Давным-давно на свете жила маленькая девочка. Все в округе звали её Софи. А те, кто особенно любил, называли Рыжим цветком — за огненный цвет волос.
И вот однажды, когда на землю вновь пришла зима, с Софи случилась необыкновенная, волшебная история.
Нежный снежок покрывал всю землю. Красиво и легко снежинки кружили с небес к земле, укрывая её белым покрывалом. Особенно грациозно они смотрелись, когда жёлтый свет фонарей освещал их падение. Осенний город, укутываясь в белые одежды, становился элегантнее, скрывая серость простых будней. День прощался с людьми, и люди прощались с днём.
— Да, наступает зима! — слышались слова прохожих со всех сторон. В этих разговорах чувствовались нотки грусти и радости. Зима — сказочная и суровая пора для маленького горного городка.
Маленькая Софи, как и все окружавшие её прохожие, стремилась быстрее попасть в тёплый дом.
— Снег! Ура, скоро Рождество! Время праздников и необыкновенного весёлого настроения! — возбуждённо повторяла девочка сама себе.
Почему-то, когда выпадает первый снег, большинство людей вспоминают про этот праздник. С этой мыслью и Софи бежала к себе домой. Она была впечатлительна и романтична. Поэтому такое простое чудо, как первый снег, пробудило в ней не просто хорошее настроение — девочка была счастлива. Она порхала по любимым улочкам, что были заполнены торговыми лавками и магазинчиками. Витрины пестрели разными вещами, от которых захватывало дух. Красивые белокурые куклы, плюшевые медведи жили по соседству с шёлковыми платьями и безупречными детскими туфельками, а ещё здесь был такой запах, от которого кружилась голова. Неудивительно, ведь именно в этом месте, неподалёку от магазинчика, где всегда продавали только живые цветы, расположилась лучшая кондитерская в городе, там готовили самые вкусные пирожные и шоколад. Нужна ли была ещё дополнительная причина, чтобы называть это место волшебным? Конечно же, нет! Проходя здесь каждый день, Софи уносила домой очередную мечту, и особенно это ощущалось в то время, когда наступала зима, и не за горами был самый любимый праздник — Рождество. Украшенные разноцветными огнями витрины привлекали всё сильнее, и с каждым днём путь домой становился всё длиннее. На первый взгляд, таким необычным был и тот памятный вечер.
Софи хотелось быстрее оказаться дома и поделиться с родными своим прекрасным настроением. Она хотела, чтобы всем вокруг было так же хорошо, как и ей. Хотелось, чтобы весь мир смеялся и веселился вместе с ней. Казалось, вот-вот, одно мгновение — и девочка взлетит, закружится в ритме с падающими снежинками. Именно поэтому она неожиданно остановилась возле витрины зоомагазина. Как и любой ребёнок, она любила захаживать в подобные места с мыслями о том, что когда-нибудь ушастый щенок или пушистый котёнок станет её сокровищем. Но не это привлекло внимание девочки в этот раз. В самом центре зеркальной витрины стояла огромная кованая клетка, там сидел большой попугай. Он не был похож на тех, которых Софи видела раньше. Не яркое оперение, не потешное поведение манило к этой птице, а грустные глаза и задумчивый взгляд заинтриговали девочку.
— Как странно, — подумала она. — На улице так красиво, люди кругом такие весёлые, а эта птица живёт в большой клетке, в тепле, накормленная и почему-то грустит.
Неизвестно, почему малютку Софи всё это так заинтересовало, но она позабыла о том, что спешила домой. Доброе сердце заставило её открыть дверь и зайти внутрь магазинчика.
Она смотрела на попугая, который не обращал на неё никакого внимания. Наверное, за время пребывания в неволе, он уже привык к такому поведению людей: они постоянно глазели на него. Но не любопытство привлекло Софи, её сердце наполнялось той же грустью, какой была поглощена и птица. Девочка поняла: серый попугай тоскует, тоскует о своём доме, о том мире, который был его родиной и который, конечно же, никак не был похож на красивую кованую клетку. Так она молча стояла и смотрела на обладателя грустных глаз, пока её не заметил торговец животными.
Старый продавец лукаво улыбнулся, и со словами — «Что, хочешь найти себе друга?» — пригласил девочку Рыжий цветок к своему прилавку.
О, чего только не предлагал старик: котята, щенки, сладкоголосые птицы, золотые рыбки и даже такой редкий товар, как бабочки, обладательницы нежной и хрупкой красоты.
— Всё, чего только пожелает твоя душа, девочка. Любой из них готов стать твоим другом. Выбирай.
Старый торговец сделал символический жест рукой по своему магазину. И он был прав, выбирать было из чего. Софи показалась, что она на ярмарке, на которую ездит с родителями каждый год. Всё выглядело так привлекательно и, одновременно, всё было так безлико.
— Всего так много, — растерялась она. И вдруг Софи вспомнила большую кованую клетку и птицу, которая грустила в ней.
— Я хочу этого попугая. Он мне очень понравился, и мне кажется, ему нужна дружба больше всех остальных.
Услышав слова Софи, старик сморщился, до такой степени его поразил выбор ребёнка.
— Девочка, зачем тебе эта старая облезлая курица? Ему лет больше, чем мне.
— Я почувствовала его грусть, он нуждается в чьей-то любви. Попугай тоскует, и я хочу развеять его печаль, — утвердительно произнесла Софи. — Ведь каждый достоин быть понятым и утешенным, даже птица.
Старый продавец снова лукаво улыбнулся. Ему понравилось то, что сказала эта рыжеволосая девчушка, похожая на красивый летний цветок.
— Да, нечасто встретишь таких необычных детей. Знаешь, он у меня совсем недавно, но на него мало кто обращает внимание. По-моему, это не самый выгодный товар, попадавшийся мне за мою жизнь. Скоро Рождество, время волшебное и необычное, время чудес. Я хочу тебе его подарить. Мне тоже хочется кого-то осчастливить. Пусть это будешь ты, забирай птицу, она твоя.
С этими словами старик подошёл к клетке и протянул её Софи. От радости своего приобретения девочка засветилась больше прежнего, ощущалось, как от неё исходит чистый и тёплый свет. Сейчас он мог согреть всех вокруг.
Когда Софи вышла на улицу, всё ещё шёл снег. Стало совсем темно, но девочку с клеткой это не пугало. Ведь теперь она несла своим родным не только радость, но и неожиданный сюрприз.
Весь дом сбежался на её крик о том, что с ней случилось чудо. Все увидели закрытую клетку, которую девочка уже успела затащить на высокий деревянный стол.
— Ну, что тут у тебя, Софи? — с заинтригованным видом спросила мать.
— Быстрее покажи, Софи! — кричали братья.
— Вот моё чудо!
Воздушное покрывало легко упало с клетки, и всеобщему взору открылся попугай с грязно-серым оперением. Он сидел так же неподвижно, как и в магазине. И с таким же безразличным видом продолжал смотреть на окружающих его людей.
— Вот так чудо, — захихикали братья. — Птица, похожая на облезлую курицу! На жаркое и то, наверное, выбирают получше.
С хохотом мальчики убежали играть в свои игры.
— Мама, ведь это неправда, посмотри, какой он хороший. Моя милая птица, мой грустный Клаус.
Улыбнувшись, мать обняла дочку и произнесла:
— Да, ты права, он очень красивый. Ты будешь о нём заботиться, и он станет ещё прекраснее. Я думаю, он полюбит тебя так же, как ты уже любишь его.
Софи рассказала матери, как она нашла попугая среди праздности необычного зимнего вечера. И после всего сказанного клетка оказалась в маленькой спальне, где жила рыжеволосая девочка. Здесь царило счастливое детство. Книги о дальних странах и приключениях заполняли деревянные полки вместе с игрушками, а в плетёных сундучках, расставленных по всем углам комнаты, хранились любимые наряды и дорогие сердцу безделушки. Весь этот умело созданный маленький мир принадлежал только ей одной.
И когда в доме все улеглись спать, а на небе вспыхнули звёзды, Софи решила, что разделит свой мир со своим новым другом.
Всё вокруг погружалось в тишину, и лишь старые огромные часы в гостиной нарушали состояние безмолвных зимних вечеров. Снег за окном шёл больше прежнего, замело все дороги, и вьюга стала властительницей города. Особенно хорошо находиться в тёплом и уютном доме, когда за окном такая погода. Девочка сидела на своей постели, осторожно расчёсывала рыжие локоны и задумчиво смотрела в окно.
— О чём ты думаешь, дитя? — вдруг неожиданно послышался чей-то голос.
— Кто здесь?
— Не бойся, Софи. Это я, твой новый и верный друг. Друг, которого ты пожалела и решила сделать счастливым.
— Это ты, Клаус? — девочка была поражена, с ней говорила птица. — Я не могу поверить, неужели ты разговариваешь со мной?
— В этом мире нет ничего невозможного. Я не просто облезлая курица, как все считают. Я райская птица, родом из волшебной страны. Рядом со мной всё нереальное становится реальным. Поэтому сейчас ты слышишь мой голос и можешь разговаривать со мной.
Вскочив с постели, всё так же не веря в происходящее, Софи осторожно подошла к клетке. Её большие зелёные глаза отражали недоумение. Ей казалось, что она спит, и всё только сон, который исчезнет, лишь только она проснётся. Но сомнения стали таять очень быстро, когда «облезлая курица» стала преображаться на глазах. Тусклое серое оперение исчезало, и вместо него золотой свет залил всю комнату. Он исходил от Клауса, грустные глаза которого ожили, и от прошлого мрачного облика не осталось и следа.
Всё увиденное поразило, Софи долго не могла произнести ни единого слова. И лишь когда птица с золотым оперением вновь безмолвно посмотрела в глаза девочки, с губ смогли слететь очередные слова.
— Кто ты?
— Я Клаус, ведь так ты меня назвала. Твой друг. Открой клетку, и я расскажу, кто я и откуда появился. Ты узнаешь всю мою историю, о которой я никому не рассказывал.
Рыжий цветок распахнула место заточения волшебной птицы и, сев на маленький стульчик возле кровати, не сводила взгляда с прекрасного творения, что возникло перед глазами.
— Видел бы тебя сейчас торговец, он ни за что на свете не отдал бы мне тебя.
— Этот старик очень сильно любил блеск монет, а не свет любви и красоты, — расправив уставшие крылья, произнёс Клаус, — Поэтому моя душа не была открыта ему, впрочем, как и всем остальным, кто был рядом со мной все эти годы.
— Как же ты очутился в этой лавке?
— Ты так добра, что когда я увидел тебя, мне сразу захотелось раскрыться. Поделиться печалью, что тяжёлым грузом лежит на мне долгие годы. Я хочу рассказать тебе о волшебной стране и её жителях. Все вместе, они были моей семьёй, моим утраченным домом.
Софи захотелось скорее узнать грустную историю необычной птицы. Ведь не каждый день удаётся переступить границы недоступного и окунуться в мир волшебства.
— Давным-давно, это было так давно, что я даже не помню, сколько лет прошло с тех пор, я жил в стране золотых снов. Это волшебное место, и его невозможно найти ни на одной карте мира. Там рождаются ваши сны!
— Наши сны?
Софи была так удивлена, что опять на мгновение ей показалось, что она спит, но показывать виду не стала. Ведь это могло расстроить Клауса, а он ей поверил.
— Именно так, мой маленький друг, ваши сны. Иногда очень красивые и трепетные, беспокойные и ранимые, цветные, а иногда — безликие.
— Но, Клаус, ведь иногда могут присниться совсем не невинные сны, а просто кошмары. И они тоже рождаются в твоей стране?
Птица с золотыми перьями на мгновение замолчала, и в её глазах опять появилась знакомая грусть.
— В том-то вся и беда, Софи: как в вашем, так и в нашем мире, есть добро и зло. Они вечно ведут борьбу, они в вечном противостоянии. И от того, за кем будет победа, зависит, какие сны будут сниться людям.
— Значит, когда мне снится плохой сон, в вашей стране побеждает зло, а когда хороший, то добро?
— Что-то вроде этого.
Чем больше попугай рассказывал девочке свою историю, тем больше она ему нравилась. Софи так внимательно слушала и не по-детски пыталась поддержать беседу, что Клаус убеждался, что он не ошибся в её сердце, чувственно и спокойно принимавшем чужую боль.
— А при чём же здесь ты, Клаус?
— В том, что в самый трудный момент я не смог защитить добро. Все жители страны золотых снов обладают волшебной силой, поэтому вам снятся такие разные сны, но среди нас были особые герои. Эльфы-пакриоты, они жили в волшебном лесу, который охраняла моя семья.
— У тебя была семья?
— Да, такие же райские птицы, какой ещё иногда снова могу быть и я.
— Что же случилось?
И Клаус рассказал Софии свою грустную историю. Порхая по волшебному лесу, эльфы-пакриоты дарили золотую пыльцу. Вдыхая её, все остальные жители страны становились добрее, а значит, и людям должны были сниться только добрые и цветные сны. Райские птицы охраняли лес и эльфов от зла.
— Даже в волшебной стране с таким красивым названием есть зло.
Софи сказала это так печально, что Клаус сразу почувствовал, что девочка в эту минуту переживает разочарование: нигде, даже в волшебном мире, нет гармонии.
— Софи, в мире всегда существует противостояние. Не важно, простой это мир или волшебный. Если бы не было этого, мы не смогли бы различать, где добро, а где зло. Поэтому даже в стране золотых снов существовали силы, угрожавшие благополучию, и противостоять которым были призваны мы, райские птицы. Их звали гавры — маленькие злые существа. Их тельца были так малы и ничтожны, как и их души. Они служили сильному и могущественному волшебнику. Его звали Чёрный Лафродий, он был младшим братом нашего правителя, волшебника Лафа. Когда пришло время унаследовать страну золотых снов, то Лафродий не смог смириться со своей ролью младшего брата. Он продал свою душу тёмным силам и стал их повелителем. Но ненависть к своему брату погубила его окончательно. Лафродий видел целью своего существования уничтожение эльфов-пакриотов. Так можно было погубить страну золотых снов, превратив её в страну кошмаров. Порождённые ненавистью, появились гавры. Они стали реальной угрозой для нас.
— Как же они могли навредить, когда каждый из жителей сам был волшебником?
— О, в этом-то и заключается печаль всей моей жизни. Свет золота, исходящий от меня, не просто свет. Это и есть та сила, носителями которой была вся моя семья. Излучая её, будучи сами этим светом, мы защищали себя и волшебный лес. Ничтожные гавры не могли подойти к нам близко. Они сгорали, но было одно условие, нарушив которое, мы могли лишиться своего золотого света, и тогда каждый из нас был беззащитен перед гаврами. Птица без золотого оперения становилась их добычей. С каждой такой победой гавров наш лес угасал, а эльфов-пакриотов становилось всё меньше.
— Как же можно было лишиться чуда-света? — спросила Cофи.
— О, очень просто. Нужно было лишь пасть духом и поддаться на уговоры, что несли нам силы зла. Пообещав лучшую жизнь, чем мы имели, злой волшебник овладевал нашим сознанием.
— И много было среди вас предателей?
— Нет. Только двое.
Клаус вздохнул, задумчиво взглянул в окно, где по-прежнему падал снег. Немного помолчав, он продолжил.
— Предателем был и мой брат Дустан. Он с самого рождени не был таким, как все мы. Дустан хотел иной жизни. Его не привлекало быть просто свободной птицей, брат хотел бежать из волшебного леса. Легко поддавшись на уговоры, что принесли ему гавры, Дустан лишилс золотого света. Из райской птицы он превратилс в посланника зла. Яркое золотое оперение стало чёрным и рваным. Взглд, наполненный благородством и силой, сменилс ненавистью и злобой. Потерв своё совершенство, он стал правой рукой чёрного Лафроди. Дустан стал проводником в мир волшебного леса. И однажды, встретив его, не смог противостоть.
Его речь была так сладка. Он говорил, как прекрасна его жизнь, как перед ним преклоняются. И самое главное, Дустан прошипел о свободе, которая никем и ничем не скована. Он сказал, что я должен жить так же.
Клаус поверил, на мгновение его разум помутился. Свет его души стал гаснуть, а вместе с ним и красота оперения. Он стал беззащитен. Всего лишь мгновение — и гавры пленили райскую птицу. Золотые перья были подточены, и свет уже не мог спасти. Клаус был в их власти и власти своего брата. Будучи наследником короны, Клаус должен был унаследовать охрану волшебного леса, а вместо этого был порабощён собственной гордыней. Это опечалило весь род, тоска и уныние напали на прекрасных и гордых птиц. Многие были сломлены, их оперение также теряло силу, и они становились такими же беззащитными перед ничтожными гаврами. Лес терял своё величие. Эльфы-пакриоты уничтожались чёрным Лафродием так быстро, что страна золотых снов погружалась во тьму. Страна теряла свою любовь и доброту. Все жители впускали в своё сердце зло либо теряли волю. Это было началом конца для золотого времени, и Клаус был тому виной. Пленённый, но не покорённый, он ожидал своей участи в сетях гнева Лафродия. Отвергнув предложение перейти на их сторону, чёрный волшебник наложил на Клауса проклятие. Он сослал его в мир людей. Томиться на долгие годы и страдать от своей вины. И вот уже прошла целая вечность, как райская птица путешествует по разным торговым лавкам, новым хозяевам и странам, так и не найдя пристанища и покоя для своей души.
Сердце маленькой Софи сжалось. Она хотела успокоить райскую птицу, но понимала, что любые слова бессмысленны.
— Клаус, но ведь каждый имеет право на ошибку.
— Не на такую ошибку, что стоит судьбы целой страны. Тем более, такой прекрасной, как страна золотых снов.
Бессилие было не в характере маленькой девочки. Она задала Клаусу естественный для себя вопрос.
— Неужели ничего нельзя сделать?
— Необходимо возродить волшебный лес. Вдохнуть в него свет, что когда-то погас. Это сможет сделать только храбрый сердцем и сильный духом. Лишь только такой, попав туда, сможет совершить чудо.
— Что именно надо сделать, Клаус? — спросила Софи.
— Нужно бросить вызов злому волшебнику и вступить с ним в борьбу. Победит тот, кто не поддастся на уговоры этого коварного злодея.
Клаус замолчал, Софи тоже не могла больше ничего спрашивать. Она устала и была слишком опечалена всем услышанным. Никогда в своей, пока ещё маленькой, жизни она не сталкивалась с чьим-то горем. Жизнь прекрасна, и каждый, кто встречается на её пути, чувствует то же самое. Ей казалось, что весь мир живёт по таким же законам.
Ночь отступила, снег перестал идти. Метель успокоилась. Белоснежное нетронутое покрывало поглотило весь маленький городок. Открыв глаза, Софи вновь увидела большую кованую клетку, где по-прежнему сидел серый попугай. Он безмолвно смотрел на свою новую хозяйку, и, казалось, всё произошедшее прошлой ночью было всего лишь сном.
— Клаус! — Софи повторила несколько раз имя попугая, но он не обращал внимания на девочку.
— Может быть, мне всё приснилось, — с этой мыслью Рыжий цветок отправилась в школу. Весёлое настроение, переполнявшее её весь вчерашний день, отступило перед сегодняшней задумчивостью. Весь день она только и думала о Клаусе и о том, что ей рассказала эта птица. Пусть даже всё было лишь сном.
— Я хочу помочь, — шептала сама себе Софи. — Клаус неспроста открылся мне.
Задумчивый образ кружил над девочкой весь день. Она даже не заметила, как снова наступил вечер. Свет жёлтых фонарей опять отпугивал чёрный цвет ночи. И вновь хлопья белого снега летели с небес. И вновь Рыжий цветок спешила домой. Ей не терпелось увидеть Клауса и опять постараться разговорить волшебную птицу.
— На дворе опять вечер, там вспыхнули первые звёзды. Теперь ты опять можешь открыть мне свою тайну, Клаус.
— Как ты догадалась, что я могу оживать только ночью, — при этих словах комнату вновь залил свет золотых перьев.
— Ведь ты из страны золотых снов, а сны в основном снятся ночью. Все тайны принадлежат ночи, а значит, и твои тоже.
— Ты не по годам умная девочка.
— Нет. Я наивна и верю в вещи, которые все остальные считают глупостями. Сегодня днём я поняла: всё, что со мной произошло прошлой ночью, не просто сон, это правда.
Софи посмотрела на тёмное небо, изрешечённое серебряными звёздами, потом на Клауса. Было понятно, она хотела что-то сказать, что-то очень важное.
— Звёзды и ты, мне кажется, неотделимы. Наверное, твоя страна находится на одной из тех далёких светил. Кто-то может сказать, что если одна из них погаснет, наш мир немного потеряет, но я-то знаю: утрата будет невосполнимой. Я хочу помочь, Клаус.
Наверное, вчера, когда попугай рассказывал свою историю Софи, он надеялся, что она скажет ему эти слова. Но сегодня райская птица испугалась.
— Ты слишком мала. Ты не справишься, у тебя не хватит сил.
— Но ты ведь сам говорил, главное — храброе сердце и быть сильной духом.
— А ты уверена, что ты сильная? Ты уверена в этом, дитя?
— Пока не попробуешь, не поймёшь.
Ещё в торговой лавке Клаус почувствовал, что Софи — та, кто сможет заново пробудить величие страны золотых снов. Их встреча была не случайна.
— У тебя храброе сердце и добрая душа, — произнёс Клаус. — Это всегда будет спасать тебя. Отправляйся же туда, где волшебство — обычное дело, а всё нереальное есть истина. Возьми это перо, дотронься его кончиком до своего лица — и ты окажешься там, куда так стремишься. Береги его, перо будет твоим проводником. Оно поможет найти друзей и спасти их в трудную минуту. Прощай, душою я всегда с тобой.
И, дотронувшись пером до лица, Софи исчезла.
Глава 2. Страна золотых снов.
Всё вокруг расплывалось. Софи показалось, что она куда-то летит, а потом падает. Не было земли и не было неба, не было полёта и не было падения. Лишь золотой свет окутал её воздушным покрывалом. Своим теплом он заставил её успокоиться. Своим сверканием он манил её за собой. Софи словно плавала в океане, которого не существовало, где с каждой волной она отдалялась от родного дома. Вдруг стали появляться цветные картинки, что-то она уже видела, что-то с ней уже происходило, а что-то ещё впереди. И вот именно к этому неизведанному она сейчас стремилась. Океан, который не существовал, выбросил её на сушу, а ещё через мгновение Рыжий цветок лежала на огромном лугу. На нём росло очень много цветов, но они почему-то все были сухие.
Окружавшие её сухие цветы оказались не единственной странной вещью. Жизнь вокруг замерла. Здесь не пели птицы и не порхали бабочки, ветер не гонял листву, а в небе не было ни единого стремящегося вдаль облачка. Всё вокруг превратилось в застывшую картинку. Всё было необычно, но никак не напоминало волшебную страну, тем более место, где должны твориться самые яркие и красивые сны.
— Неужели здесь жил Клаус? — Софи была неприятно удивлена. — Нет, он жил в другой стране, а это всё сделал чёрный Лафродий и эти маленькие паразиты. Гавры погубили цветы, ветер и весь мир вокруг, — с таким умозаключением она встала и пошла навстречу приключениям.
Так прошло несколько часов бесконечного и утомительного пути. Она пыталась догнать горизонт в надежде, что за ним прячется что-то такое, что ей сейчас необходимо, но ничего не менялось. Всё те же сухие цветы и небо серого цвета.
— Глупая девчонка, — решила про себя Софи. — Я даже не спросила Клауса, что мне делать, когда я попаду сюда. Я была слишком самоуверенна, а теперь мне придётся за это поплатиться. — И, как только эта мысль вылетела из её головы, подул сильный ветер, всё вокруг зашумело, и волшебное перо, выпавшее из её кармана, унесло потоками ветра.
— Моё перо! — забыв про всё, Софи побежала вдогонку. Девочка не заметила, как застывшая картинка сухих цветов сменилась тёмной и мрачной рощей. Свет сюда почти не проникал, так как ветки огромных деревьев застилали всё небо.
— Я вдвойне глупа, — рыдая, Софи упала на сырую землю. — Потеряла перо, а теперь ещё и заблудилась в лесу.
— Не бойся, я помогу тебе, — голос, раздавшийся из темноты, заставил обернуться.
Среди больших и необъятных стволов стояло непонятное создание. Если бы Софи что-то подобное увидела на улицах своего родного городка, она бы с криком убежала прочь. Но то была волшебная страна, и нужно было привыкать ко всему необычному, тем более, мохнатое чудовище предлагало помощь. Осторожно, словно боясь испугать девочку, чудовище вышло из гущи скрывающей его листвы. Софи только смогла увидеть добрую улыбку, и на душе сразу стало легче. Большое и неуклюжее тело было покрыто золотистой шерстью. Огромные лапы убрали с мордашки падающую на глаза чёлку, и взгляду открылись два чёрных уголька. Сверкающей бездной, моргая, чудище молча смотрело на девочку.
— Ты похож на медведя. Ты очень страшный.
— Я не медведь. Меня зовут Сизан, и я не страшный. Если бы ты так не боялась и взглянула в мои глаза, то наверняка бы увидела, что я боюсь находиться в этой роще не меньше твоего.
Чёрные угольки были действительно красивыми и грустными. Они даже чем-то напомнили Софи тоскующий взгляд Клауса.
— Кто ты, Сизан, и что ты здесь делаешь?
— Мохнатое чудище, с безобразным телом, но очень доброй душой. Волшебные силы создали нас такими, чтобы все остальные жители страны помнили истину о том, что красивое и доброе не всегда лежит на поверхности. Иногда нужно копнуть поглубже, чтобы понять настоящую красоту.
То, что уродливое может быть красивым, а красивое уродливым, Софи уже где-то слышала. Но сейчас её мысли это мало занимало. Единственное, чего она желала, — чтобы Сизан помог ей выбраться из этого страшного места.
— А почему ты здесь живёшь, если тебе страшно, — спросила Софи.
— Это всё из-за райских птиц. С тех самых пор, как они предали страну золотых снов, чёрный Лафродий изгнал нас из сказочного леса.
Софи не могла слышать слово «предательство», ведь Клаус ей всё объяснил, он просто был молод. И, вспомнив о райской птице, она вспомнила о потерянном пере.
— Знаешь, я здесь, чтобы вам помочь.
— Я сразу же это понял, когда увидел вот это, — он поднял мохнатую лапу, в которой лежало золотое перо.
— Моё перо! — Софи не могла поверить своему счастью: оно нашлось, а значит, теперь всё будет хорошо. — Я думала, что я его потеряла навсегда.
— Оно не потерялось, Софи, оно искало меня. Нам нужно было с тобой встретиться. Это знак того, что мне нужно помочь тебе. Стать твоим спутником в стране золотых снов. Пойдём со мной, я знаю, куда нам нужно попасть.
Так Софи, или, точнее сказать, волшебное перо нашло ей настоящего друга и помощника. Идя по бесконечным дорогам волшебной страны, Сизан с точностью рассказал ей то же самое, что совсем недавно ещё поведал Клаус. Она поняла, какая серьёзная миссия теперь возлагается на неё. Рыжий цветок смотрела на окружающий мир, и ей не виделось той красоты, о которой говорила райская птица. Всюду было серо и обветшало, всюду чувствовалась только боль. Как будто каждый цветок, каждое дерево кричало о ней. Не радужные мысли приходили в голову малышки.
— Боже, как я смогу всё это исправить, я не такая сильная, как мне казалась, я не смогу, — не успели эти мысли поселиться в маленькой кудрявой головке, как Сизан, толкнув её в бок, сказал, что они уже пришли и переночуют здесь. В этом месте, которое все называют белой долиной. Это единственная часть страны, не подвластная злому волшебнику. Здесь нашли спасение многие волшебные жители. Здесь по-прежнему правит добрый волшебник Лаф.
— Ты должна встретиться с ним, — с огромной улыбкой произнёс Сизан. — Лаф говорит, появится нежность и любовь. Они будут непобедимы, и через них вернётся всё хорошее.
Взору Софи открылось всё былое великолепие волшебной страны. В маленьких и уютных домиках, раскинутых по всей долине, горели огоньки. Здесь деревья не росли на одном месте. Они двигались, и от этого окружающий пейзаж постоянно менялся. Иногда своими ветками деревья осторожно пытались дотронуться до Софи. Она наконец-то услышала пение птиц и увидела уцелевших эльфов-пакриотов. Они были похожи на бабочек с золотыми крыльями. Порхая, эльфы разбрасывали золотую пыльцу. Если она падала на землю, то там начинали расти цветы. Если она попадала на волшебного жителя, он сразу начинал улыбаться. Софи почувствовала, как ей здесь хорошо. Её посетило ощущение, что она уже здесь была.
— Это всё, что осталось от страны золотых снов, — теперь уже без улыбки произнёс Сизан.
— Сюда уходит наше детство, когда расстаётся с нами, — с нежной улыбкой слетели слова с губ девочки.
— Идём, я покажу, где живёт добрый Лаф.
На самой окраине белой долины стоял маленький домик, он переливался всеми цветами радуги. В окне горел огонёк, а сам дом утопал в разноцветных цветах, и иногда было невозможно различить, где живые цветы, а где сам дом волшебника.
— Иди к нему, Софи.
Сизан остался, а Софи направилась к дому. Уже совсем скоро Софии сидела в старинном кресле возле огня. Лаф появился неожиданно. Старик с длинной белой бородой был одет в такой же белый плащ, расшитый золотом. Его походка была до такой степени плавной и спокойной, что, казалось, он не идёт, а плывёт по волнам. Откуда-то доносилась музыка, напоминавшая звон колокольчиков, и Рыжему цветку вновь показалось, что это сон, что всё происходящее не может быть реальностью.
— Таким я его себе и представляла, — подумала девочка. — Старичок в дорогих одеждах и с добрыми глазами.
— Ты увидела меня стариком, потому что хотела увидеть таким, — произнёс Лаф. — Для каждого я разный, каким меня хотят видеть, таким я и становлюсь. Знаешь, это один из главных законов страны золотых снов: добро должно провозглашать свою силу, но, одновременно, оно должно оставаться свободным от любых поклонений. Каждый чувствует и понимает его по-своему, поэтому я не имею собственного тела, принимая каждый раз новый облик.
— Для чего всё это надо, Лаф?
— Мне не должны поклоняться. Мне не нужны обожание и чья-то любовь, я сам и есть любовь. Точнее сказать, я был ею для всех своих поданных, пока сущность моей дорогой страны не изменилась.
— А ты знаешь, для чего я сюда пришла?
— Для меня нет ничего неизвестного, — всё так же спокойно говорил Лаф. — Более того, я знаю, кем ты послана сюда. Мы ждали тебя, точнее сказать, того, кто будет таким, как ты.
— И зная то, от кого я пришла, ты принимаешь меня?
— Важно не от кого ты пришла, а для чего ты здесь появилась.
Лаф улыбнулся и продолжил.
— Софи, каждый имеет право на собственный выбор, и последствия у всех от этого тоже разные. Я не держу на Клауса зла, он платит тяжким бременем за свои ошибки и очень сильно страдает.
— Он очень страдает, Лаф. — Софи хотелось хоть что-то сказать в защиту Клауса.
— Что ж, с помощью этой райской птицы всё началось, с его помощью всё и закончится. Ты тот узелок, который свяжет начало и конец нашей истории.
— Мне страшно, Лаф. Казалось, я такая сильная и на многое способна, а теперь мне кажется, что я не смогу ничего сделать.
— Твоя сила дремлет, и скоро ты поймёшь, что ошибаешься.
Слова волшебника успокоили девочку, и она решила идти к своей избранной судьбе.
— Что мне нужно сделать, чтобы спасти страну?
— Ты должна доказать, что есть великие вещи, ради которых необходимо жить: любовь и мудрость, дружба, и самое главное, ты должна остаться тем, кем ты являешься. Останься чистой душою. Пройдя все испытания, твоя душа породит свет, свет, излучаемый любовью. Он уже живёт в тебе. Это сила, которая победит всё зло, живущее на моей земле. Лишь только тогда золотые сны вернутся к каждому из нас.
— Что это будут за испытания, Лаф?
— Ни о чём больше не спрашивай, всему своё время. Но знай, я всегда буду с тобой. Я буду охранять тебя так же, как и то золотое перо, что дал тебе Клаус. Вот, возьми это, с помощью него ты защитишь себя и своих друзей от беды. Он будет тебе напоминать обо мне, и о том, что я всегда в твоём сердце.
В руках Софи оказался красивый перстень с голубым камнем. Она не успела полностью надеть его на палец, как вдруг перстень стал ей впору, а камень в нём засверкал лунным светом.
— Когда им обладают чистые души, он излучает весь свет вселенной, когда зло — черноту расточает его сущность. Береги перстень, в трудную минуту он спасёт тебя, но помни: камень сможет помочь только три раза. А сейчас ложись спать, впереди великие дела.
Рыжий цветок не стала возражать — она так устала, столько всего произошло с ней за последнее время, что сон настиг её мгновенно. И океан, которого не существовало, вновь поглотил в свою пучину.
Глава 3. Замок феи Веневры.
Можно ли было видеть сны в стране снов? Можно, как только Софи закрыла глаза, она очутилась на большой поляне, усыпанной белыми и голубыми цветами. Плавно качаясь, они отрывались от земли и превращались в маленьких птиц и бабочек. Улетая, они уносили с собой все тревоги девочки. А небесный сверкающий свет посылал ей свои лучи, которые так приятно грели тело и душу. Будучи обласканной ими, в них можно было раствориться, стать их частью и подняться высоко в небо. Девочка Рыжий цветок так бы и сделала, но вдруг вспомнила Клауса, томящегося у неё дома в клетке, лохматое чудище Сизана, который вынужден прятаться в тёмной роще, и, конечно же, доброго волшебника Лафа, который теперь надеется на неё. Открыв глаза, Софи поняла, что ничего не изменилось. Сон превратился в реальность, вокруг были цветы. Они превращались в бабочек, а с неба струился сверкающий свет.
— Как здесь красиво, — подумала она. — Невозможно поверить, что всему этому великолепию угрожает беда и всё это должна спасти я. — Её опять постигло состояние растерянности. Она по-прежнему не знала, что предпринять, чтобы спасти этот прекрасный мир. Смелую душу вновь атаковали сомнения и страх.
— Эх, Софи, Софи. Теперь, после встречи с Лафом, тебе должно быть стыдно, что ты так себя ведёшь.
Обернувшись, она увидела лохматое чудище с чёрными, как угли, глазами.
— Сизан, как я рада тебя видеть. — Софи подбежала и крепко обняла мохнатое чудовище.
— Ты не представляешь, как я рада!
— Знаю, знаю. Ты трусишка и тебе нужна помощь. Я буду всегда рядом. Хоть у тебя и есть золотое перо Клауса, кольцо волшебника Лафа, но, я думаю, этого мало. Тебе нужна помощь друга. Волшебство волшебством, но даже оно может померкнуть без настоящей дружбы.
Сизан и Софи взялись за руки и пошли навстречу новым приключениям.
Вскоре красивая поляна бело-голубых цветов скрылась за горизонтом, и впереди был иной мир — мир, который таил в себе новые встречи и новые опасности. Но в этот раз не было утомительных дорог и неизменных пейзажей, новообретённые друзья достаточно быстро нашли нужный путь. Их взору открылся огромный замок. С каждым их шагом он всё величественнее возвышался над ними, заставляя думать, кто же может жить в таком таинственном месте.
— Когда-то здесь жила фея Веневра. Она правила красотой волшебной страны. Ей было подвластно то, перед чем все остальные преклонялись. Сделать пасмурный день солнечным. Оживить погибшую птицу, заставить цветок заново зацвести. Веневре было подвластно всё. Но когда злой волшебник захватил страну золотых снов, красота стала ему не нужна. Чёрный Лафродий послал сюда одного из своих верных слуг — злого гоблина Локиеша. Целую вечность он жил в страшных чёрных пещерах, ему была чужда красота. Гоблин не мог её чувствовать и понимать. Поэтому Локиеш с лёгкостью справился с феей, превратив её в ледяную статую. И теперь пылкое сердце Веневры — всего лишь кусочек прозрачного льда, которому тоже безразлична красота, а без красоты любой мир обречён, даже волшебный.
От замка повеяло холодом, он обжигал лицо девочки. Софи сразу же это почувствовала, также она поняла, что за толстыми белыми стенами её ожидает первое испытание.
— Как можно помочь Веневре? — всё время крутились мысли в голове девочки.
— Всё просто, нужно снять проклятие, которое на неё наложил Локиеш, и растопить ледяное сердце, так и вернётся красота. Это сможет сделать только очень красивый душою и очень добрый сердцем. Это сможешь сделать ты, Софи, — где-то далеко послышался знакомый голос волшебника Лафа.
Девочку с длинными рыжими волосами и лицом, усыпанным веснушками, всё так же обвевал холодный ветер. Она улыбнулась Сизану, но в душе ей было страшно, неуверенными шагами она направилась навстречу неизведанной опасности. Страх и ветер заставляли её дрожать, но в этот раз она не подала вида. Рыжий цветок хотела помочь миру, и это уже было важнее, чем собственные страхи.
— Пойдём, Сизан, нам пора встретиться с Локиешем.
Огромный каменный мост был окутан туманом. Туман легко парил над путниками, покорно расступаясь перед каждым их шагом. И чем ближе они подходили к высоким стенам, тем увереннее в себе становилась Софи. Замок не был прежним, белые стены почернели, крыши многих башенок обветшали. Кругом было много паутины, и даже не верилось, что когда-то здесь творила сама красота. Огромные деревянные двери открылись легко, только жуткий скрип проржавевших петель пронзил мёртвую тишину.
— Мне думалось, будет пострашнее, а оказывается, что страх и зло имеет совсем иное лицо, когда ты смотришь им прямо в глаза.
— Подожди, Софи, твоя храбрость очень понадобится чуть-чуть попозже, — сейчас Сизан дрожал сильнее, чем его спутница.
Его прерывистый голос еле выдавил последние слова. Обернувшись, Софи увидела в чёрных угольках воспламеняющий страх. Казалось, что его огромное мохнатое тело пытается сжаться и исчезнуть из этого злосчастного места. Девочка поняла, сейчас она одна, мохнатый друг не сможет ей помочь, и самое время проявить свою внутреннюю силу. Но не успела она осмыслить до конца собственные мысли, как голос, невыносимо режущий слух, раздался по всему замку. Змеиным шипением он впрыскивал в сердца двух странников свои угрожающие слова.
— Как вы посмели нарушить мой покой, несчастные твари, — эхом разносилось вокруг.
Сизану показалось, что из-под его ног уходит земля. Сейчас больше всего на свете ему хотелось оказаться... пусть хоть и не в волшебном лесу, но хотя бы в тёмной роще. Он знал, что с ними может сделать Локиеш, поэтому мохнатое чудовище попыталось взять за руку Софи. Ведь девочка сделала первый шаг, заставив Локиеша поверить, что она его не боится.
— Я пришла сюда со своим другом, чтобы спасти фею Веневру. Красота должна творить красоту, а не быть куском холодного льда, — серебряный звон этих слов впитали в себя залы замка.
— Да кто ты такая, чтобы угрожать мне. Я великий Локиеш. Я всемогущ и непобедим. Только одно моё желание — и вы будете стёрты с лица земли, как никчемные букашки.
Скрипучее шипение Локиеша уже не пугало девочку. Она вдруг поняла, что страх парализует волю только тогда, когда ты становишься его пленницей, а в этот момент она была свободна.
— Может быть, ты усвоишь одну истину, Локиеш. Мы не букашки, мы те, кто спасёт фею Веневру. Я считаю тебя не таким уж всемогущим и непобедимым. У тебя даже не хватило духа выйти и взглянуть мне прямо в глаза. Ты жалок, ты растворяешься в своей темноте и хочешь быть великим.
— Что ты говоришь, Софи, замолчи, он сейчас уничтожит нас, — Сизан дрожал, как одинокий листок, ожидавший своей участи от осеннего ветра, но Рыжий цветок уже было не остановить. Она бросила вызов злу и ждала ответного удара.
— Я не боюсь тебя, Локиеш. И знай, я пришла, чтобы тебя победить, и не уйду отсюда без победы.
Девочка кричала в пустоту, которой было суждено измениться. Мрак пал на их головы, отвратительный запах и грохот окружили их со всех сторон. Стены замка содрогнулись, показалось, что вот-вот рухнет всё, что осталось от его былого величия. Голос гоблина слышался совсем близко.
— Так, говоришь, я жалок. Я растворяюсь в темноте, и ты легко можешь победить меня? Что ж, так смотри, дерзкая девчонка, — эхом в очередной раз шипение Локиеша разнеслось по всей округе.
Пол огромной залы, где находились Софи и Сизан, треснул, и над всей его поверхностью появилась огромная чёрная тень. Жилистые крылья несли гоблина навстречу девочке. Длинные загнутые когти желали растерзать её, а змеиное жало извергало всё новые угрозы.
— Ну, что скажешь, дерзкая девчонка, я боюсь тебя? Как видишь, я не трясусь от страха, в отличие от твоего храброго друга.
— Софи, взгляни, у Локиеша нет глаз, он не может видеть нас, — еле выдавил из себя Сизан.
— Да, я слеп, — громыхал голос гоблина. — А зачем мне глаза, если достаточно чувствовать, как жалок ваш мир, трясущийся в повседневном страхе, создаваемым моим господином.
— Если бы ты видел, какую красоту создавала Веневра, ты бы не смог так поступить с ней, — кричала гоблину Софи.
— Достаточно слов, тьма — мой дом, а всё остальное недостойно моего господина. Взгляните на меня в последний раз, ваше время растаяло, как когда-то и время Веневры. И хоть ты твердишь, что не боишься меня, я знаю, что для меня ты остаёшься просто букашкой.
— Ты можешь завладеть моим телом, моей жизнью, но не моей душой. Я непобедима, я остаюсь свободной, — всё так же кричала девочка, терзаемая холодным ветром.
— Ты букашка! — Змеиное эхо шёпотом разносило два слова по всему свету.
Прогремел гром, молния разорвала серое небо на куски, и всё вокруг исчезло. Исчез гоблин Локиеш, полуразрушенный замок феи Веневры и верный друг Сизан. Мир вокруг изменился, и Софи сразу это почувствовала. Она была совсем одна и никак не могла понять, что с ней произошло.
— Как странно, все звуки вокруг кажутся такими сильными и тяжёлыми, а собственный голос — совсем неуловим.
Вдруг неожиданно с неба упала целая лужа, поток воды с грохотом разбился недалеко. Софи захотелось посмотреть в своё отражение, она попыталась встать, но неожиданно для себя упала и решила, что более уместно будет доползти до заветного зеркала. Вода отражала букашку, точнее сказать, гусеницу, большую и толстую гусеницу, в которую превратил гоблин Софи.
— Локиеш сдержал своё слово, я букашка, — с горечью в голосе проронила бывшая девочка Рыжий цветок.
Она продолжала смотреть в капельку росы, до тех пор, пока чей-то такой же тоненький голосок, как и у неё, не закричал во всю глотку:
— Берегись — птица! Спасайся, кто может! Помогите вон той жирной гусенице, она сама не справится. — И вдруг прямо из-под земли выскочили два огромных чёрных жука. Они подхватили Софи за её многочисленные ножки и потащили в густую траву, дабы эта птица, которых так раньше любила девочка, не съела её. Софи поняла, что она в мире букашек.
Сидя среди зелёной травы, она горько заплакала. Ей показалась, что всё кончено. Спасения ждать не придётся, потому что все искали в ней это спасение. Теперь она обречена и никогда не увидит свою семью, Клауса и волшебника Лафа, которым обещала быть храброй и сильной.
— Ты чего плачешь, несчастная гусеница, — послышался неподалёку опять чей-то голосок.
— Я плачу, потому что весь мир против меня, — еле вымолвила Софи.
— Разве мир, который создал нас всех, может быть против нас? — опять вопросительно произнёс нежный голосок. — Не надо больше плакать, гусеница, твои слёзы тебе не помогут, а грустные мысли будут только отравлять душу.
— Разве у букашки может быть душа? — в свою очередь опять слезливо проронила девочка.
И тут случилось то, что помогло гусенице Софи наконец-то перестать плакать и взглянуть на всё происходящее с ней не так горько. Нежный голосочек, который до сих пор пытался успокоить её, превратился в решительный и твёрдый. Слова, сказанные девочкой-гусеницей, задели обладателя писклявого и нежного голоска. Софи хотелось и дальше выплакивать свою боль, но тут кто-то достаточно сильно пихнул её в мясистый бок.
— Знаешь, может, букашки и очень маленькие существа, но у них тоже есть душа. Запомни, толстая гусеница, в этом мире всё имеет душу, даже то, что на первый взгляд выглядит бездушно.
Еле повернув своё длинное и толстоватое тело — Софи ещё не научилась как следует им управлять — она увидела божью коровку. Это было очень маленькое создание с красивым красным панцирем, который был украшен чёрными горошинками. Сколько раз девочка наблюдала у себя дома, как по стенке её комнаты ползали божьи коровки. С любопытством она следила за их путешествием, фантазируя, куда так стремятся эти красивые насекомые. А теперь вот она сама такая же букашечка, и пытается разговаривать с себе подобной.
— Пожалуйста, прости меня. Я не хотела тебя обидеть. Просто мне страшно, и я совсем одна в вашем мире.
Обиженная мордашка божьей коровки стала опять излучать тепло.
— Меня зовут Трикси. Я божья коровка, и я житель царства букашек.
— А меня зовут Софи. — Правда, теперь девочка не знала, кто она, а божьей коровке ответила, — я жила в красивом горном городке среди людей.
— А кто такие люди? — вдруг неожиданно спросила Трикси.
И вправду, кто такие люди? — подумала про себя девочка. Как объяснить маленькой букашке, кто такие люди? А вслух она решила произнести:
— Люди это очень, очень большие существа. Среди них встречаются добрые и злые, благородные и трусливые, смешные и грустные.
— Я вспомнила! — вдруг радостно закричала Трикси. — Однажды про людей мне рассказывал огромный паук, он говорил то же самое. Он говорил, что одни из них с лёгкостью могут нас всех уничтожить, потому что боятся, а другие оберегают букашек, потому что любят. И ещё он рассказывал, что люди все одинаково выглядят, что их невозможно различать. Наверное, очень скучно жить в мире, где нет разнообразия. Расскажи мне про это, гусеница.
И Софи рассказала своей забавной собеседнице, кем она была в действительности, как попала в страну золотых снов и как очутилась в царстве букашек.
— Так ты человек? — испуганно закричала Трикси.
— Была когда-то, а теперь вот гусеница, которых я раньше очень боялась, — вздохнув, отозвалась ей Софи.
— Признаюсь, я тоже недолюбливаю гусениц, но раз ты говоришь, что ты не гусеница, то есть сейчас ты гусеница, но гусеница не настоящая, я помогу тебе, — весело и быстро пропищала Трикси. — Пойдём со мной, я знаю, куда тебе нужно попасть. Там ты поймёшь, что тебе дальше делать.
Огромные заросли зелёной травы стояли перед ними стеной, но лучше было пробираться сквозь толстые стебли, чем опять плакать, склонив голову над капелькой росы. Так Софи нашла себе новую спутницу, божью коровку Трикси. В ней она сразу почувствовала ещё одного нового друга и помощника.
— Волшебный мир такой же, как и мир людей, — вертелись мысли в головке девочки-гусеницы. — Здесь можно многое терять, но и обретать новое.
Трикси была очень весёлой, она быстро летела над высокой травой, и Софи еле-еле поспевала за своей спутницей, так как до сих пор она никак не могла освоить все свои многочисленные ножки. Но и это была не помеха, тем более, что по дороге божья коровка рассказала ей очень интересную историю о стране золотых снов. Она открыла секрет девочке, что та не единственная, кого злой гоблин Локиеш превратил в насекомое. Есть целая долина зелёных гусениц, которые также вовсе не гусеницы, а заколдованные жители волшебной страны, и именно к ним они сейчас направляются. Также Трикси рассказала про чёрного Лафродия, который считал мир букашек ничтожным и грозился стереть его с лица земли. Именно поэтому божья коровка обиделась, когда Софи тоже обозвала букашек никчемными существами. Спасло же царство букашек от уничтожения то, что отсюда были родом самые верные слуги злого волшебника — ничтожные гавры. В большом страхе они склонили головы перед злом, предав всех остальных своих маленьких сородичей. Злой волшебник пощадил маленький мир, сделав его местом заточения для непокорных жителей, творивших золотые сны. Вот так печально появилась долина зелёных гусениц.
— Потерпи, Софи, мы уже почти что пришли.
— Я очень устала, Трикси, и проголодалась, кстати, ты не знаешь, что едят гусеницы?
— Ты очень большая гусеница, я думаю, тебе нужно много еды. Есть насекомые, которые едят других насекомых, есть те, кто едят листья и цветы, но что именно едят гусеницы, я не знаю.
— Хоть бы только это были не другие насекомые, — испуганно подумала про себя девочка. — Если это так, то я есть вообще ничего не буду и умру голодной смертью.
И, пока Софи готовилась к тому, чтобы умирать голодной смертью, нежный голосок Трикси оповестил о том, что они добрались до нужного места. И, разогнув перед собой несколько молоденьких травинок, они увидели целую поляну, заполненную такими же большими и толстыми гусеницами, какой сейчас являлась и Софи.
— Смотри, вот здесь живут такие же, как ты, несчастные пленники.
— Сколько их много!
— Ты была не первая, кто наведался в гости к гоблину Локиешу.
— Они тоже пытались бороться с ним?
— Как видишь, безрезультатно.
Поляна была переполнена. Здесь не было где упасть яблоку, ну а если бы оно всё-таки упало, то его в мгновение ока съели бы многочисленные зелёные сородичи Софи.
— А сейчас они пытаются делать что-то во имя своего спасения?
— Их беда в том, что они стали верить, что они гусеницы, — с вопросительным взглядом божья коровка повернулась к девочке-гусенице, как будто безмолвно спрашивая, а что будет делать она. И Софи, как будто почувствовав вызов взгляда своего нового друга, закричала:
— Я никогда, слышишь, Трикси, никогда не смирюсь с тем, что стала гусеницей. Я не гусеница!
Крик был таким сильным, что все остальные зелёные гусеницы умолкли и обернулись посмотреть, кто нарушает их покой и сытую жизнь.
— Это кто тут так кричит, что она не гусеница, — слова были сказаны самой длинной и толстой гусеницей. По её поведению и по тому, как все остальные преклоняли перед ней свои головы, было понятно — говорила королева.
— Это я кричу, я не гусеница! — Софи неуклюже выползла в центр круга, который образовался вокруг неё.
— Наверное, сегодня ты ещё не ела сочных и вкусных листьев наших любимых цветов, потому просто сошла с ума. Посмотри на себя, у тебя такое же длинное брюхо, как у всех нас, у тебя столько же ножек, сколько и у нас, а ты утверждаешь, что ты не гусеница, — разгневанно прокричала королева.
Если бы сейчас Софи была девочкой, то она просто взяла бы и раздавила эту противную и жирную гусеницу, которая всеми тут командовала, но надо было признать, что она не очень-то сейчас от неё отличалась. Поэтому лучше всего было смолчать, чтобы не навлечь на себя очередных неприятностей.
— Простите, ваше высочество, я действительно очень голодна и, наверное, действительно не понимаю, что говорю, — тихо выдавила из себя непокорённая гордая девочка.
— Вот так-то лучше, а то, имея брюхо больше, чем у меня, кричишь на всю округу, что не гусеница.
Все зелёные собратья засмеялись вместе со своей королевой, и Софи вдруг опять захотелось заплакать от одиночества. Но вдруг она увидела сочувственный взгляд Трикси и поняла, что в этот нелёгкий для себя момент она не одинока. С ней рядом друг, а значит, не всё так плохо, как вновь показалось на первый взгляд.
Так началась жизнь на поляне зелёных гусениц. Софи покорно ела листья красивых пурпурных цветов, ползала по их длинным стеблям, спала в тени, которую они создавали, и тосковала. Внешне она ничем не отличались от тысячи других подобных себе, но в душе день за днём повторяла, что она не гусеница. Внешностью можно быть похожим на кого угодно, но в своей душе точно знать, кто ты, и девочка Рыжий цветок знала. В сложившихся обстоятельствах ей бы было очень тяжело, но верная Трикси не оставляла ни на одну минуту гусеницу, которая так сильно хотела опять стать просто девочкой.
Неизвестно, сколько прошло времени с тех пор, как Софи очутилась на этой поляне. Ведь время в царстве букашек течёт совершенно в ином ритме, чем у больших существ. Но она совершенно не думала об этом, её ранимую и трепетную душу волновало совсем иное. С момента появление на поляне ей не удалось переубедить ни одну другую гусеницу в том, что она не гусеница, а бывший творец золотых снов. Вдвойне это было тяжело сделать из-за вечного ворчания королевы. Злобная повелительница никогда до конца не верила Софи и считала её врагом, покушавшимся на благополучие гусеничной поляны. Рассказывали, что когда-то здесь жила всего лишь одна гусеница, сама королева, но с появлением заколдованных гусениц она смогла стать всемогущей, и каждый, кто угрожал её благополучию, был обречён.
— Как долго мы здесь, Трикси?
— Наверное, очень долго, Софи. Я видела больших птиц, которые успели вырастить своих птенцов.
— Мне надо что-то сделать для этих несчастных. Вчера во сне я видела волшебника Лафа. Он сказал, что здесь я тоже появилась неспроста. Мне нужно помочь им, и только тогда я смогу покинуть это место, — и, вздохнув, она добавила, — только вот пока я не знаю, как мне им помочь.
Услышав слова своего опечаленного друга, божья коровка призадумалась. В этот момент она решала, говорить ли ненастоящей гусенице о том, что вчера вечером ей удалось подслушать разговор королевы.
— Я узнала тайну, которую хранила жирная повелительница. Она рассказала двум самым верным подданным. Если забраться на самый высокий пурпурный цветок и остаться там, среди лепестков, то с этим храбрецом должно будет произойти чудо. Которое, явив себя миру, сможет погубить власть королевы и заставит поверить всех гусениц в то, что они вовсе не такие. Потом она рассмеялась, сказав, что не найдётся такой храбрец, что решится лезть наверх самого высокого цветка. Это можно было сделать только один раз в году, когда лепестки цветка закрываются, чтобы переждать грядущие холода.
— Ты так и не услышала, какое чудо должно случиться с тем, кто окажется в бутоне? — тихо и таинственно спросила Софи.
— Нет, — шёпотом произнесла Трикси. — Но мне почему-то кажется, что это как-то связано с тем, о чём ты говорила, попав сюда.
— О том, что я не гусеница? Ну, конечно же, Трикси! — радостно закричала Софи. — Как я сразу не догадалась. Ведь гусеница может превратиться в бабочку, а для этого ей нужно найти укромное место, свить кокон и уснуть, чтобы потом, проснувшись, превратиться в красивое крылатое существо. Вот тогда-то я и смогу закричать о том, что я не гусеница, и мне смогут поверить все остальные, так я смогу спасти гусеничную поляну.
— Это так страшно, Софи, тем более, тебя может поймать злобная королева, и тогда тебе действительно несдобровать.
— Волшебник Лаф говорил о том, что победить могут только те, кто ничего не боятся. Те, кто знает, кто он есть на самом деле, а я знаю, что я не жирная и ленивая гусеница, и ради этого нужно рискнуть. Тем более, у меня есть волшебный перстень. — И, подняв к небу одну из своих ножек, Софи ещё раз посмотрела в голубое отражение перстня, который ей дарил лунный камень.
Наконец-то наступил день, которого она так ждала. День, который мог подарить свободу и вернуть обратно в мир золотых снов. Ради этого стоило рисковать. И рано утром, когда все остальные гусеницы ещё спали, Софи направилась к самому большому цветку гусеничной поляны.
— Будь осторожна, — дрожащим голоском поддерживала её Трикси.
— Я должна всем доказать, что я не гусеница.
— Ты ей никогда и не была, — бросила ей вслед божья коровка.
Бутон пурпурного цветка был ещё так далеко, когда проснувшиеся внизу гусеницы во главе со своей жирной королевой закричали.
— Смотрите, кто наверху!
— Хм, это та непокорная дурёха, утверждавшая, что она не такая, как все мы.
— Что она хочет найти там, наверху? — кричали все вновь и вновь. Развлечений на поляне было не очень много. Все только ели, спали и отдыхали под большими листьями, а потом всё повторялось снова и снова. Поэтому, когда гусеницы увидели карабкающуюся наверх Софи, то всё их внимание было приковано только к ней.
— Такую глупую гусеницу я вижу впервые, — раздражённо произнесла королева, но на неё никто не обращал внимания. Она хотела послать погоню за Софи, но потом решила, что не найдётся смельчака, который повторит то же самое. Тем более, ранним утром, когда в небе столько птиц, парящих в поисках еды. Ехидно улыбнувшись, она продолжила наблюдать за смелой гусеницей, которой было не в радость сытое и спокойное существование.
А в это время Софи опять увидела свет солнца, который теперь казался таким далёким и недоступным. Она почувствовала его тепло, и это придало ей ещё больше сил. И уже не было так тяжело карабкаться наверх. Ведь в ней билось обогретое солнцем и дружбой храброе сердечко, для которого даже самые трудные свершения не были преградой. Стремления к победе так поглотили её, что она не заметила, как к ней подлетела птица, стремящаяся проглотить её. Холодные потоки воздуха от птичьих крыльев вонзились в длинное зелёное тельце Софи, и, обернувшись, от неожиданности девочка-гусеница сорвалась со стебля и полетела вниз.
— Я знала, что так и будет! — радостно закричала королева. — Вот что бывает с теми, кто не принимает свою судьбу.
— Софи! — изо всех сил кричала божья коровка. — Вспомни о волшебном перстне.
И, взглянув на лунный камень, падающая вниз гусеница взмолилась о помощи волшебника Лафа. И тут случилось то, чего никто на поляне не ожидал. Ранее атаковавшая птица спасала гусеницу. Возле самой земли она подхватила Софи на жёлтый кленовый листок и устремилась вместе с ней к небу.
— Я девочка Софи, я из мира людей, где каждый так же может творить чудеса, — с этими словами она оказалась в самом центре огромного цветка, куда её осторожно принесла синица.
— Испей нектар, Софи! — послышался чей-то голос, доносящийся лунным светом из сияющего перстенёчка.
Через мгновение её опять поглотил волшебный океан, которого не существовало. Лепестки огромного цветка закрылись, и Софи уснула. Наступили холода, и все гусеницы, забыв про отважную героиню, от страха зарылись в землю. Так наступила зима, но не всем было так тяжело и страшно. Отважной душе снились золотые сны, в которых она уже не была гусеницей, она вернулась в замок, где спасла Сизана и фею Веневру, а в голубом небе летали тысячи бабочек. И когда огромный пурпурный цветок вновь открыл свои лепестки, то в голубое небо Софи подняли разноцветные бархатистые крылья. Она стала бабочкой, от красоты которой захватывало дух. Плавно и нежно она порхала над поляной, на которой, как обычно, копошились гусеницы, ещё не совсем пробудившиеся от зимней спячки.
— Смотрите, смотрите! — вдруг закричали некоторые из них.
— Не может быть, — злобно прошептала королева.
— Это же та самая толстая гусеница Софи! — не умолкали со всех сторон голоса.
— Это не она! Жирная гусеница не может стать такой красивой бабочкой! — кричала королева, но её опять уже никто не слушал. Все гусеницы не могли свести взгляда с порхающей Софи и суетливо летающей возле неё божьей коровки Трикси.
Так случилось чудо, в которое никто не верил.
— Вспомните, кто вы! — Пронзительно разносился голосок Софи, и вдруг лунный свет перстня поглотил всех гусениц. Был ли это сон или всё происходило наяву, но над белым замком феи Веневры в небо взмыли тысячи бабочек, они красиво порхали над всей округой, и те из них, кто действительно поверил в то, что они не гусеницы, превращались в жителей страны волшебных снов, некогда безвозвратно потерянных для неё. А в густой траве, возле белых стен замка, лежала красивая рыжеволосая девушка, по её щеке ползала божья коровка, она щекотала её лицо и заставляла пробудиться. Открыв глаза, девушка встала и сразу же узнала замок, с которого начиналось её путешествие в царстве букашек. Но каково было её удивление, когда она подошла к колодцу и, посмотрев на своё отражение, увидела перед собой взрослую девушку. И лишь глаза выдавали детский взгляд, по-прежнему живший в ней.
— Что со мной произошло на этот раз? — пытливо искала Софи ответ на свой вопрос. Но загадке было суждено остаться пока неразгаданной, так как она услышала чей-то писклявый голосок. Это божья коровка пыталась обратить внимание рыжеволосой красавицы на себя.
— Так вот какая ты, Софи-человек? — пропищала Трикси.
Маленький друг аккуратно ползал по лицу, отчего по всей коже пошли мурашки.
— У тебя очень храброе сердце, и за это я хочу оставить царство букашек и быть с тобой до тех пор, пока ты в стране золотых снов, — всё никак не могла успокоиться божья коровка.
Если не знаешь одиночества, значит, не знаешь горя. Софи была рада.
Со стороны замка опять подул ветер, но в этот раз он не был таким холодным. Девушка с рыжими длинными локонами и божьей коровкой на щеке открыла большие скрипучие врата. И, когда она вновь очутилась внутри, мрак его залов отступил перед ними. Злого гоблина Локиеша нигде не было, казалось, он испугался возвращения Софи и исчез бесследно. Долго блуждая по замку, за очередной тяжёлой дверью девочка обнаружила сад со старыми деревьями и огромными глыбами льда. Сад был странным и необычным, словом, подтверждал слова, некогда сказанные Сизаном: «Здесь всё нереальное всегда реально, а вымысел есть истина сознания». Софи встретили вздыхающие деревья и слезливые цветы, повсюду были окаменевшие звери и птицы. Серые тучи вытесняли голубое небо, а солнечный свет не был частым гостем в этом месте.
— Должно быть, это место тоже было очень красивым, когда здесь жила фея Веневра.
— Это правда, — грозно хором произнесли старые деревья.
— Вы можете говорить со мной.
— Если ты этого захочешь, — сказало только одно дерево, судя по грубой и растрескавшейся коре, самое старое.
— Мудрое дерево, я знаю, что фею Веневру превратили в ледяную статую и, наверное, один из этих кусков льда и есть она. Ты не могло бы помочь отыскать её? — с мольбою в глазах просила Софи.
Старое дерево тяжело заскрипело своими большими ветками.
— Ох, как эти лианы душат нас. Ты видишь, что они с нами делают. Наши листья опадают, а ветки сохнут, и скоро наступит тот час, когда мы все погибнем.
— Мы тоже, — жалобно произнесли цветы. — Мы засыхаем, мы не знали ни одной капельки дождя с тех пор, как нашу любимую фею превратили в глыбу льда.
— Сад Веневры погибает, помоги нам, Софи, — в один голос произнесли они.
В этот момент рыжеволосой девушке не было времени думать о необычном саде. Она не могла тратить драгоценное время, ей нужно было спасать фею и своего мохнатого друга.
— Я не могу помочь вам, — произнесла она. — Сначала мне нужно спасти вашу хозяйку.
— Ох! — слышались вздохи со всех сторон.
И тогда мудрое дерево, к которому обратилась Софи, произнесло:
— Я знаю, что Веневру можно спасти только добрыми делами, подобно тем, что совершала она сама, а ещё её спаситель должен разжечь огонь, — всё так же печально слова слетали вместе с листвой.
Но сказанное ничем не помогло Софи. Она уже порядком устала от головоломок, которых было в избытке в стране золотых снов. Да, добро действительно творить тяжело, и иногда одного желания мало, — подумала про себя девушка. И на душе опять стало очень тяжело и серо, как и в этом саду. Она села на краю небольшого пруда, который скрашивали жёлтые кувшинки, и слёзы разрушили гладкое зеркало воды.
— Я такая глупая, — рыдая, роняла она слова. — На меня надеется целый мир, а я не могу помочь даже одной фее. — И если бы маленькой, но бесстрашной божьей коровке Трикси передалось настроение рыжеволосой девушки, то весь сад был бы поглощён рыданиям.
— Софи, ты не можешь так плакать, ведь ты очень сильная. Вспомни, какая ты была храбрая, когда была гусеницей.
И тут Рыжий цветок осенило.
— Огонь! Трикси! Огонь! В настоящей красоте всегда горит огонь жизни, даже если эта красота — холодный кусок льда. Нам нужно искать статую, в которой горит огонь. Вот что имело в виду дерево.
И две уставших путницы стали искать огонь внутри холодного льда. А льды напоминали разные причудливые образы, в одном из них Софи узнала своего друга Сизана. Он был бездушен и холоден, как и все остальные, подобные ему в этом саду. От них исходило безжизненное, ледяное мерцание, и ни в ком из них не чувствовалось заветного огня.
— Он был твоим другом? — спросила божья коровка.
— Да, до тех пор, пока я не встретила тебя. В стране золотых снов он был моим единственным настоящим другом.
— Ах, сколько печали на одно сердце, — тоненьким, еле уловимым голоском опять произнесла Трикси. Видишь, Софи, иногда внешняя красота бывает до такой степени пустой и ненужной, и ей даже не хочется долго любоваться, — равнодушно произнесла божья коровка, посмотрев в очередной раз на ледяные статуи.
— Да, красота тоже имеет множество лиц, — поддержала её слова Софи.
Но их разговору не суждено было быть долгим. Вдруг, в самой отдалённой части сада, они увидели небольшой кусок льда. Он был наполовину заброшен сухими опавшими листьями и уже изрядно потемнел от грязи, окружавшей его. Но не это привлекло двух искательниц тепла — в нём тлел маленький огонёк. Здесь душа феи томилась в заточении.
— Это она, фея Веневра! — радостно закричала Софи. — Мы нашли её! Но как теперь спасти?
Софи опять почувствовала себя бессильной. Она снова загрустила и безмолвно села возле небольшого, но тёплого льда.
— Я опять в тупике, — наконец произнесла девушка.
— Вот именно, — ответила ей Трикси.
Божья коровка нежно сползла к самому уху Софи, и её слова прозвучали сердито, как и в тот день, когда она впервые увидела девочку-гусеницу.
— Так и все жители страны золотых снов! Пришла беда, а они не стали искать выход. Они решили, что бессильны, и склонили голову перед злом. Это и погубило их. Ты ведь не хочешь, чтобы с тобой произошло то же самое?
— Я хочу помочь, — всё так же грустно говорила Софи.
— Тогда давай вместе подумаем, как можно превратить грязный лёд в красивую фею.
Но не успела Трикси произнести последние слова, как маленький огонёк в кусочке тёплого льда стал потухать.
— Смотри, огонь исчезает, — заволновалась Трикси.
— Наверное, моя печаль так повлияла на огонёк. Здесь и без меня её было много.
— Ты права, Софи, — радостно закричала божья коровка. — Веневра всегда была счастливой красотой. И если кто-то грустил, она грустила вместе с ним. Это отбирало у неё много сил, и когда наша страна пала перед злым волшебником, гоблин Локиеш с лёгкостью пленил фею. Вокруг грустят её любимые деревья и цветы, а ещё и мы омрачены печалью. Это окончательно может погубить её.
— Нам нельзя грустить, и нам нужно сделать так, чтобы её волшебный сад тоже больше не грустил.
Слова, проникнутые теплом, заставили угасающий огонёк вновь засветиться. И он разгорался всё с большей силой, когда Софи освобождала деревья от удушающих лиан, когда поливала умирающие цветы. Вместе с окружающей грязью исчезали серые облака, и появилось солнце. Оно дотронулось своим теплом до льдов, и они стали таять, в каждом из них вспыхнула своя огненная душа.
Света становилось всё больше, и вскоре на него невозможно было так просто смотреть. Девушка закрыла глаза ладошками, а когда вновь взглянула на мир вокруг себя, то поняла, что он в очередной раз сильно изменился. Сад ожил, вокруг пели птицы, цветы снова радовали своей нежностью, а деревья оделись в новые одежды. Под ногами бегали лесные зверушки, не замечая свою спасительницу, они суетливо лопотали одни и те же слова.
— Какое счастье, мы снова живы. Мы очнулись от кошмарного сна, в который нас сослал противный гоблин!
— О, как там было холодно и страшно, — кричали они.
— Смотри, Софи, это твой друг Сизан! — запищала своим чуть уловимым голоском Трикси.
Огромное тело мохнатого чудовища ожило, и он ещё до конца не осознавал, что с ним происходит.
— Сизан, это ты! — с радостным криком Софи бросилась на шею мохнатому чудищу. — Я так скучала без тебя, но я всегда верила, что мы снова встретимся с тобой.
— Кто ты? — вопросительно и недоумевающе произнёс мохнатый друг.
— Ты забыл меня? — с ужасом в глазах, еле сдерживая слёзы, выдавила из себя Софи. Ей показалось, что сердце друга не оттаяло, и он уже никогда не вспомнит её.
Наверное, юная девушка снова дала волю своим чувствам и опять горько заплакала. Нет, она не хотела быть вечной плаксой, но так тяжело осознавать, что ты вновь можешь потерять друга, за которого так отчаянно боролась. Может быть, она бы загрустила, если бы...? Если бы сверкнувшая в небе звезда не превратилась в фею Веневру. Как и подобает всем феям, Веневра была безупречна красива. Её глаза сверкали, как звёзды, которыми она могла быть. Её волосы переливались золотом, которым она могла быть. Её речь журчала прозрачной водой, которой она тоже могла быть. Она действительно была самой красотой.
И все вокруг — зверьки, птицы и цветы — закричали в один голос:
— Она вернулась, она опять с нами! О, великая красота!
И если красота может спасти мир, значит, она поможет и мне, — молнией пронеслось в голове Софи. — Она сделает так, чтобы Сизан снова узнал меня.
— Он не забыл тебя, — лёгким дыханием и нежностью слов заговорила Веневра. — Он просто помнит тебя иной, маленькой девочкой, бежавшей за золотым пером, а теперь он просто увидел красивую взрослую девушку. Мохнатый глупыш растерялся! — с улыбкой и так же нежно Веневра взглянула на Сизана.
— Софи, так это ты! — радостно закричал мохнастик.
— Конечно же, я, дурачок, я просто выросла.
Теперь уже Сизан подбежал к Софи и крепко обнял её.
— А я-то думал, Локиеш навсегда околдовал тебя.
— Он пытался, но у него ничего не вышло. Я оказалась сильнее.
На душе у Софи стало так тепло и радостно. Она поняла, что за большими испытаниями всегда приходит большое счастье. Нужно только верить в то, что именно так и будет.
— Какое счастье! — опять закричали все зверушки, цветы и птицы.
— Да, красота и счастье всегда живут вместе, — звучал голос Веневры.
— Почему Софи стала взрослой? — Мохнатое чудище вопросительно посмотрело на фею.
— Она слишком долго прожила в царстве букашек, а там сны творятся совершенно в ином ритме.
— Это правда! — закивала своей маленькой головкой Трикси.
— Но не в этом главная причина, в стране золотых снов нет случайностей, здесь всё закономерно. Ты неспроста выросла и стала взрослой девушкой. Впереди тебя ждут испытания, которые подвластны не только храброй и доброй душе, но и влюблённому сердцу.
— Влюблённому сердцу? — не без любопытства повторила слова Софи.
Веневра опять подарила улыбку, от которой всем присутствующим становилось легко и тепло.
— Ты спасла красоту волшебной страны, а это, как ты знаешь, очень важно для всех нас. Я хочу отблагодарить тебя, Софи. Я подарю тебе красоту самого главного чувства. Чувство, которое правит нашим и твоим миром.
— Что же это за чудо такое?
— Ты скоро поймёшь сама, без моих ответов, — нежными и лёгкими дуновениями слетали с губ слова самой красоты.
И если рыжеволосой девушке ещё немного придётся потомиться в ожидании своего красивого чуда, то во всём остальном фея решила не ждать. Мир вокруг стал мгновенно преображаться. Стали пробиваться бутоны молодых цветов, птицы завили гнёзда, опять зажурчали ручьи, а на небе появилась радуга. Веневра отдавала частичку себя всему, что окружало Софи и её друзей в этот момент. Лёгкость и гармония проникали в их души. Былое величие страны золотых снов возвращалось, заставляя силы зла рассеиваться.
— Сизан! — тихо произнесла Софи. — Нам пора.
— Как не хочется покидать этот рай, — произнесла Трикси.
— Главное, чтобы рай всегда оставался в вашей душе, и тогда вы научитесь творить его везде, где бы ни были, — фея Веневра сидела под старым деревом, которое ещё совсем недавно так жалобно молило о помощи Софи. Теперь его пышная и огромная крона раскинулась во все стороны, и всеми своими ветками оно тянулось к солнцу.
И сейчас трое путников, не грустя, а с радостью в душе покидали белый замок.
— Помни, Софи, будь готова принять то, что правит миром, — ещё долго девушка слышала слова Веневры. Они, как тысячи солнечных маленьких зайчиков, играли в юной душе, заставляя любить всё, что Рыжий цветок видела на своём пути.
Глава 4. Колдунья Кристальда и возлюбленный Леврой, что боялся звёзд.
Огромный лохматый Сизан, юная девушка и маленькая божья коровка Трикси, которая еле удерживалась на рыжих локонах Софи, продолжили свой путь. Они радовались солнечному свету, они радовались ветру, который не давал им покоя. Они радовались друг другу. В этом раз им не было так тяжело, потому что они были вместе. Так прошёл целый день, странники знали, что им нужно попасть в волшебный лес, где когда-то жили эльфы-пакриоты и благородные птицы, некогда семья Клауса.
— Хоть я большой и сильный, но мы уже идём целый день, я очень устал, — еле промямлил Сизан.
— Нам надо немного отдохнуть, — таким же уставшим голосом согласилась с ним Софи.
И когда незаметно подкрался вечер, на маленькой поляне вспыхнул огонёк, около которого уселись уставшие путники. Языки пламени согревали, и очень скоро верные друзья девушки уснули. Но самой Софи не спалось, она молча смотрела на небо, где её звали к себе холодные звёзды и таинственная луна. Она думала о том, что ей говорила Веневра.
— Я испытаю то, что правит миром, — повторяла она вновь и вновь. — Что же это такое? — Никак она не могла понять.
Но вдруг, откуда ни возьмись, вновь подул сильный ветер. Луна спряталась под ночным покрывалом, а звёзды потухли. Софи узнала этот ветер, ледяным потоком он опять обжигал кожу и заставлял дрожать. И в эту самую минуту из тёмной непроходимой чащи, окружавшей поляну, вышла старуха. Опираясь на длинный деревянный посох, она направилась к огню, где грелась вся компания. На плечи старухи был наброшен длинный чёрный плащ, уже изрядно потрёпанный. Её белые, как снег, волосы, были распущены, а морщинистое лицо выражало недовольство.
— Можно, я погреюсь возле вашего костра? — хриплым голосом произнесла она.
— Да, конечно, если ваши намеренья чисты, — ответила ей Софи.
— Разве может быть старуха опасной?
— Мы в волшебном мире, а здесь всё необычно.
Замотав седой головой, старуха громко засмеялась, и девушке от её неожиданного появления стало не по себе, но она решила не подавать вида. Отодвинувшись от костра, Софи уступила старухе место, поближе к заветному теплу.
— Какая холодная ночь, — всё таким же скрипучим и недовольным голосом произносила свои слова Кристальда. Она пыталась сильнее закутаться в свой старый плащ, и, казалось, у неё совсем не было желания говорить с сидящей рядом девушкой, что приютила её возле своего огня.
Софи облокотилась на тёплое и мохнатое тело Сизана и молча продолжала смотреть на звёзды, которые вновь появились на небе.
— Что, не спится? — наконец-то прозвучал недружелюбный голос.
— Небо не даёт закрыть мне глаза. Красота вселенной манит за собой, и хотелось бы знать, где я сейчас нахожусь.
— Ха-ха. — Старуха опять стала смеяться. — Всем известно, ты в волшебной стране.
— Я знаю, но где она?
— Зачем забивать голову всякой ерундой, если не знаешь ответа. — С каждой фразой ночная гостья становилась раздражительней.
— Но вопросы иногда задаются именно для того, чтобы получить на них ответы.
— Хватит, хватит. — Хриплый, скрипучий голос не дал договорить Софи. — Ты красивая молодая девушка, твоё сердце должно мечтать о принцах, красивых платьях и драгоценностях. А ты мечтаешь о холодных точечках в небе, которые всё равно никогда не будут твоими. Ты глупа и неинтересна, и, наверное, даже не знаешь, что такое любовь. Поэтому и мечтаешь о далёких и холодных звёздах.
Софи действительно ещё не знала, что такое любовь. Но фея Веневра обещала ей подарить чудо, что правит миром. И, скорее всего, это и была любовь, единственная пустота в душе девушки. Во всём же остальном Софи знала толк. В школе среди подружек у неё были самые красивые платья и туфли, ведь не зря она проводила столько времени среди торговых лавок, когда направлялась домой. А ещё теперь на её руке красовался перстень с огромным голубым камнем, который подарил ей волшебник Лаф. И как такую девушку можно было назвать глупой и непривлекательной? В Софи взыграла гордыня, и она решила дать отпор несносной и неблагодарной старухе.
— Может быть, я действительно не знаю, что такое любовь, но я верю, она обязательно поселится в моём сердце. А в отношении нарядов и украшений, я всегда была блистательна. Вот, смотри, что у меня есть. — Рыжий цветок протянула руку, на которой светился перстень лунным светом.
Он был так красив, что устоять перед его блеском было невозможно, и в глазах Кристальды вспыхнули дикие огоньки. Дрожащим голосам, протягивая свои худые и жилистые руки к заветному камню, она обратилась к Софи с мольбой.
— О, у меня никогда не было такой драгоценности. Моя жизнь была тяжёлой и безликой, от этого я, наверное, кажусь тебе грубой и злой, но я не такая. Всю жизнь я мечтала о подобном перстне. — И она дотронулась до голубого камня, который сразу помутнел.
— Но я не могу подарить тебе его, — отрицательно покачивала головой Софи. — Он очень дорог мне. В нём вся моя сила, ведь его мне подарил сам волшебник Лаф.
От услышанных слов старуху всю затрясло, и её перекошенное лицо стало ещё противнее.
— Ну, хорошо, мне не нужны подарки. Дай хотя бы примерить, дай на одно мгновение завладеть такой драгоценностью. — И старуха опять протянула свои руки.
Огонь в костре почти погас, его мерцающие угли отражали лица: красивое юное — Софи, и уродливое морщинистое — Кристальды. Тёмная ночь незаметно подкралась и поглотила их обеих.
— Ведь в этом нет ничего плохого, если я дам померить перстень этой несчастной старухе, — решила про себя девушка. — Всего лишь на несколько минут, и перстень опять будет моим.
Он легко снялся с пальца, и Софи протянула заветную драгоценность старухе, в глазах которой зло танцевало дикий танец. И не успела она ещё толком примерить перстень на свои кривые пальцы, как вдруг голубой камень лишился лунного света. Он потемнел и стал чёрным.
— О, как он прекрасен, как прекрасен! Я так долго этого ждала, и вот теперь он мой! — закричала на всю округу злая Кристальда, протягивая свои уродливые руки к тёмному небу.
А небо раскатилось громом, ночь стала кромешно тёмной. Пошёл сильный дождь, и остатки костра потухли незаметно. Софи испугалась, как вдруг она вспомнила слова волшебника Лафа. — «Когда добро владеет кольцом, лунный свет оно дарит миру, когда зло порабощает его, черноту расточает оно».
— Теперь оно моё! — радостно кричала старуха.
Потерять волшебную силу было невозможно, ведь тогда Софи была обречена, а ведь все здесь ждали её новых побед. Девушка бросилась на колени с мольбой о пощаде.
— Отдай, прошу тебя, без него мне нет спасения в стране золотых снов, а ведь я должна спасти этот мир.
Раскинув чёрный плащ и выпрямив горбатую спину, страха грозно произнесла:
— А ты знаешь, глупа девчонка, от кого ты должна спасти этот мир? Я и есть само зло. Мен зовут Кристальда, и зла колдунь. Пусть ты одолела гоблина Локиеша, но меня-то тебе точно не победить. Никогда! — Последние слова злобно пронзали ночь.
— Я не боюсь, пусть даже у тебя мой волшебный перстень, — бесстрашно отвечала ей Софи. Это единственное, что сейчас она могла сделать. Ведь совсем недавно, вот так же, она сражалась в словесном поединке с Локиешем, а теперь у неё новый противник — колдунья Кристальда.
— Пока ты молода и сильна, ты можешь так говорить, но, став старухой немощной, ты заговоришь другие слова, а чтоб мучения твои сильнее били душу, красота и молодость возвращаться ночью будут, когда кругом темно и никто тебя не видит. А перстень твой, отныне мне служить он будет, не добрыми делами, а только злом. — Повелительными криками по всей поляне раскатились проклятья.
Вновь грянул гром, и листья зашумели от сильного ветра. Софи стало холодно и неуютно, у неё закружилась голова и потемнело в глазах. Она безмолвно упала на сырую землю и уснула. А когда наступило утро и Рыжий цветок очнулась, она поняла, что сон, который ей снился в этот раз, опять оказался реальностью. На плечи упали не рыжие, а белые, как серебро, волосы. Тело не хотело слушаться, и уже чувствовалась лёгкая усталость с самого утра. Дрожащие руки дотронулись до лица, покрытого морщинами, и Софи поняла, что злая колдунья Кристальда превратила её в старуху. Страна золотых снов была плодотворна к своей героине. Она уже успела побывать гусеницей, юной девушкой, а теперь ещё немощной старухой. И лишь глаза всё так же дарили миру детский, невинный взгляд и надежду.
— Софи, это ты? — Осторожно произнёс Сизан.
— Что случилось, Софи? — поддержала его Трикси.
— Я. — Тихо и спокойно, как обычно, произнесла теперь уже старушка Софи. — И я опять попала в беду, — добавила она, сев на небольшой камень, который вчера Сизан притащил поближе к костру. Она рассказала всё, что случилось с ней ночью, когда её друзья уснули.
— Почему ты нас не разбудила! — гневно разбрасывал слова по округе мохнастик. — Я знал, что чёрный Лафродий нас просто так не оставит в покое. Сначала Локиеш, а теперь эта старая колдунья Кристальда. Мы никогда не доберёмся до волшебного леса и никогда не спасём эльфов, а моя страна навсегда останется покорённой. — Вздохнув, лохматое чудище упало на землю. Его слова ранили душу Софи, ведь он был прав: будучи немощной старушкой, она действительно не сможет бороться со всеми испытаниями, которые ей пошлёт волшебная страна.
— Ах, если бы был перстень волшебника Лафа, было бы намного легче.
— Но его же нет, Софи, — робко проронила Трикси. — Нам нельзя отчаиваться, ведь только мудрые и смелые могут преодолеть все преграды на своём пути.
— Что ты предлагаешь, букашка? — буркнул Сизан.
— Я предлагаю встать и продолжить путь. Мы здесь для того, чтобы творить добро, и не важно, какие мы, главное, что несут наши сердца. Пока мы остаемся добрыми в душе, мир вокруг нас тоже будет пытаться стать добрее.
Добрые дела спасают не только мир, но и отчаявшиеся души. С этими словами они снова двинулись в путь. Вот уж где пригодилась сила Сизана — новое дряхлое тело Софи не могло долго выдержать дорогу. Мохнатое чудище постоянно тащило её на себе, а заодно и Трикси, которая устроилась на белых, снежных волосах. Так они шли целый день по бескрайним просторам страны, где всё нереальное оказывалось реальным, а реальность была иллюзией. Дороги и пейзажи были пустынны, их встречали и провожали одинокие деревья, с ними наперегонки бежали белые облака, над ними опять подтрунивал ветерок. И когда у Сизана совсем не осталось сил, они увидели небольшой домик, стоявший между старых деревьев.
— Вот что нам сейчас нужно, — устало произнёс мохнатый друг. — Кров и ночлег.
Вся честная компания тронулась к домику, в котором горел свет. Его убранство оказалось скромным, но очень уютным. На столе стояла зажжённая свеча и лежала открытая старинная книга. Огонь освещал камин, и от этого всем сразу стало легче. В маленьком домике никого не оказалось, но, судя по жизни, которую отдавали пламя свечи и камина, хозяин скоро должен был вернуться. И он не заставил себя долго ждать, вскоре на пороге появился красивый белокурый юноша. Он стоял с охапкой хвороста и мирно улыбался своим гостям.
— Я рад вас видеть в своём скромном жилище! — радостно произнёс он.
Юношу звали Леврой, он был королём эльфов-пакриотов, которых должна была освободить Софи. Леврой рассказал, что когда волшебный лес был захвачен злым волшебником, он был изгнан оттуда и проклятьем обречён на вечное одиночество. И теперь уже очень долгое время он живёт в этом пустынном месте совершенно один. Хотя больше всего на свете он любит жизнь, которая была заполнена его верными подданными и друзьями. Одиночество губит его, и ему кажется, что он скоро погибнет от тоски.
— А ещё, мне нельзя видеть звёзды, их много и они всегда вместе. В своём же проклятье я одинок, и если только я увижу хоть одну звезду, то стану одной из них. Мне бы этого не хотелось, потому что я очень люблю страну золотых снов и верю в её спасение.
— Какая грустная история, — печально проронила Софи.
— Да, — ответил ей Леврой. — И это будет продолжаться до тех пор, пока не появится кто-то, кто воплощает в себе самые лучшие качества души.
Трикси хотела было закричать о том, что Софи — это та, которую так сильно все ждут, но старушка строго «цыкнула» на божью коровку, дав понять, чтобы та ничего не говорила. Так подошёл к концу вечер, увенчавшейся встречей с печальным королём Левроем. Он так понравился Софи, что её сердце при каждом его взгляде стучало сильнее, в глазах загорался огонёк, и она забывала о старом теле. Ей захотелось подойти и поцеловать Левроя, ведь он был так прекрасен и молод. Софи вспомнила слова феи Веневры о подарке, который та уготовила для некогда рыжеволосой юной красавицы. Да, да. Именно так, этим подарком оказалось любовь, которая уже успела поселиться в юном сердце и заставила вновь ценить всю красоту окружающего мира. Миром правят красота и любовь, и Софи понимала эту истину, как никогда. И как никогда, она осознавала, что раскрыть свои чувства не сможет, ведь теперь она дряхлая старушка, в которую вряд ли сможет влюбиться такой красавец, как Леврой. И Рыжий цветок горько заплакала. Впервые в жизни слёзы текли не оттого, что ей причиняли боль, она плакала из-за красоты, которая окружала её вокруг и которая переполняла сердце. Но печаль длилась недолго, она вышла из тёплого домика, чтобы в очередной раз посмотреть на звёзды, которые не мог видеть король эльфов. Как вдруг с ней произошло то, чего она совсем уже не ожидала: пепельные волосы опять стали рыжими, лицо — молодым, а тело — наполненным жизнью. Сбывались предсказания колдуньи Кристальды: ночь снова дарила молодость и красоту, чтобы мучения сильнее терзали душу, и никто не видел её молодости.
— Софи, ты так прекрасна в лунном свете, — послышался знакомый голосок.
Она обернулась и увидела своих верных друзей, Сизана и Трикси.
— Ах, если бы тебя сейчас видел Леврой. Он обязательно бы влюбился, ты такая красивая, но, к сожалению, он уже спит.
— Я знаю, и от этого мне вдвойне больно.
— Он рассказал нам, что ночью ему лучше спать, чтобы ненароком не взглянуть на ночное небо.
— Это старуха Кристальда постаралась, — перебил Сизан божью коровку.
— Ему подвластен день, но ночь и звёзды чужды сердцу и душе прекрасного Левроя. И лишь любовь спасёт его, когда наступит долгожданный час.
— Что же мне делать? — В этот момент Софи была так опечалена, что её даже не трогало ночное перевоплощение.
— Эх, если бы у нас был волшебный перстень Лафа, он бы нам помог.
Но перстня не было, оставались только храбрые сердца, добрые души и благие намерения освободить волшебный мир, а значит, спасти от проклятия и Левроя. А пока путники решили на какое-то время остаться рядом с королём эльфов-пакриотов. Ведь он больше всего на свете не выносил одиночества. Так опять потекло время, которые они проводили все вместе. Старушка Софи гуляла по бескрайним полям с Левроем, собирая цветы, они смеялись над тем, как дурачится Сизан и наслаждается своим полётом Трикси. И лишь только иногда детские глаза Софи с грустью смотрели на короля эльфов, а Леврой в эти мгновения чувствовал тепло, что ему дарит взгляд безобидной старушки. Так продолжалось долго, дни напролёт — прогулки по окрестностям. А ночью, когда Леврой прятался от звёзд, Софи превращалась в юную красавицу. И только лунный свет, утешая в очередной раз, дарил надежду. И именно в одну из таких ночей появился Дустан, райская птица, которая когда-то предала волшебный лес и погубила Клауса. Снова холодный ветер ударил в лицо, зашумела листва деревьев и исчезла тишина безмятежных ночей.
— Ну, вот мы и встретились, обладатель храброго сердца и доброй души, — лукаво прозвучали его слова.
— Что ты хочешь от меня, Дустан?
— Ты решила бороться со мной и с моим хозяином, но с самого начала это было большой глупостью. Путешествуя по волшебной стране, преодолевая одно препятствие за другим, ты только теряла. Посмотри сейчас на себя, ты так красива и молода, но как только согреет землю первый луч солнца, всё исчезнет. Снова появится дряхлая старуха, и Леврой никогда не узнает о твоей любви и молодости.
Слова птицы звучали твёрдо и убедительно, но сила, которую они несли, уже была бессильна перед Софи. Она не верила Дустану, ведь теперь Рыжий цветок знала, что зло всегда можно победить. Ведь недаром она спасла фею Веневру и тем самым положила начало освобождению страны золотых снов.
— Убирайся, я никогда не поддамся на твои уговоры. Добро непобедимо, и знаешь, почему? Потому что оно всегда с любовью и красотой, а это самое главное во всех мирах.
— Ха-ха. — Слова девушки рассмешили злую птицу. — Я не собираюсь уговаривать тебя. Я прилетел заключить с тобой сделку. Смотри, что у меня есть. — И в огромном крючковатом клюве появился перстень, который когда-то принадлежал рыжеволосой девочке.
— Мой перстень! — Софи обрадовалась, когда вновь увидела свою драгоценность, ведь перстень мог изменить всё.
— Я отдам тебе перстень, а ты отдашь мне свою храбрость и доброту. Снова завладев лунным камнем, ты сможешь осуществить свою мечту. Ты снимешь проклятья с себя и Левроя, он перестанет бояться звёзд, а ты опять всегда будешь молодой.
О, как этого сейчас хотелось Софи, иногда даже больше, чем освобождения страны золотых снов! На мгновение она забыла обо всём, перстень пленил её, ведь так сладки были обещания Дустана. Она подошла к коварной птице, и лунный свет ласково осветил пока ещё молодое лицо.
— Остановись, Софи, не делай этого. Ты погубишь страну золотых снов навсегда, — раздался голос Левроя. Его слова неслись вдогонку за девушкой, заставляя её остановиться.
Король эльфов стоял позади, он не спал и не боялся звёзд, рядом с ним был Сизан, в мохнатой лапе которого сидела божья коровка Трикси.
— Я знал и верил, что когда-нибудь появится чудо, которое спасёт мою страну. Это чудо — ты, Софи, не губи себя, даже ради нашей любви. Как только я увидел твои глаза, моё сердце познало самое прекрасное чувство. Я люблю тебя, независимо от того, молода ты или нет.
— Не слушай его болтовню, — испуганно и злобно закричал Дустан.
Но уже было поздно, слова птицы, предавшей волшебной лес, уже были бессильны. Софи подошла к Леврою и поцеловала его, свет озарил их души, и в этот момент торжествовала только любовь. Сила, которую не видно, но сила, которая непобедима. Дустан не мог вынести происходящего, любовь его убивала. Его коварный план провалился, и нужно было исчезнуть, но сильные лапы Сизана схватили птицу крепко за хвост, не давая ей улизнуть.
— Отпусти меня, никчемное чудовище, — злясь и ненавидя всех, кричал он.
— Просто так? Никогда в жизни.
— Отдай то, что принадлежит нам по праву, — прозвенела своим голоском Трикси.
— Отдай нам перстень, и тогда я отпущу тебя, — подтвердил Сизан.
Злые умыслы всегда ничтожны, как и те, кто их несёт. Дустан недолго раздумывал, из клюва выпал заветный перстень, и Сизан отпустил его. Он взметнулся в небо, и тёмные краски ночи растворили его жалкий силуэт. И были слышны только угрозы о том, что зло непобедимо, и когда придёт время, Софи со своей свитой будет повержена. Но сейчас девушка с рыжими, как солнце, волосами не слышала этих слов, её оберегала любовь. Она была счастлива, и счастлив был Леврой. Поцелуй пробудил в ней силы, о которых она раньше даже не догадывалась, и теперь ей казалось, что даже сам чёрный Лафродий совсем не страшен. Храброе и без того сердце билось в едином ритме с влюблённым сердцем короля эльфов.
— Софи, смотри, что мы раздобыли для тебя, — радостно кричала Трикси.
Сизан разжал мохнатую лапу, и она увидела заветный перстень, по-прежнему излучавший лунный свет.
— Мы спасены, Леврой. Я смогу снять проклятье с нас обоих, и мы будем вместе, — восторженно глядя в глаза своему возлюбленному, произнесла девушка.
Всё так могло и быть, но волшебные свойства перстня были ограничены. Она могла им воспользоваться всего лишь три раза. Один раз перстень ей помог, когда она была в мире букашек, и осталось всего два раза, когда лунный камень мог исполнить её заветные желания.
— Всего лишь два раза, а впереди ещё такой длинный путь, чтобы раздобыть победу, Софи, — Трикси тихо прошептала отрезвляющие слова. — Тебе необходимо снять с себя проклятье, чтобы вернуть молодость и продолжить заветный путь, а на Левроя волшебные свойства камня тратить нельзя. Ведь волшебный лес нуждается в тебе и силе камня больше, чем он.
— Трикси права, — с сияющей улыбкой произнёс Леврой. — Сними только с себя проклятье колдуньи Кристальды, и сохрани оставшуюся силу камня для моей страны.
— А как же ты? Я не могу оставить тебя в беде.
— Любовь сильнее всего, никогда не забывай об этом, Софи. Я всегда буду в твоём сердце, я всегда буду рядом с тобой. Проклятье Кристальды уже скоро начнёт действовать, скорее воспользуйся камнем, останься навсегда молодой. А я? Я превращусь в звезду, как предрекала колдунья. Не грусти, ведь там я не буду в одиночестве, там будет тысячи звёзд, таких же, как я, и каждой ночью, глядя на небо, вспоминай обо мне!
Его губы опять соприкоснулись с губами Софи, поцелуй пылких влюблённых был прощальным. Когда Рыжий цветок вновь открыла глаза, Левроя уже не было. Зато на небе появилась ещё одна яркая звезда. Своим светом она освещала дорогу путникам, которые опять отправились в путь. И если именно это было подарком феи Веневры, то Софи была ей благодарна. Любовь прекрасна, даже если она мимолётна. Она уносила с собой самое большое сокровище, которое суждено познать не каждому в мире, где столько разных цветов и оттенков доброго и злого.
Глава 5. Райская птица ДЭЯ, капризные лилии и равнодушная змея МАРУМА
Храбрая, добрая и теперь ещё влюблённая натура всё сильнее угрожала монотонному злу. Злобным гаврам, коварной птице Дустану и чёрному волшебнику Лафродию было чего бояться. Путники направились в волшебный лес, который ждал их освобождения.
— Сизан, а какой он, волшебный лес?
— Он очень красивый, — мохнастик расплылся в улыбке. — Там много старых и мудрых деревьев, они всегда готовы помочь советом, когда тебе тяжело принять решение самому. Там очень много птиц, и они вселяют свободу в душу. Там много животных и волшебных жителей, таких, как я, и они все готовы стать твоими друзьями.
— Смотрите, что это такое? — вдруг закричала Трикси.
Впереди их взору открывалась необычная картина. Прямо посреди дороги лежала большая птица, она умирала. Силы её оставляли, и Дэя понимала, что скоро закроет глаза и покинет золотые сны навсегда. К тому же её волшебные пёрышки беспощадно уничтожались злобными гаврами. Даже когда сил на защиту уже не было, гавры не оставляли в покое несчастную птицу. И именно в этот самый момент вдалеке показались силуэты рыжеволосой красавицы и огромного мохнатого существа.
— Это же райская птица! — вокликнула Софи.
— Она, наверно, умерла, — всхлипнула Трикси.
— Смотрите, смотрите, её пленили гавры! — Этих слов Сизана хватило, чтобы они бросились к Дэе с единственным намереньем — спасти угасающую жизнь.
— Пошли прочь, мерзкие ничтожества, — Сизан с криками стал разгонять гавров, которые чёрным облаком поднялись в небо и с визгом скрылись вдали.
Софи наклонилась над птицей, которая всё ещё была жива. Она сразу же узнала райскую птицу, которая должна была охранять волшебный лес. Дэя как две капли воды была похожа на Клауса, но, одновременно, совсем иной свет осветил лицо Софи.
— Ах, наверное, я уже в снах, из которых нет обратного пути, раз вижу такое ангельское лицо, — еле проронила Дэя.
— Ты ещё в стране, где творят сны, — ответила ей Софи, поднимая птицу вместе с Сизаном. Серые перья Дэи говорили сами за себя. Птице было плохо.
— Что с тобой случилось? — спросила Софии.
— Я потеряла надежду, и мне никто не сможет помочь. Я устала ждать спасения великого леса. Я осталась совсем одна.
— Она загрустила, Софи. Поэтому гавры чуть не уничтожили её. — Сизан не мог улыбаться, в этот раз его слова были так же печальны, как и слова Дэи.
Раньше Рыжий цветок, наверное, тоже бы заплакала, загрустила и отпустила бы Дэю в сны, из которых не возвращаются, но то была Софи, которой уже не существовало. Теперь она заставляла уродливых гусениц верить в то, что они могут быть красивыми бабочками. Она победила злого гоблина и познала, что такое любовь. Разве могла теперь такая девушка оставить птицу просто умирать? Софи решила спасти Дэю во что бы то ни стало.
— Но как мы сможем её спасти? — взволнованно закричал Сизан.
— Мы не знаем, — еле вымолвила Трикси.
— Она сказала, что её покинула надежда, значит, ей нужно вернуть её. — Софи вспомнила Клауса, который верил в чудотворный свет, надеясь, что когда-нибудь он снова спасёт волшебный лес. Значит, и Дэе сможет помочь свет. Свет, который Софи хранила у самого своего сердца, свет, который исходил от золотого пера, подаренного Клаусом. И вот наступил момент, когда пришло время им воспользоваться.
— Вот что поможет райской птице, — девушка вытянула перо, и оно осветило светом всю округу. От него исходил свет, который грел души четверых. Потом свет превратился в огромный огненный шар, он подлетел к умирающей птице и каплями впитался в её обгрызенные перья.
Исчезло перо и свет, которые были подарены Клаусом и согревали душу Софи в её нелёгком путешествии, но вместо них появился другой свет. Его было намного больше, он светил намного ярче и был намного теплее. Ведь вместо одного золотого пера появилось тысячи перьев. Дэя ожила и снова обрела надежду и веру. Её горящее оперение светило так сильно, что было светло даже тёмной и холодной ночью.
— Спасибо вам, мои спасители, вы подоспели очень вовремя, — птица была прекрасна, но Софи уже не удивляла эта красота, ведь она знала Клауса. О, как давно это было. И сейчас рыжеволосой девушке показалось, что прошла целая вечность с тех пор, как она увидела своего первого волшебного друга.
— Не нас ты должна благодарить, Дэя, а Клауса, наследника стража великого леса.
— Клаус? Он жив? — От радости райская птица взлетела высоко в небо.
— Да, он жив, и больше всего на свете мечтает помочь своей стране. — Софи хотелось, чтобы Клауса теперь воспринимали не только как предателя, но и как спасителя.
— Но где же он? Я хочу видеть его! — взволнованная Дэя по-прежнему парила высоко в небе. — А я-то думала, что осталась совсем одна.
— Ты сможешь его увидеть, когда я освобожу волшебный лес. Только тогда проклятье, наложенное на него, исчезнет, и он сможет вернуться домой.
— Я помогу вам, я отведу вас в волшебный лес! — радостно закричала райская птица. — Ведь я тоже больше всего на свете желаю возрождения былого величия страны золотых снов.
Так их стало четверо, они вновь продолжили свой путь, который уже не был так тяжек, потому что их всех объединяла дружба. И каждый из них вносил свою лепту в эту чудную компанию: Сизан — силу и улыбку, Трикси — нежность и мудрость, Дэя — веру и надежду. Софи же, глядя на звёздное небо, искала ту единственную звезду, которая светила только для неё одной. Девушка несла в себе любовь Левроя.
Их путь пролегал по бескрайним просторам страны, которой не существовало ни на одной карте мира. И если добра вокруг опять становилось всё больше, то зло дрожащим эхом отступало. Испуганные гавры, вернувшись в логово Дустана, рассказали ему о том, как Софи со своими друзьями спасли Дэю, которая оставалась единственной райской птицей. Взбешённый силой девчонки, он придумал план, который должен был покончить с ней навсегда.
И если сила в единстве, то Дустан и его хозяин решили разрушить единство.
Бежать, лететь, радоваться. В безмятежном веселье путники пришли к огромному озеру.
— Смотри, Софи, это озеро земных превосходств. Миновав его, мы окажемся возле самых границ великого леса.
— Хм? — вопросительно проронила девушка. — Меня волнуют два вопроса. Почему его так называют? И как мы переберёмся через озеро превосходств?
— О, разве ты не знаешь? Это дом самых красивых цветов, которые только существуют в мире — лилии, они белые. А белый цвет — это король и воплощение всех остальных цветов. Поэтому озеро называется превосходным, здесь живут лучшие из нас, Софи, белоснежные лилии.
— С этим могла бы поспорить фея Веневра — перебила Дэю рыжеволосая девушка. — Я не считаю белые лилии самыми красивыми, а белый цвет самым идеальным. Это озеро не является для меня земным идеалом.
— Тише, — дрожащим голосом произнёс Сизан. — Лилии могут нас услышать, они очень обидчивы, и тогда нам не поздоровится.
И если беды можно было ожидать даже от капризных цветов, то мир золотых снов не переставал поражать Софи. Озеро было похоже на зеркало: ни одного волнения, лишь зеркальная гладь и, к удивлению, взгляду не встретилась ни одна лилия, как будто их здесь и не было вообще. Вскоре к берегу подплыла пустая лодка, она ждала путников, спешивших к ней. Софи легко оттолкнула её от берега, и она снова медленно поплыла вдаль. В воде можно было увидеть своё отражение, и это всех очень сильно забавляло до тех пор, пока они не заметили, что из самой глубины на поверхность поднимаются те самые белые цветы, для которых воды спокойного озера были домом. Один за другим, они раскрывались со всех сторон, и скоро их стало так много, что лодка остановилась, и путники уже не могли продолжать свой путь.
— Я так и знала, кто-то опять разрушает наш покой, — сонным голосом произнесла одна из лилий.
— Ах, из-за того, что я мало отдыхаю, моя красота может поблекнуть, — капризно сказала другая.
— И моя тоже, — послышались ещё и ещё недовольные голоса. И вскоре, чуть ли не хором, белые цветы кричали о том, что лодка, в которой плыли путники, навредила их красоте.
— Что же мы вам такого сделали? — прервала их болтовню Софи.
— Вы разрушаете гладь воды, в которой со дна мы можем видеть своё красивое отражение, — опять хором, недовольно, произнесли озёрные лилии.
— Мы больше не потревожим вас, вон уже виден берег, потерпите немного, и мы навсегда уплывём отсюда, — но слова Софи не успокаивали капризные цветы, наоборот, они ещё больше начали кричать.
— Потерпеть? Мы никогда не терпели и не собираемся терпеть. Это недостойно таких красавиц, как мы, — грозно и нетерпимо пронеслись над водой слова красивых белых созданий. — И за все переживания, которые вы нам причинили, вы должны заплатить нам дань. Иначе мы вас погубим. — Слова на первый взгляд безобидных цветов не были пустым звоном. Лодка вдруг покачнулась, сорвалась с места и закружилась, как будто попав в водоворот. — И если вы не согласитесь, то вы все утонете и станете нашими пленниками, — добавила одна из лилий, которая на вид казалась красивее всех остальных.
— Что же вы от нас хотите? — заволновалась Софи.
— Мы хотим вот это, — и несколько капелек воды попало на щеку девушки, где тихо и мирно сидела маленькая испуганная Трикси.
— Это красивое красное насекомое будет так великолепно смотреться на наших белых лепестках, мы будем ещё блистательнее.
— Насекомое будет идеальным украшением, — жадно проронили слова водяные цветы.
Возможно ли было торговаться другом ради собственного спасения? Конечно же, нет, и Софи очень сильно хотелось отказать несносным цветам, но Трикси её остановила.
— Если это поможет тебе добраться до волшебного леса, я готова стать пленницей озера превосходств.
И божья коровка, нежно перебрав своими ножками по любимой щеке Софи, перелетела на белую лилию, которая, уже с нетерпением, ждала своё новое украшение.
— Вот так-то лучше, — и с этими словами капризные и бездушные цветы стали исчезать под тёмными водами озера земных превосходств, которое Софи никогда не считала таковым.
Лодка приблизилась к берегу, и трое путников продолжили свой путь.
— Сначала Леврой, а теперь Трикси — это нечестно, — отчаянье опять овладело Рыжим цветком. Она никак не могла смириться с очередной потерей.
— Не впускай своими чувствами зло в душу, — послышался голос Дэи. — Чёрному волшебнику только это и нужно. Он так же чуть не погубил меня, отобрав надежду и веру, то же самое он хочет сделать и с тобой.
— Не позволяй ему это сделать, — дополнил, в очередной раз, улыбчивый Сизан.
И, утерев слёзы ладошкой, Софи широко открыла глаза навстречу уже хорошо знакомому холодному ветру. Старый друг был тут как тут, он жадно ждал уставших путников с единственной целью — в очередной раз посмеяться над их отчаянными сердцами.
Чёрные горы, чёрная земля и чёрные реки ликовали.
— Их трое! — радостно кричали со всех сторон ничтожные гавры.
— Трое! — самодовольно ответил Дустан. — Это хорошо. Теперь я знаю, этой девчонке никогда не изгнать зло из волшебного леса. С каждым днём она будет терять своих друзей, а значит, и свои силы.
Смех Дустана громом прогремел над волшебным лесом. Гавры снова разлетелись по всей стране в поисках новых жертв, и никто из них уже всерьёз не думал о Софи. Ведь она впустила грусть в своё сердце, а это значит, что она сломлена и уже не так сильна своей отважной душою. Но так посчитало зло, но не девушка с рыжими волосами, излучавшими только свет. Уже совсем близко три друга находились от владений волшебного леса, когда их взору открылось новое препятствие.
— Гора змеи Марумы, — указывая пальцем в гору, Сизан весь передёрнулся.
— Я тоже знаю о ней, — сев на ветку, Дэя с тревогой посмотрела на вершину горы. — Пройдя через логово Марумы, мы попадём в волшебный лес.
— Очередная ловушка страны волшебных снов, — подумала Софи. — А нельзя нам попасть в лес с другой стороны, я предлагаю не подниматься в гору, а обойти её, пусть даже это займёт немного больше времени, чем мы ожидали.
— Это невозможно, — одновременно ответили Сизан и Дэя. — Раньше этой горы не было вообще, она появилась, когда зло поселилось в лесу. Это своего рода ворота в лес, миновать встречи с Марумой невозможно.
— Что ж, значит, нам придётся встретиться со змеёй, вперёд, — вздохнув, Рыжий цветок пошла в гору, а вместе с ней стали подниматься улыбчивый Сизан и парящая в небе Дэя. Гора была очень высокая и безжизненная, на ней не росло ни цветов, ни травы. Её серые камни напоминали о сером небе, которое поглотило все долины волшебной страны. И если добро так разнообразно, то зло в своих проявлениях однотипно. Пытливым взглядом Софи смотрела на верхушку горы, где, по рассказам друзей, жила змея Марума, встречаться с которой было не самым интересным делом. Но желание победить побеждало нежелание встречаться с очередными опасностями.
— Вот мы и пришли, — все втроём они застыли, окутанные пепельной дымкой облаков. Воздушное покрывало всё уплотнялось, и уже через несколько минут Софи не видела рядом находящихся друзей.
— Ты где, Софи? — испуганно закричал Сизан.
— Я ничего не вижу, — так же испуганно проронила Дэя.
В эту минуту Софи поняла: в этом заключалось очередное противостояние добра и зла. Она утонула в пепельной дымке, которая потянула её за собой. Но неизвестное было недолгим, совсем скоро дым облаков исчез, и взору открылась пустая безжизненная земля, там лежал белый камень, на котором нежилась огромная змея. Её чешуя так красиво переливалась радужными оттенками, что она не совсем вписывалась в меланхоличный серый цвет окружающего её мира. Софи не было страшно, ведь все твердили, что у неё храброе сердце, и она наконец-то поверила в это сама. Рыжий цветок решила подойти к змее и взглянуть ей в глаза. Ведь глаза — это зеркало души, и тогда возможно будет понять, почему Маруму все так боятся.
— Я ждала тебя, я была уверена в том, что ты обязательно придёшь ко мне, — всё так же, не открывая глаз, вымолвила змея.
— А я не догадывалась о тебе до последней минуты, — спокойствие Софи предательски пытался разрушить холодный ветер.
— Видишь ли, так устроен мир, — открыв глаза, Марума не спеша выталкивала из себя каждое слово. — Ты не знаешь, что тебя ждёт за очередным поворотом. В этом и есть главный смысл жизни любого странника.
— А в чём прелесть твоей жизни, Марума?
Змея медленно сползла со своего камня и направилась к девушке. Кольцо за кольцом, она обвивала тело Софи.
— Ты боишься меня? — тихо произнесла Марума.
— Я устала бояться, когда поняла, что страх порабощает сердце и делает душу жалкой.
Змея приложила свою голову к груди Рыжего цветка, она хотела услышать, как бьётся её сердце.
— А ты и вправду не обманываешь, ты смелая и дерзкая. Я люблю таких, как ты, и я отпущу тебя, с одним небольшим условием.
Такого поворота событий Софи никак не могла ожидать: змея, призванная служить злу, отпускала её. Девушка уже была готова снова вступить в борьбу, но оказалось, что очередной схватки просто не будет.
— Что ты хочешь? — произнесла Софи.
Марума снова вернулась на свой белый и холодный камень. Казалось, что это место для неё самое дорогое, что есть на белом свете. Змея вновь взглянула своими большими и выразительными глазами на девушку и ответила ей на заданный вопрос.
— Все считают змей злыми, я не такая. Дустан ошибся, когда попросил меня расправиться с тобой. Ему придётся самому встретиться с твоим храбрым сердцем.
— Ты знаешь Дустана?
— Я знаю само зло, будь осторожна.
Змея, которая отпускала, которая давала добрые советы — вот уж неожиданный поворот. Здесь было чему обрадоваться и за что благодарить.
— Спасибо тебе, Марума, за всё, но ты сказала, что у тебя есть одно условие.
— Да. Взгляни на окружающий тебя мир. Он серый и мрачный, а теперь взгляни на меня. Ведь я красивая змея?
— Ты великолепна, — ответила ей Софи.
— Скука губит, я не хочу больше оставаться одна. Иначе я действительно превращусь в очень злую змею. Поэтому я хочу, чтобы ты оставила мне своего друга Сизана. Рыжее мохнатое чудовище с доброй улыбкой будет греть мне душу и скрашивать одиночество.
О, как хотелось в этот момент Софи закричать, что никогда она не отдаст мохнастика. Ведь он с самого начала её необычного путешествия был с ней рядом. За это время он успел стать её настоящим другом. А теперь она должна была заключить сделку со змеёй, пожертвовав Сизаном. Но такова была плата за открытые врата в великий и волшебный лес страны золотых снов, и вместо слова «НЕТ» с губ Софи слетело «ДА». — Я согласна.
— Закрой глаза, — всё так же лениво произнесла Марума. — Сейчас ты попадёшь в волшебный лес. И пепельная дымка опять окутала девушку. Дым закружил её в танце, он поглотил и унёс её туда, куда она уже столько времени стремилась попасть. А когда Софи вновь открыла глаза, то на её плече сидела Дэя, и её золотое оперение было единственным естественным светом в тёмном и непроходимом лесу. Сизана с ними уже не было.
Зло ликовало, ведь их осталось двое.
— Двое! — вкушая победу, кричали ненасытные гавры.
— Я знал, что так оно и будет, — птица с большим крючковатым клювом и испепеляющим взглядом сидела на старом дереве, которое теряло свою последнюю листву. — Теперь я справлюсь с ними сам. — И, сорвавшись с голой ветки, Дустан полетел туда, где ещё был виден свет.
Лес поглотил девушку и птицу.
— Почему здесь так темно, Дэя?
— Лес отражает наши души, он как зеркало нашей страны.
— Но мы ведь не такие.
— Поэтому вокруг нас ещё светло.
Пробираясь сквозь лесную чащу, Софи верила в свою победу. Ведь не могла она просто так пожертвовать любовью и дружбой, чтобы проиграть. Лес был слишком уныл и неласков. Ветки цеплялись за длинные рыжие кудри, они хлестали и ранили тело, а под ногами земля тянула в свои глубины. Девушка не увидела ни одного волшебного героя, каких здесь должно было быть в изобилии. И если лес был душой волшебной страны, то душа медленно умирала.
— Я устала, Дэя, нам нужно немного отдохнуть.
— Это необходимо, ведь впереди самое важное сражение.
На тёмный лес обрушалась кромешная тьма. Тишина окружила их со всех сторон, и зло подкрадывалось незаметно. Рыжий цветок села на холодную землю, а птица — на поваленное погибшее дерево. Софи вспомнила, как когда-то, вот так же, она сидела ночью возле огня с улыбчивым Сизаном и нежной Трикси, как потом появилась колдунья Кристальда, возлюбленный Леврой и предатель Дустан.
— Я уверен, сейчас ты думаешь обо мне, — послышался голос, который она сразу же узнала. Голос, наполненный предательством и жаждой мщения.
— Можешь не прятаться, Дустан, я тебя узнала, — бесстрашно бросила слова в темноту Софи.
— А мне не нужно прятаться, взгляни в небо.
Дустан засмеялся, и, когда Софи подняла глаза в тёмное небо, то она увидела, что над ней кружат Дэя и чёрная птица-предатель. Они махали огромными крыльями, посылая друг на друга свои волшебные энергии. Жар света райской птицы сопротивлялся холодному мраку Дустана.
— Я ведь обещал тебе, что ты со мной ещё встретишься, глупая девчонка. Встретишься, когда вся твоя свита будет повержена.
— Я не одна, я никогда не буду одна.
— А где твои преданные друзья Сизан и Трикси? Ты уже одна, я победил, — кричал на весь лес Дустан.
— Не верь ему, Софи, ему этого только и нужно, — отбиваясь, поддерживала девушку Дэя, — смотри, кругом уже гавры, они ждут, когда свет наших душ ослабнет, и они поработят нас, наше спасение будет обречено.
И поднялся сильный северный ветер, заскрипели старые деревья, раздался гром, и снова пошёл дождь. Казалось, этот чёрный мир рухнет, поглотив всех без остатка, но именно за него сейчас сражалась Дэя. Именно за него готова была отдать свою жизнь и Софи. Не всегда красота идеальна, а подлинные чувства истинны, но тот, кто верен им до конца, вправе зваться героем. Разрушающий мифический мир вокруг исчез, на девушку с рыжими, как солнце, волосами опять обрушалась тишина. Она стояла посреди огромного зелёного луга, окружённого волшебным лесом. И великий лес был разделён надвое. В одной его части горел свет, в другой тьма пожирала остатки доброты. Софи уже не видела борьбы волшебных птиц, но зато она увидела другие образы, что были ей знакомы, и казалось, что они навсегда оставлены в прошлом. Как мерцающие призраки, на лугу появлялись гоблин Локиеш и гусеница-королева, колдунья Кристальда, капризные лилии с озера земных превосходств и белый камень, на котором всё так же равнодушно скучала змея Марума.
