми губами, промолвила:
— Милый, пойдем домой, — произнесла она, заворожено глядя своими огромными, как синее море, глазами. — Ты весь промок... Так ведь недолго и простудиться...
Красавица стала нежно расстегивать мужскую сорочку.
— Погоди... Погоди... Я сам, — дрогнувшим голосом, не веря своим ушам и глазам, проговорил Сидоров Сергей Петрович.
— Милый... Ты мне не доверяешь? — недовольно нахмурив брови, произнесла блондинка.
Она нежно провела своими длинными, как у пианистки, пальцами по его волосатой груди.
Сергей Петрович стоял, как памятник Пушкину в парке, боясь пошевелиться. Он чувствовал, как её пальцы опускаются все ниже и ниже, и вот они коснулись его плоти.
— Я Анжелика... Твоя Анжелика... Твоя рабыня... Твоя жена... Милый мой, мой дорогой, мой единственный, мой ненаглядный и неповторимый, Сереженька... Пойдем домой... Пойдем в нашу с тобой спальню... Не мучай меня... Я так жажду твоего тепла...Твоих ласк... Твоих губ... Твоих ненасытных поцелуев...
Сидоров, зачарованный женскими словами, не помнил, как оказался перед входной дверью трехэтажной виллы. Анжелика, его маркиза, его королева, взяв его под руку, повела по лестнице в опочивальню.
— Анжелика! Анжелика! Свет моих очей! Моя сказка! Как я долго ждал тебя, и вот, наконец, дождался... Мы вместе... Вдвоем... Ты ведь любишь меня?! Скажи... Скажи поскорее... Не томи меня...
— Да... Да... Да...
И вот прораб в объятиях красавицы. Её волосы веером разбросаны по атласной наволочке. Он смотрит на неё завороженно и не может отвести взгляда от нежной молодой кожи. Она горячими, как лучи палящего солнца, поцелуями лишает его рассудка. Он в плену женских страстей. Страстей, совершено не похожих на те, к которым он привык за долгие годы совместной жизни со своей женой.
— Мой... Мой... Мой... Мой повелитель... Моя надежда и моя любовь...Счастье мое... Моя путеводная звезда... — в перерывах между поцелуями, хватая воздух от перевозбуждения, твердили женские уста.
— Пить... Пить... Я страшно хочу пить... — облизывая свои сухие губы, глухо произнес Сидоров.
— Сейчас... Сейчас я принесу тебе живой воды...
Женщина-сказка прораба Сидорова, словно замедленный кадр из кинофильма, поднялась с постели и плавно, слегка покачивая бедрами, направилась к двери.
— Нет, Анжелика! Нет! Не уходи! Не покидай меня одного! Я люблю тебя! Слышишь, люб-лю-ю-ю-ю!
Она повернула лицо в пол-оборота и, улыбнувшись своей обворожительной улыбкой, которая могла растопить не только промерзшее сердце прораба, но даже льды Антарктики, проговорила, облизнув кончиком языка свои пухлые губы:
— Я сейчас вернусь, милый...
— Иди ко мне! Чего ты ждешь?! — Сидоров слегка приподнялся и поманил её пальцем. — Не покидай меня, моя сладкая клубничка! Я люблю тебя! Люблю без памяти! Я готов за тобой идти на край света... Только не уходи... Не бросай меня... Ни на минуту... Ни на секунду... Я без тебя пропаду... Мне никто, кроме тебя, не нужен... Слышишь, не ну-жен! Ты опьянила меня... Заколдовала... Подарила мне счастье и вернула к жизни... Анжелика... Судьба моя... Счастье мое... Солнце мое...
Зазвенел будильник.
Он прервал сон прораба Сергея Петровича Сидорова. Мужчина растерянными глазами окинул комнату и пришел в ужас. Перед кроватью стояла его законная жена, Елена Ивановна Сидорова, с которой он прожил почти что двадцать лет.
— Вот черт, — подумал он, — сейчас жди бури. — Она мне покажет Анжелику!
Но не тут-то было.
Супруга Сергея Петровича присела на край постели и, шмыгнув носом, спросила мужа:
— Ты всю ночь звал какую-то Анжелику. Она, видимо, молодая, красивая?
— Ничего. Есть на что посмотреть и что показать людям.
— Сереженька, а как же я, как дети?! — произнесла она испуганно с полными глазами слез. — Я... Я... Не бросай меня... — по щекам покатились слезы. — Как я буду жить одна? Я люблю тебя, — она моментально сбросила с себя голубой ситцевый халатик, который пропах кухней, и, оставшись в нижнем белье, безнадежно развела руками. — Что скажут про меня соседи?! Дети?! Не бросай меня... Умоляю... Сжалься над матерью своих детей... — она упала на широкую грудь мужа и зарыдала, как младенец.
— Ты же не далече как вчера желала стать вдовой, — воспарив духом и почувствовав наконец-то себя хозяином в доме, с чувством собственного достоинства произнес Сидоров.
— Это я сгоряча, — оправдываясь, не переставая рыдать, произнесла она, — Дай мне шанс... Может последний, но шанс... Я буду хорошей... Заботливой... Любящей...Прошу тебя... Ведь, если ты уйдешь, меня засмеют... Даже дети...Не делай мне больно... Ты ведь когда-то любил меня...Помнишь, любил...А помнишь, в первом классе, ты сидел за мной... На соседней парте...Ты дергал меня за косички...
— Вспомни еще, что было тридцать пять лет назад, — буркнул недовольно муж жене, пытаясь подняться с постели.
Он взглянул на часы и нехотя стал натягивать на себя одежду.
Сергей Петрович взглянул на свою жену, которая испуганными, безнадежными глазами смотрела на мужа, и ему её стало жаль. Он хотел признаться, сказать, что никакой Анжелики у него нет и быть не может, что это был лишь сон... Самый обыкновенный сон... Но мужская гордость, мужское самолюбие не дало ему сказать жене правду.
Возвратившись с работы вечером, того же дня, Сергей Петрович открыл ключом входную дверь своей квартиры и замер от неожиданности. Перед ним стояла голливудская кинозвезда. Её фигуру облегало алое красное коротенькое платье с громадным вырезом на груди. Черные, отдающие синевой волосы, слегка касались плеч. Она подошла к Сидорову и, облизав кончиком языка губы, которые жаждали поцелуя, слегка прищурив свои большие, зеленые глаза, произнесла:
— Возможно, я все эти годы тебя недооценивала как мужа, как мужчину, как человека... Но поверь мне... Я тебя люблю...
Она повернулась к нему спиной и легкой манящей походкой стала медленно ступать по паркету. Опьяненный увиденной сценой, Сергей Петрович последовал за женой. Не успела она переступить порог спальни, как прораб Сидоров, как хищник, набросился на свою добычу.
Они слились в горячем поцелуе, совершено позабыв о том, что еще вчера жили как кот с собакой под одной крышей, и только питались из одной миски.
Сергею Петровичу снилось синее море, и как он сидит на берегу с удочкой в правой руке и ловит золотую рыбку.
— Милый, пойдем домой, — произнесла она, заворожено глядя своими огромными, как синее море, глазами. — Ты весь промок... Так ведь недолго и простудиться...
Супруга Сергея Петровича присела на край постели и, шмыгнув носом, спросила мужа: