Криками чаек зарезалась вечность.
И в молоке самый сладкий яд.
Крикни в меня! Я хочу!.. И по плечи
Косы мои. Их тебе растоптать.
Слёз и печалей в Долине Бессмертья,
Где есть лишь «плач и скрежет зубов...»
Звёзды... Повесилась вновь бесконечность.
Нож. Всё в крови. Я — ушла. Я — потом.
* * * *
Кричу. От пыли мои глаза
Умой сегодня. Не то гроза
Умоет время. И белизну
С лица Пьеро я не сотру.
* * * *
И принцем станет он у ворот.
Меня своею он назовёт.
А я, спокойно ему в глаза:
«Зачем так поздно? Я умерла».
РУСАЛОЧКА
1
Я целую его опавшие губы...
И нет и не было на земле человека, достойного пройти через все муки, тянущиеся за нитью Ариадны. Всё так легко: не было и нет.
2
Не оттого ли я люблю тебя в эту ночь так, как последнего в Царстве Теней?
Твои глаза уже давно не страшатся печали.
И твой рот, трагически красный, не боится моего смертельного поцелуя.
А крылья не горят от прикосновения к моему хвосту.
И не тонешь ты в пучинах моих морей.
А волосы мои тебе не кажутся коблом змей.
И голос мой не может справиться с твоей силой и увлечь тебя на дно.
3
О, что я наделала!?
Не ты ли послан искупить мои грехи?
4
А волны уходили вдаль и уносили крик Русалки, застрявший в горле у юноши.
28 июля 2004 г.
СИГАРЕТЫ
Я на память оставлю
Свои сигареты...
Земфира. Сигареты
Я ушла не сразу. Лил дождь. Маленькие осколки неба летели и разбивались о стекло окна. Звёзды казались так близко, что можно было дотронуться рукой. Но я оставила их в покое и погрузилась в свои раздумья. Не задумываясь над тем, что я делаю, — сбрасывала пепел просто на ковёр. С синими цветами. Мне даже показалось, что они поморщились... Я с детства ненавидела ковры, и поэтому мне было его не жаль.
Мне было его не жаль. Он лежал, раскинув руки в стороны и глядя в потолок. Искал мечту, которой нет.
Нет. Я не любила его. Это всего лишь капли пота от волнения. Ведь я так спешила!.. Так боялась опоздать!.. Не застать... И ещё этот дождь... Смыл косметику... Смыл любовь.
Всё чисто. Я выстрелила прямо в сердце. Не задумываясь. Не боясь. Две пули. Одна — для него. Подарок. От меня. Еще одна — для меня. Награда. Самой себе.
И милиции — на память — сигареты...
Чтобы помнили.
22 июня 2005 года.
ПЕРЕТВОРЕННЯ
Фiлiжанка кави стигла на кухонному столi з скатертиною у рожевi квiточки. А чорно-бiлий екран телевiзора вривався в мою вiчнiсть хриплим голосом Алли Пугачової. Нiчого в цей день не трапилося, що могло б засмутити мене. I кожний крок не здавався менi вже таким довгим. Та й телефон вiдповiдав звичними голосами. Але попри все щось вивело мене iз себе й стара, ще, мабуть, бабусина тарiлка, полетiла до долу й з плачем розбилася. А якась модель з модного жiночого журналу враз перетворилася на вусату потвору з кривими кiгтями та ще на додачу з рогами... Ну зовсiм як чорт з Гоголiвських iсторiй!.. Несподiвано для себе я засмiялася але враз замовкла, почувши, що хтось намагається вiдчинити мої дверi.
Я притихла, затамувала подих й чекала. На що? Мабуть, на те, коли ж мене кiнць-кiнцем прирiжуть... I я чекала, чекала, чекала... А крокiв до мене не було й не було. Зате були кроки в менi. Шершавi й не осягненнi, вони наближались до моєї душi, прагнучи заволодiти нею, як кошиком з суницями...
Сiрим повiтрям втомленi очi кажуть прощай...
Сiрим повiтрям втомленi очi кажуть прощай...
Сiрим повiтрям втомленi очi кажуть прощай...
Душа впустила в себе невiдоме.
Наступного ранку вийшов новий номер чергового жiночого журналу, а на обкладинцi фiгурувало моє обличчя.
Я целую его опавшие губы...
Я ушла не сразу. Лил дождь. Маленькие осколки неба летели и разбивались о стекло окна. Звёзды казались так близко, что можно было дотронуться рукой. Но я оставила их в покое и погрузилась в свои раздумья. Не задумываясь над тем, что я делаю, — сбрасывала пепел просто на ковёр. С синими цветами. Мне даже показалось, что они поморщились... Я с детства ненавидела ковры, и поэтому мне было его не жаль.
Фiлiжанка кави стигла на кухонному столi з скатертиною у рожевi квiточки. А