— Это ты, всем этим был ты, — в мгновение ока мурашки пробежали по всему телу девушки. Она так долго и упорно стремилась встретиться с главным злом, что не понимала — зло всегда было рядом. Оно шло бок о бок с ней, заставляя испытывать душу на прочность. Злой волшебник Лафродий с самого начала стремился победить Софи.
— Здравствуй, Софи, — ей отвечали все вернувшиеся из прошлого враги и якобы друзья. — Ну, вот мы и встретились с тобой вновь.
— Я поняла, — глядя на них, проронила Рыжий цветок. — Ты как добро, ты во всём. Словно ты есть, и нет тебя.
— Тебе нужно отдать должное, ты проницательна. Ты постигла вещи, которые не всегда понимают и взрослые. Добро и зло неотделимо, они как одно целое и две противоположности. Нет одного без другого. И иногда побеждает добро, а иногда зло, как, например, сейчас.
— Этому никогда не быть, — закричала Софи. — Добро — это всегда добро, а зло — это всегда зло. И они не близнецы, они две противоположности, которые всегда в борьбе.
— Ха-ха! — смех многоликого волшебника Лафродия разносился по всему зелёному лугу. Он стремился проникнуть в душу Софи, терзая и мучая её сомнениями. — А что ты скажешь на то, что я каждый раз проявлял к тебе доброту, когда ты появлялась на моём пути, а ведь я мог уничтожить тебя с первого мгновения твоего появления в стране золотых снов. Гоблин Локиеш мог растворить тебя в своей темноте, жирная гусеница могла убить. Кристальда — навсегда отобрать молодость, оставив только немощное тело старухи, а змея Марума — просто задушить в своих объятьях. Но каждый раз я был добр к тебе, и за это ты должна отплатить мне тем же, если ты действительно воплощение доброты и света.
Слова злого волшебника не были лишены смысла, казалось, он говорит правду, и Софи нужно было доказать злу, что она действительно есть воплощение всего самого хорошего, что есть в этом и в иных мирах.
— Что ты хочешь, Лафродий? — спросила она его.
— Свет твоей души, он мне нужен, чтобы доказать Лафу, что добро и зло — это одно целое, а за это я отпущу тебя домой. Ты вернёшься целой и невредимой.
Девушка с рыжими волосами сияла, как солнце, она была так красива и невинна, что на неё было тяжело смотреть. Она воплощала в себе всё, чем обладает светлый мир. Да, да, именно так. Ведь она была само сострадание, когда помогала Клаусу и фее Веневре, она была сила духа, когда доказала всем ползающим гусеницам, что они бабочки, которые умеет летать. Она была самой дружбой, когда встретила всех своих друзей, и она была самой любовью, когда её взгляд соприкоснулся с взглядом прекрасного Левроя. Она была добром, и добро нужно было сохранить.
— Мой свет согреет весь мир, который тебе не нужен. Он освободит всех, кто порабощён тобой, и за это мне не нужно платы, в этом и есть разница между добром и злом. Это их делает вечными борцами, — и с этими словами Софи подняла руки к небу, снова задул ветер, но уже тёплый и южный. Девушка взлетела высоко в голубое небо, и свет души залил теплом всю округу. Она стала солнцем для всей страны золотых снов. В этот момент Рыжий цветок поглотил океан, которого не существовало. Она снова окуналась в его воды и увидела цветные картинки, которые уже были знакомы и ещё нет.
Неизвестно, сколько прошло времени с тех пор, как она попала в океан, но когда тихие волны вновь принесли её к берегу, она оказалась на огромной поляне, на которой росло много красивых и разноцветных цветов. Это была та же самая поляна, с которой начиналось незабываемое путешествие, только тогда поляна была вся в сухих бутонах. Сейчас в небе плыли облака и летали птицы, вокруг бегали лесные животные, а в густой траве ползали насекомые из царства букашек.
— Софи! Мы победили! — радостно кричал бежавший навстречу Сизан.
— Ты победила, Софи! — шептала на ушко щекотавшая щёку Трикси.
— Мы победили! — Далёким эхом доносились слова парящих в небе райских птиц Клауса и Дэи.
И тут Софи узнала, что случилось, когда она поднялась высоко в небо. Свет, проникающий везде, разрушал непобедимое зло. Он залил весь лес, и лес пробудился, деревья снова зазеленели, ожили птицы и звери. Проникая в души всех его обитателей, свет усиливался и тем самым становился непобедим. Дустан погиб, как только первые лучи коснулись его крыльев, он упал на землю и превратился в пыль, развеянную ветром. Злобные гавры пытались прятаться в высокой траве, но были настигнуты светом и там. И каково было удивление всех жителей страны золотых снов от того, что свет, прикасаясь к ничтожным тельцам гавров, превращал их в эльфов-пакриотов, которых так любил весь этот сказочный мир.
— А что случилось с чёрным Лафродием?
— Он растаял, как призрак, которого как будто и не существовало, а вместе с ним и все его непобедимые образы. Непобедимое зло оказалось не таким уж и непобедимым.
— Он исчез, Софи, его больше нет, — с любовью произнёс Клаус.
— Клаус, ты свободен! — она бросилась в объятья своему доброму другу.
— Я рад тебя видеть, и очень рад твоей победе, храброе дитя.
Как она была счастлива сейчас, было известно только ей одной. С ней рядом были самые верные друзья, а вокруг был мир, который ей удалось спасти. Но Софи вдруг поняла, что эта новая встреча есть и прощание. Ей нужно было возвращаться домой, где её ждала семья и её мир, за который тоже иногда нужно бороться.
— Возьми это перо! — Клаус снова протянул Софи золотое перо, — проведи им по своему лицу — и ты снова превратишься в ту девочку, которая попала сюда, чтобы противостоять и победить.
И снова свет залил всю поляну, как теперь много было света! Он закружил Софи в своём тепле, а потом нежно отпустил на землю маленькую девочку. Постепенно она возвращалась к тому, с чего начинала, её приключение близилось к концу.
— Но прежде, чем ты покинешь наш мир, тебя кое-кто хочет видеть.
— Волшебник Лаф ждёт тебя, — расплываясь в своей коронной улыбке, произнёс Сизан.
Вся счастливая свита направилась в белую долину, где гостью уже с нетерпением ждали. Долина встретила её с радостью, её голову осыпали волшебной пыльцой эльфы-пакриоты, деревья и цветы дарили ей свою красоту, а жители долины кричали со всех сторон о свете, который им вернула Софи. Её снова встретил радужный домик и сад Лафа, двери открылись, и она опять сидела возле согревающего теплом камина. Каково же было её удивление, когда тихо и плавно, словно по волнам, как и в прошлый раз, появился Лаф. Но сейчас это не был старичок с длинной белой бородой. Софи как будто вновь взглянула в зеркало будущего. Лаф принял образ рыжеволосой юной красавицы, которая спасла страну золотых снов.
— Ты удивлена? Но ведь именно этот образ ты сейчас хочешь вернуть больше всего на свете, — ласково произнёс он.
Отвергать свою мечту было бесполезно. Действительно, больше всего на свете сейчас она хотела опять стать той взрослой Софи, которая познала любовь. Ведь ей снова посчастливилось увидеть всех своих друзей, кроме... Кроме возлюбленного Левроя!
— Да, добрый волшебник Лаф, ты, как всегда, прав. Я хочу снова увидеть короля эльфов, — с грустью произнесла Софи. — Увидеть хотя бы ещё один раз.
Лаф обнял Софи, и ей сразу стало легче. — Не грусти, ведь фея Веневра подарила тебе это чудо не для того, чтобы ты страдала и плакала. Закрой глаза, и ты снова увидишь свою любовь.
Закрыв глаза, Софи услышала последние слова доброго волшебника. — Никогда не забывай нас, мы всегда в твоём сердце.
Ночь опустилась на землю, но холодно не было. Появилась жёлтая луна и миллионы звёзд. Красивая рыжеволосая девушка направлялась к маленькому домику, в котором она когда-то встретила короля эльфов. Там горел огонь, было тепло и уютно, как когда-то, но Левроя там не оказалось.
— Он ждёт меня, мне нужно только его позвать, — и, глядя на ночное небо, Софи увидела, как падает звезда, но девочка успела загадать своё самое заветное желание.
— Софи! — вдруг послышался любимый голос.
— Леврой!
— Твоё желание исполнилось, я больше не боюсь звёзд.
Любовь спасает мир, красота ей помогает, а добро всегда идёт с ними рядом. Леврой подошёл к Софи, крепко обнял, и в поцелуе они закружились в звёздном небе. Это был последний сон, который девочка увидела в стране золотых снов.
Проснувшись, Рыжий цветок поняла, что лежит в своей маленькой спальне, где на полках по-прежнему стояли любимые книжки о дальних странах и приключениях, а также любимые игрушки, которые приветствовали свою хозяйку.
— Софи, вставай! — послышался голос матери. — Сегодня Рождество, проспишь весь праздник.
— Я уже одеваюсь, — ответила ей дочка. А душа девочки томилась в сомнениях. — Может быть, всё было только сном? — Нет! — вдруг утвердительно ответила она сама себе, увидев на столе золотое перо и лунный перстень — воспоминания о главном путешествии в её жизни.
Было раннее утро, на дворе шёл снег. Снежинки нежно падали на землю, и особенно грациозно они смотрелись в свете жёлтых фонарей. Софи радовалась утру и восходящему солнцу, и казалось, она сейчас взлетит и закружится в волшебном танце с красивыми снежинками. Путь в любимую кондитерскую, куда её послала мать, был не близок, но её это не расстраивало, ведь сегодня Рождество, а значит, по дороге появится лишний повод помечтать. Но, не успев свернуть в любимый переулок, она увидела играющих детей. Один из мальчиков подбежал к ней и бросил в неё снежок. Улыбнувшись, Софи побежала за ним, поглощённая детскими шалостями. Они оба смеялись, бросая друг в друга потоки рассыпчатого чистого снега. Дети были счастливы.
— Как тебя зовут? — спросил вдруг мальчик.
— Софи!
— А меня — Леврой! Необычное имя для этих мест, такого имени больше ни у кого нет, но мне оно очень нравится.
— Это уж точно. — Софи подошла к мальчику, взяла его за руку и произнесла:
— С Рождеством тебя, Леврой!
Так закончилась история о необычных приключениях рыжеволосой девочки в волшебной стране. Всё неправда! — скажете вы. Может быть, но иногда так хочется верить, что где-то есть далёкая страна. И там живут добрые волшебники и сказочные герои, там нет предательства и зла.
— Да, наступает зима! — слышались слова прохожих со всех сторон. В этих разговорах чувствовались нотки грусти и радости. Зима — сказочная и суровая пора для маленького горного городка.
Софи хотелось быстрее оказаться дома и поделиться с родными своим прекрасным настроением. Она хотела, чтобы всем вокруг было так же хорошо, как и ей. Хотелось, чтобы весь мир смеялся и веселился вместе с ней. Казалось, 
Она смотрела на попугая, который не обращал на неё никакого внимания. Наверное, за время пребывания в неволе, он уже привык к такому поведению людей: они постоянно глазели на него. Но не любопытство привлекло Софи, её сердце наполнялось той же грустью, какой была поглощена и птица. Девочка поняла: серый попугай тоскует, тоскует о своём доме, о том мире, который был его родиной и который, конечно же, никак не был похож на красивую кованую клетку. Так она молча стояла и смотрела на обладателя грустных глаз, пока её не заметил торговец животными.
Весь дом сбежался на её крик о том, что с ней случилось чудо. Все увидели закрытую клетку, которую девочка уже успела затащить на высокий деревянный стол.
И когда в доме все улеглись спать, а на небе вспыхнули звёзды, Софи решила, что разделит свой мир со своим новым другом.
Чем больше попугай рассказывал девочке свою историю, тем больше она ему нравилась. Софи так внимательно слушала и не 
Сердце маленькой Софи сжалось. Она хотела успокоить райскую птицу, но понимала, что любые слова бессмысленны.
Софи посмотрела на тёмное небо, изрешечённое серебряными звёздами, потом на Клауса. Было понятно, она хотела 
Всё вокруг расплывалось. Софи показалось, что она 
Среди больших и необъятных стволов стояло непонятное создание. Если бы Софи 
Взору Софи открылось всё былое великолепие волшебной страны. В маленьких и уютных домиках, раскинутых по всей долине, горели огоньки. Здесь деревья не росли на одном месте. Они двигались, и от этого окружающий пейзаж постоянно менялся. Иногда своими ветками деревья осторожно пытались дотронуться до Софи. Она 
Можно ли было видеть сны в стране снов? Можно, как только Софи закрыла глаза, она очутилась на большой поляне, усыпанной белыми и голубыми цветами. Плавно качаясь, они отрывались от земли и превращались в маленьких птиц и бабочек. Улетая, они уносили с собой все тревоги девочки. А небесный сверкающий свет посылал ей свои лучи, которые так приятно грели тело и душу. Будучи обласканной ими, в них можно было раствориться, стать их частью и подняться высоко в небо. Девочка Рыжий цветок так бы и сделала, но вдруг вспомнила Клауса, томящегося у неё дома в клетке, лохматое чудище Сизана, который вынужден прятаться в тёмной роще, и, конечно же, доброго волшебника Лафа, который теперь надеется на неё. Открыв глаза, Софи поняла, что ничего не изменилось. Сон превратился в реальность, вокруг были цветы. Они превращались в бабочек, а с неба струился сверкающий свет.
И тут случилось то, что помогло гусенице Софи 
Огромные заросли зелёной травы стояли перед ними стеной, но лучше было пробираться сквозь толстые стебли, чем опять плакать, склонив голову над капелькой росы. Так Софи нашла себе новую спутницу, божью коровку Трикси. В ней она сразу почувствовала ещё одного нового друга и помощника.
Так началась жизнь на поляне зелёных гусениц. Софи покорно ела листья красивых пурпурных цветов, ползала по их длинным стеблям, спала в тени, которую они создавали, и тосковала. Внешне она ничем не отличались от тысячи других подобных себе, но в душе день за днём повторяла, что она не гусеница. Внешностью можно быть похожим на кого угодно, но в своей душе точно знать, кто ты, и девочка Рыжий цветок знала. В сложившихся обстоятельствах ей бы было очень тяжело, но верная Трикси не оставляла ни на одну минуту гусеницу, которая так сильно хотела опять стать просто девочкой.
Так случилось чудо, в которое никто не верил.
На душе у Софи стало так тепло и радостно. Она поняла, что за большими испытаниями всегда приходит большое счастье. Нужно только верить в то, что именно так и будет.
Огромный лохматый Сизан, юная девушка и маленькая божья коровка Трикси, которая еле удерживалась на рыжих локонах Софи, продолжили свой путь. Они радовались солнечному свету, они радовались ветру, который не давал им покоя. Они радовались друг другу. В этом раз им не было так тяжело, потому что они были вместе. Так прошёл целый день, странники знали, что им нужно попасть в волшебный лес, где 
Храбрая, добрая и теперь ещё влюблённая натура всё сильнее угрожала монотонному злу. Злобным гаврам, коварной птице Дустану и чёрному волшебнику Лафродию было чего бояться. Путники направились в волшебный лес, который ждал их освобождения.
И снова свет залил всю поляну, как теперь много было света! Он закружил Софи в своём тепле, а потом нежно отпустил на землю маленькую девочку. Постепенно она возвращалась к тому, с чего начинала, её приключение близилось к концу.
Проснувшись, Рыжий цветок поняла, что лежит в своей маленькой спальне, где на полках 
Было раннее утро, на дворе шёл снег. Снежинки нежно падали на землю, и особенно грациозно они смотрелись в свете жёлтых фонарей. Софи радовалась утру и восходящему солнцу, и казалось, она сейчас взлетит и закружится в волшебном танце с красивыми снежинками. Путь в любимую кондитерскую, куда её послала мать, был не близок, но её это не расстраивало, ведь сегодня Рождество, а значит, по дороге появится лишний повод помечтать. Но, не успев свернуть в любимый переулок, она увидела играющих детей. Один из мальчиков подбежал к ней и бросил в неё снежок. Улыбнувшись, Софи побежала за ним, поглощённая детскими шалостями. Они оба смеялись, бросая друг в друга потоки рассыпчатого чистого снега. Дети были счастливы.
Опубликовано на сайте Поле надежды (Afield.org.ua) 7 января 2007 г.