НОЧЬ перед РОЖДЕСТВОМ,
или
потомственная колдунья АЛЁНА
Алёна была потомственной колдуньей. В том смысле, что этим делом занимались все женщины её рода, за исключением мамы, которая уехала в город и стала
швеёй-мотористкой.
Хотя были такие слухи, что отца она
всё-таки приворожила. Уж слишком броский, слишком вольнолюбивый сокол был, а женился и голубем домашним стал. Уже двадцать пять лет воркует.
Алёна, конечно, в детстве летом у бабушки в деревне жила. Ей там нравилось, и всё было до жути интересно. Искусством своей бабушки она искренне восхищалась. Охотно выполняла незначительные поручения любимой своей бабули; но, увы, выросла и колдуньей не стала. Нарушила вслед за матерью династию.
Стала Алёна программистом. Работа её вполне устраивала.
А вот в личной жизни ей не везло... Приглянется хлопец, забьётся сердце, затрепещет,
только-только завздыхает Алёна, любовь в сердце начнёт проращивать, а он уж тут как тут — глаз с неё не сводит! Мало того, что в любви раньше времени объясняется, так ещё и жениться хочет. Непременно и немедленно!
Ну, где же здесь дрожь сердца? Томление и волнение? Ничего! Алёна ещё и полюбить не успела, как следует, и не навздыхалась, не нажелалась. В общем, сердце её остывает, как чугунок, вынутый из печи в самом начале процесса — только собрался закипеть, забулькать, а его из огня долой. Вот такая женская доля. Не везло Алёне в любви.
Бабушка всё твердила, что компьютеры не её призвание, ей бы заговоры в уста, да травы в руки.
Однако Алёне нравилось в городе. Весело, ярко! Хоть и в любви не везёт... Зато в деньгах везение.
Перешла Алёна работать в фирму, купила квартиру, машину. Мальчиков покупать ни к чему, сами прохода не дают. Вот и глава фирмы туда же. Алёна уже подумывала ему отворот сделать, только не могла решить, какой именно — с лестницы спустить или зельем напоить... Склонялась больше к первому.
А при приближении Рождества,
что-то сердце заныло, душа затосковала, мысли заметались.
— Поеду, — думает, — к бабушке в деревню. Хоть и бабушки нет, а всё как будто она
жива-живёхонька и рядом...
Взяла Алёна лыжи, на попутке добралась до развилки, а там, через озеро, через лес по заснеженной дороге, прямиком в деревню.
Едет, а сама думает, — бабушка, милая, пошли мне
какое-никакое чудо.
И вдруг так ясно, так отчётливо слышит она голос родимый, — а и пошлю, внученька, чудо — доброго молодца тебе пришлю.
— Ну, ладно, — думает Алёна, доброго молодца, так молодца.
Добралась до деревни, нашла свой дом, доски с окон отколотила, внутри прибралась. Стол накрыла, свечи зажгла. Ель старую тёмную во дворе нарядила, гирляндами разноцветными обвила.
Угли в печи кочергой помешивает, чуда ждёт.
А его всё нет и нет...
Погода стоит ясная, воздух морозный, чистый, луна в небе, что золотое блюдце, а звёзды точно яблоки наливные.
Взгрустнула Алёна, — ну какая она колдунья? Метель затеять не умеет. Месяц с неба похитить не может. А нечистую силу на дух не переносит.
На улице было так тихо, что слышно, как деревья осыпают хрустальные иглы инея.
Луна сама в дом просится, а уж какое кружево выплетает на подоконнике, да на полу, что любая вологодская кружевница позавидует. Стоит только руку протянуть, дёрнуть за ниточку и лучик за лучиком намотать на клубок всю серебряную пряжу, а там, поди, и сама луна в руках окажется.
Да жалко Алёне красоту такую рушить. Пусть себе живёт в небе да ткёт свои дивные узоры.
Алёна подошла к окну и глянула на улицу. По белой тропе
кто-то шёл. Медленно, так, словно и торопиться ему некуда. Остановился в устье ручья. А Алёна... точно рядом с ним стоит, всё, что он видит, то и она видит. Вот, он наклонился, варежкой снег разгрёб и смотрит. А там подо льдом, как под стеклом аквариума двигают плавниками золотые рыбки...
Откуда им взяться, золотым? Да мало ли откуда...
Беглый свет луны отбрасывает лёгкие дрожащие тени и отплывает на запад.
Вот он оторвал взгляд от ручья, поднялся, заторопился.
— Куда это он? — подумала Алёна, — уж не ко мне ли?!
И точно, к ней. Взошёл на крыльцо. Постучался. Алёна дверь распахнула.
Какой большой! В лохматой шапке, в тулупе и валенках.
— Здравствуйте, — он чуть наклонил голову.
— Здравствуйте, — ответила Алёна, с интересом разглядывая гостя.
— Можно мне через порог? — улыбнулся он.
— Заходите...
— А, вы Алёна, бабушки Евдохи внучка.
— Она самая. А вы откуда знаете?
— Как откуда, — снова улыбнулся он, — так вы ж в её хате. Вон и печь затопили.
Дым-то далеко видать. Да и глаза у вас, как у бабушки Евдохи,
синие-пресиние.
— А вы кто будете? — Алёна нетерпеливо вглядывалась в черты его лица, пытаясь припомнить, может, она его в детстве видела, может, вместе в речке плескались, в
казаки-разбойники играли. Нет, не припоминается
что-то...
— Да, Фёдор я. Живу в лесничестве. В деревню часто прихожу. Стариков навещаю.
Вот и сегодня, дай, думаю, зайду. Вот и зашёл. Вас встретил.
— А вы мою бабушку хорошо знали?
— А как же иначе?! Бабушку Евдоху все в округе знали. Мы раньше на выселках жили, но о вашей бабушке и там были наслышаны. Вот, и меня маленького она вылечила. Врачи отказались, а бабушка Евдоха не бросила, три месяца меня выхаживала, и теперь никакая зараза ко мне не липнет.
— Может, чаю нальёте? — неожиданно спросил он.
— Налью. Вы подсаживайтесь к столу. Ведь Рождество
всё-таки. Вон, у меня и гусь и грибки маринованные. Шампанского из города не прихватила, а вот, наливка по бабушкиному рецепту имеется.
— Хорошая наливка, — сказал Фёдор.
— Да, вы не стесняйтесь, закусывайте, — Алёна гостеприимно пододвигала ему то одну, то другую тарелку со снедью.
— Спасибо. Я вроде не стеснительный, — Фёдор с аппетитом похрустывал огурцом.
— А вам не страшно? — лукаво спросила Алёна.
— То есть? — не понял он.
— Ну, вот так со мной. Я ж колдунья,
как-никак потомственная.
— Да нет, что вы, — отмахнулся он, — я ко всему привычный. Леших теперь, конечно, не слышно, но вот новые русские приезжают охотиться... — он замялся, подыскивая слово, а потом, махнув рукой, выпалил, — браконьерничать. Ох, и переполох устраивают, — Фёдор вздохнул и покачал головой.
— Да вы закусывайте, — Алёна снова взялась придвигать к нему тарелки.
— Спасибо, спасибо. Вкусно всё у вас, как у бабушки Евдохи.
— А вы знаете, ведь я к вам по делу, — переменил он разговор.
— В каком смысле? — удивилась Алёна.
— Ну, увидел я дымок, думаю, внучка прибыла, колдунья потомственная, авось и поможет моей беде.
— Что за беда у вас, Фёдор?
— Да всё та же — повадились браконьеры эти — новые русские в заповедник. Спасу от них нет. Начальство их боится. Кабанов разогнали, волков распугали, и лосей скоро всех перебьют. Эх! — Фёдор горько вздохнул.
— Да чем же я вам помогу? — рассеянно проговорила Алёна. — Я ведь ничего такого и не умею...
— Ну, как же так, — проговорил Фёдор огорчённо, — хоть
чему-то, да научила вас бабушка? — Фёдор совсем пригорюнился.
Алёна посмотрела на огромного печального мужчину и призадумалась.
— А они уже здесь? — спросила она.
— Кто? — очнулся Фёдор.
— Да браконьеры ваши!
— А где же им быть? Там! — он махнул в направление леса. — Устроили гульбу, душегубы! Чертям тошно! А потом охотиться с пьяных глаз собираются.
Эх! — выпьем, — сказал Фёдор и налил Алёне и себе густой вишнёвой наливки.
— Отчего же не выпить, — проговорила Алёна, — за вас!
— Нет, — остановил её Фёдор, — вы за лес выпейте! А я за вас!
И в это время раздался глухой грохот.
— Никак, стреляют, — Фёдор опустил стакан на стол, наливка выплеснулась из стакана и красными пятнами растеклась на белой накрахмаленной скатерти.
— Простите, пробормотал Фёдор и поднялся.
В это время прогремело ещё несколько выстрелов, послышались глухие, едва различимые крики и отвратительный скрежет металла.
— Вы в лес? — спросила встревоженная Алёна.
Он молча кивнул, натягивая тулуп и нахлобучивая шапку.
— Я с вами, — сказала Алёна.
— Нет! Нет! Это опасно! — Фёдор выскочил в сени.
Алёна наспех оделась. Скатилась кубарем с крыльца.
— Вы один не справитесь, — выдохнула она, догнав Фёдора, и перехватив его взгляд, добавила, — может быть, нужно будет вызвать помощь... — она осеклась, а потом сказала решительно: — Вы, Федя, сами пришли ко мне за помощью, так чего уж теперь взоры метать!
—А я и не мечу...
На лыжах они быстро дошли до леса. Луна ярко высвечивала путь, словно была их третьим помощником.
— Где-то здесь, — сказал Фёдор, осматриваясь.
— Господи, почему же так тихо? — спросила Алёна, — не могли же они так быстро уйти?
— Не должны бы...
— Что это? — Алёна насторожилась. Странный гортанный звук повторился ещё и ещё раз.
— Это на поляне, — Фёдор сделал несколько осторожных шагов, обошёл ельник и пошёл быстрее. Алёна не отставала ни на шаг.
Когда они прибыли на место, то обнаружили пять окровавленных тел. Никому из них помочь было нельзя. В отдаленье раздался глухой рык, похожий на хриплый стон.
— Ой, мишка! — воскликнула Алёна и бросилась к раненному зверю.
— Осторожно, Алёна! Куда вы?!! Он вас разорвёт! — закричал Фёдор.
Но было поздно...
— Маленький мой, глупенький мой, — Алёна склонилась над мохнатой тушей, — сейчас, сейчас. Я помогу тебе. Я тебя спасу, — Алёна вытащила из сумки медикаменты и бинты.
— Ой, ведьма! — подумал с ужасом Фёдор. Но к медведю, скрипя сердце, подошёл.
— Он ранен и очень серьёзно, — сказала Алёна, обрабатывая медвежьи раны, — пуля, кажется, навылет. Ой, нет, одна застряла.
— Федя! — она обернулась к спутнику, Федя, мы не можем его оставить.
Он безмолвно уставился на неё.
— Ну, что вы стоите истуканом?! Машина нужна с прицепом. Или же подвода... Нет, лошади не пойдут, — она наморщила лоб, — я придумала! Машина у
кого-нибудь есть?
— Есть, у председателя «Нива» на ходу. Да не даст он её ни в жизнь!
— Даст, — сказала Алёна, — куда он денется.
Алёна поднялась.
— Ты, Федя, тут побудь с мишкой, чтоб ему не страшно было, а то ещё подумает, что мы бросили его, бедняжку. А я быстро за машиной.
Вдруг она остановилась.
— Федя,
гляди-ка, дерево сворочено, — Алёна подбежала к ели.
И увидела внизу под обрывом кучу сплющенного металла.
— Машина, — проговорила она задумчиво, только на ней никуда уже не уедешь... и тому, кто в ней, не поможешь.
Фёдор, не шевелясь, стоял рядом с медведем. На него точно столбняк нашёл.
...Когда Алёна вернулась, она обнаружила Фёдора стоящим всё в той же позе.
— Федя! — крикнула она и выпрыгнула из кабины автомобиля.
К «Ниве» она умудрилась прицепить сани.
— На санях медведю будет удобнее, — сказала Алёна Фёдору.
— Председатель согласился? — изумлённо спросил Фёдор.
— Спит он. Будить не стала. Чего зря человека тревожить.
— И он ничего не слышал? И когда ворота открылись и мотор заработал?
Алёна покачала головой, — говорю же, спит человек. Сон у него крепкий. Наверное, работает много.
— А собаки? — не веря своим ушам, продолжал Фёдор.
— Собакам тоже отдыхать надо, спокойно проговорила Алёна, — хватит, Федя, вопросы задавать. Давай делом займёмся.
Она подошла к медведю, и,
что-то прикинув в уме, сказала, — так, значит, ты придерживай его за задние лапки, а я с остальными управлюсь.
— А?!! — вырвалось у Фёдора.
— Федя, не акай! Держи мишкины лапки.
И Фёдор, внезапно обмякнув, выполнил то, о чём она просила.
Ему казалось, что всё это происходит в фантастическом сне.
— Откуда у неё такая силища, — думал он сквозь пелену, застилавшую разум, — медведя как кота домашнего таскает, — кошмар
какой-то.
Через пару минут медведь уже лежал в санях, а Алёна открыла кабину. — Федя, — позвала она.
— Я лучше тут, — проговорил Фёдор угрюмо и забрался в сани, — за мишкой пригляжу.
— Ага, — сказала Алёна, забралась в кабину и тронула автомобиль.
Водила Алёна по высшему классу. Но ни Фёдор, ни медведь не оценили ее профессионализма. Не трясёт, да и ладно... И вообще, у Фёдора голова не этим была занята... А медведь, так тот вообще, слава богу, не шевелился, даже кряхтеть перестал.
— Приехали, — Алёна затормозила у ворот. — Перенесём его в сарай. Там ему будет спокойно. Да и тепло там.
Фёдор молча выполнил всё, что просила Алёна. Он уже полностью смирился с происходящим, хотя
нет-нет, да и уходила душа в пятки. Но не показывать же Алёне своего страха. Ещё подумает о нём бог весть, что...
— Федь, — услышал он её голос, — иди, поставь машину на место.
— А если председатель спросит?
— Не спросит он. Говорю же тебе, спит человек. И до первых петухов не проснётся.
— Я не понял, — пробормотал Фёдор растерянно.
— Иди, иди, Федя. Мне тут нужно ещё за мишкой поухаживать.
Фёдор проехал по безлюдной улице до дома председателя. Кругом стояла бездыханная тишина. Ни скрипа шагов, ни лая собак, ни шума деревьев. Даже ветер уснул, и луна скрылась за облаком.
— Ну и ночь сегодня, — подумал Фёдор, — рождественская...
Ворота сами бесшумно открылись ему навстречу. Фёдор попятился. Но потом пересилил страх и поставил на место сани, завёл машину в гараж. Лязгнул замок и водворился на место, словно его и не касались чужие руки.
— Ведьма, — Фёдор вышел за ворота и вместо того, чтобы идти домой, опять направился к Алёне.
Она, видно, уже убаюкала медведя. Фёдор разглядел её промелькнувшую в тёмном проёме фигуру.
Алёна поправила волосы, потянулась и подошла к крыльцу.
— Заходи, — сказала она Фёдору.
Он послушно вошёл следом за ней. И остановился возле порога.
— Ты чего, Фёдя? — улыбнулась Алёна.
— Ну, я пойду, — Фёдор переступил с ноги на ногу.
— Завтра утром пойдёшь. Чего на ночь
глядя-то из тепла уходить.
— Так ведь уже ночь... — Фёдор был бледен, как снег. В лице его не было ни кровиночки.
— Ты что, боишься меня, что ли? — удивилась Алёна.
— Ещё чего! — возмутился он.
— Вот и ладно, я тебя, Федя, не съем. Сейчас постелю в горнице.
— Не надо. Я лучше на печь. Продрог
что-то сильно.
У Фёдора и впрямь зуб на зуб не попадал.
— Надо же, — сказала Алёна, — вроде бы и не холодно на дворе...
Она налила полный стакан наливки, — выпей, Феденька, согреешься.
Он молча взял напиток из её рук и залпом, как воду, выпил. Поставил стакан на стол и на ватных ногах пошёл в кухню.
— Ведьма, ей богу, ведьма, — подумал он, засыпая, — медведя, как котёнка за шкирку.
...Утром всё произошедшее уже не казалось Фёдору сплошным кошмаром.
— Может, медведь спокойный попался, — пробурчал он себе под нос и тут же вспомнил разодранные на снегу тела и разбитую машину того, кто надеялся удрать на ней от раненого хозяина леса.
— Ну и что из того, — успокоил он себя, — Алёна ведь в него не стреляла, она спасала его. Вот, он и понял...
— Федя, давай завтракать, — донёсся до него голос Алёны. — Ты как? — спросила она заботливо, подойдя поближе.
— Да, вроде, нормально, — неожиданно засмущался Фёдор.
Уже за столом Алёна сказала: — Федь, мне после праздника на работу. Нужно будет возвращаться в город. Ты тут поухаживай за мишкой.
— Я?! — Фёдор подавился куском пирога.
— Да ты не бойся, — Алёна постукала его по спине, — он
вообще-то смирный. Не оцарапает тебя.
— Спасибо. Успокоила. Только я не ветеринар.
— Какая разница. Лесничий. И отец твой был лесничий, и дед. И теперь ты мне будешь говорить, что медведь для тебя проблема?!
— Да, нет, конечно, — замялся Фёдор, — но я и правда не знаю, что с ним делать.
— Эх! — вздохнула Алёна, — ладно, возьму за свой счёт неделю. Выхожу мишку. А уж потом кормить его будешь ты!
— Ладно, буду, — буркнул Фёдор, — спасибо за завтрак. Я пойду.
— Иди.
— Я это... — он замялся, —
медведь-то помял этих
горе-охотников. В милицию ещё вчера надо было сообщить. И что я им про медведя скажу? Шатун он теперь!
— Ничего, Федя, не скажешь. Ты за медведями бегать не нанимался. А браконьеры, вот, они, пожалуйста, все пять, не в целости и сохранности, конечно, но в наличии имеются и шестой в машине.
— Ага, — Фёдор нахлобучил шапку, накинул тулуп, у порога обулся, и дверь закрылась за ним.
Через пять минут она приоткрылась снова. Показалась голова Фёдора. — Я вечером зайду, — сказал он не слишком уверенно.
— Заходи, Федя, заходи. — Алёна собирала посуду со стола и, отвечая, не обернулась.
...Вечером он пришёл. Поинтересовался с порога здоровьем медведя, а потом пил на кухне чай с Алёной из старинных чашек бабушки Евдохи.
И было Фёдору так хорошо и уютно рядом с Алёной, что и уходить никуда не хотелось. Просто ещё два дня и два неспешных вечера.
Алёна сидела возле очага и смотрела, как пляшет на поленьях огонь, как выписывают вензеля оранжевые отблески теней.
А Фёдор смотрел на Алёну и не мог насмотреться.
— Завтра уезжаешь? — спросил он тихо.
— Нет. Я договорилась с руководителем фирмы, что задержусь на неделю.
— Ты что, на метле к нему летала? — брякнул ошарашенный Фёдор.
— Почему на метле? Я, Федя, современная колдунья, — она рассмеялась, какой ты смешной, Федя! Да по сотовому договорилась. Никакого колдовства. Не нервничай так, — она коснулась его лба мягкой нежной ладонью. — Ишь, даже пот выступил.
Он схватил её ладонь обеими руками и уткнулся в неё лицом.
— Федя, хороший ты мой, — сказала она.
—
Ку-ку, ку-ку, ку-ку, — высунулась кукушка из старинных настенных часов.
— Ну, раскуковалась тут, нашла время, — Фёдор недовольно посмотрел на часы.
Алёна весело расхохоталась. А потом вдруг стала серьёзной.
— Федь!
— А?
— Ты сколько бы хотел иметь детей?
— Ну, не знаю, я
как-то не думал об этом...
— А я троих. Двух девочек и одного мальчика.
— А почему именно в таком раскладе? — удивился Фёдор.
— Одну девочку я назову в честь бабушки, другую в честь себя, а мальчика Федей.
Он уже собрался спросить, а почему мальчика Федей, как вовремя опомнился.
— Алёна никак замуж за меня собралась, — подумал он радостно, и сердце его запрыгало, как мячик.
...Прошло три недели. Фёдор, как на крыльях носился с
нежданно-негаданно свалившимся на него счастьем. Он выбирал удобный случай, чтобы сделать Алёне предложение.
Медведь уже поправился и большую часть времени спал в сарае, как убитый.
Фёдор счел за благо не препятствовать его оздоровительному сну.
Алёна приезжала каждую субботу. На этот раз приехала очень поздно, можно сказать, ночью, на своей машине.
Фёдор измучился ожиданием, то и дело выскакивал на дорогу, но света фар всё не было... И, наконец, глубоко за полночь, она приехала.
— Ты чего так долго? — спросил он, тревожась.
— Затор был под мостом. Думала и не доберусь сегодня. Ой, утомилась я, Феденька, — она выбралась из машины.
Фёдор подхватил Алёну на руки и понёс в избу.
Дома всё было готово к приезду Алёны.
Пироги Фёдор умел печь не хуже, чем она. Да и наливка у него водилась отменная.
Когда сытая, разрумянившаяся Алёна сидела рядом с ним на старом бабушкином диване и смотрела, как переливаются в печи угли, Фёдор несмело взял её за руку и сжал Аленины пальцы.
— Алёна, ты говоришь, что я увалень...
— Ага, милый увалень...
— Ну, если милый, тогда, — он уже собрался сделать ей предложение, как её свободная рука взлетела и легла ему на губы, — Федюнчик, хороший мой! Не говори ничего, пожалуйста.
И, встретив его
удивлённо-обиженный взгляд, добавила, — пока не говори. Медведюнчик ты мой любимый!
Он смотрел на неё и ничего не понимал, — медведем обзывается, а смотрит ласково...
Фёдор закрыл глаза и ощутил на своих губах её дыхание, — а как целует, о, господи, как
сладко-то... И куда это горница поплыла? А, ладно, пусть плывёт. Алена!..
В воскресенье вечером Алёна, как всегда, уехала. И Фёдор опять с медведем вдвоём остались.
А потом наступила весна. Снег разнежился на солнышке, размяк, и потекли ручьи.
...Медведь боднул Алёну головой в коленку, посмотрел на Фёдора своими круглыми блестящими глазами, встал на задние лапы, проревел
что-то на своём медвежьем языке и, услышав от Алёны снисходительное, — ладно уж тебе, Потапыч, иди с богом, — потянул носом воздух и пошёл к лесу. Сначала медленно, словно нехотя, а потом всё быстрей и быстрей.
Фёдору показалось, что прежде, чем скрыться в чаще окончательно, зверь оглянулся.
Алёна, словно угадав его мысли, засмеялась — он нам лапкой помахал на прощанье. Просил не забывать.
Фёдор, вдруг почувствовал, что ему грустно, так грустно, что сел бы прямо тут же на землю и заплакал.
— Что ты, Феденька, закручинился? — удивилась Алёна.
— Да, нет, я ничего. Только
как-то непривычно теперь... без медведя.
Алёна расхохоталась. — Я, Федя, с работы уволилась, — сказала она, отсмеявшись.
Фёдор опешил, — как же так? — он растерянно смотрел на любимую девушку и не знал, радоваться ему или печалиться.
— Я насовсем приехала. Ты не рад?
До Фёдора, наконец, дошёл смысл сказанного.
— Рад, Алёна! Ещё как рад! — он притопывал на месте,
точь-в-точь как медведь, скрывшийся недавно в лесу.
Алёна думала о том, что этот огромный увалень не просто мужчина, а сокровище.
— Федя! — сказала она, — я знаю, что ты меня любишь. Поженимся. Лесу будет со мной надёжно.
— А мне? — спросил он, обалдело улыбаясь.
— Тебе тоже, добрый ты мой молодец. — Алёна привстала на цыпочки, крепко обняла счастливого Фёдора и поцеловала в губы. — Феденька!..
Другие рассказы и сказки этого автора:
Feb 05 2007
Имя: Петр
Город, страна: Украина
Отзыв: Огромное спасибо Автору за этот прекрасный глоток свежего воздуха, такого необходимого сегодня.
Побольше вам новых творческих удач, Наталия.
