Когда первые люди, сотворённые Праматерью, спустились на Триллиту, обрели они тела, чтобы жить и наслаждаться осязанием мира плотности.

И ослепил их мир красок, оглушила симфония звуков — и погрузившихся в море ощущений захлестнула волна трепетного восхищения. И обратили они молитву благодарности Праматери за подаренный мир, и, улыбаясь, благословила она их словами:

— Вас не оставят боги и гюфии — ваши старшие братья и сёстры, если попросите помощи. Будьте для мира этой планеты такими же старшими братьями. Я же дарю вам тела, которые выжить позволят вам в этом мире.

И тогда люди, словно впервые, посмотрели на себя и друг друга.

И встретились впервые тогда Он и Она — мужчина и женщина.

— Но почему мы разные?! — удивились они.

— Таков мир планеты, выбранной вами. Живите и населяйте её своими потомками.

И вошли они в мир, согреваемый лучами Ноллы, сияющей в синеве неба. И пели реки хрустальным перезвоном струй, и шепталась листва лесов под дыханием своенравного ветра. Были люди прекрасны, сильны, свободны.

Шли они, и травы стелились ковром перед ними, деревья склоняли ветви, даря плоды; хищник отходил, уступая дорогу, ветер шептал о сокровенных тайнах мира, пели птицы, веселя сердце. И смотрел Он на неё, и смутные, незнакомые до сих пор чувства тревожили его душу.

— Будь со мной, — сказал Он.

— Зачем? — лукаво усмехнулась Она, но он не знал, что ответить.

И смотрели они друг на друга, и молчали, потому как, воплотившись в этом мире, невольно подчинялись неведомым им условностям закона. Он не мог понять, что так влечёт к ней, и просто хотел обладать ею. А она чувствовала, но не хотела принять. Протянул Он руку, желая коснуться её, но легко ускользнула Она и понеслась по беспредельным просторам Триллиты. И бежали они по степям, скользили над гладью вод, взбирались на щетинистые хребты гор, пока погоня не утомила обоих. И, остановившись на берегу озера, сказала Она:

— Хочешь, чтобы я была с тобой, а догнать не можешь, — и скрылась под пологом леса. И сидел он на краю степи, понимая, что права она.

Задрожала земля, загудела. Закурился горизонт сизой пылью. Примчался на водопой табун диких коней. Подошёл вожак-жеребец к человеку, спросил:

— Отчего один, в чём печаль твоя, человек?

— Будь у меня такие быстрые ноги, как твои, может, и не был бы я один, — вздохнул Он.

— Если только в этом печаль твоя, я поделюсь своей быстротой.

И взвился жеребец на дыбы, и грянул передними копытами у ног человека, и вздрогнула земля, и влилась сила в ноги его.

Снова Нолла взошла над Триллитой, и, купаясь в её лучах, проснулся лес, каждой веточкой, листиком, травинкой потянулся к свету. Снова встретились Он и Она и помчались в стремительном беге.

Только мчались они уже рядом, и не давал Он ей ни ускользнуть, ни скрыться. Обгоняя, Он преграждал ей дорогу, но как ни пытался изловчиться — не мог поймать, удержать. Снова спустился вечер, и Она ускользнула под сень рощи, сказав на прощанье:

— Мало догнать, хватит ли сил удержать меня?

И шёл он степью, и неведомая ранее тоска бередила и рвала сердце.

Словно утёсы в море трав, выросло перед ним стадо чёрных круторогих быков.

— Что гонит тебя, человек, по нашим просторам? — спросил вожак.

— Поиск силы, — ответил Он.

— Если только в этом печаль твоя — коснись рогов моих.

И взялся Он за рога, и взревел бык, сотрясая небо, и влилась в руки мужчины сила немалая.

Взошла Нолла, и явилась Она как луч света, как свежая струйка ключа, и устремилась вдаль, в бескрайний простор к манящему горизонту. Не успела ночная роса высохнуть на траве, как, настигнув, Он поймал её в крепкие объятия.

— Я унесу тебя, и мы навсегда будем вместе, — воскликнул Он.

— Ты быстр и силён, не спорю, — улыбнулась Она. — Только как долго и куда ты собираешься нести меня? Где твоё пристанище, куда ты приносишь свою добычу?

— Весь мир мой дом!

Переливчатым смехом залилась Она, и цветы повернули к ней свои головки, и вспорхнули в весёлом танце бабочки.

— Этот мир не только твой, он и мой, и всякого существа живого. Посмотри вокруг. Птица и та прежде гнездо вьёт, а потом трелью подругу зовёт. Где то место, в котором отдыхает твоя душа и тело? Где дом твой?

И нечего было ответить ему, а пока Он думал растерянно, выскользнула Она из объятий, утекая водой меж пальцев.

Он шёл полями, пробирался лесами, брёл через болота и взбирался на кручи, наблюдая, как живёт этот мир, постигая его законы. В изумлении наблюдал, как строят плотины бобры, птицы вьют гнёзда, как роют норы лисы и возводятся муравейники. Наблюдая за цаплей, он научился ловить рыбу; дикий пёс научил выслеживать добычу.

Прошло время, и однажды утром Он вернулся к ней и сказал:

— Мой дом укрывает от дождя и ветра, зноя и стужи. Он будет нашим. Согласись пойти со мной.

И, снедаемая любопытством, не смогла Она отказать.

И вошли они под защиту стен, под сень крыши, и горел очаг, и шёл аромат от жарящегося на углях мяса. Сказал Он:

— Я быстр и силён, как ты хотела. Ради тебя я стал охотником. Для тебя этот дом, и нашим станет очаг. Оставайся со мной.

И молчала Она, впервые не зная, что ответить. Его сила восхищала, признание вызывала умелость добытчика и строителя. Разве не об этом говорила она? Но разве этого хотела?.. Но за ним была правда, и нечего было ей возразить, только отчего же так грустно на сердце, почему так трудно ответить согласием?

Он смотрел, как опытный охотник, подстерегающий добычу у ловушки, понимающий опасение жертвы, и, чтобы не спугнуть её, предложил:

— Не давай обещаний, но не спеши с отказом, ты в любой миг можешь уйти, останься, пока не сделаешь выбор. Клянусь: захочешь уйти — уйдёшь, не встану на твоём пути.

И впервые осталась Она, не убежала, не скрылась под защитой леса.

Не день, не два прошли с тех пор. Приносил Он добычу с охоты, к очагу, где Она разводила огонь. Время шло, но всё грустнее становилась Она, и от этого отчаянье глодало Его сердце.

— Что с тобой? — спрашивал Он.

— Ничего, — пожимала Она плечами.

— Чего ты хочешь? — добивался Он.

— Ничего, — отводила Она взгляд.

— Ты решила уйти? — замирая от страха потерять её, спрашивал Он.

— Не знаю, — наливались слезами её глаза, а он с облегчением уходил в степь или лес, но нигде не мог найти ответ, что происходит и что делать ему?

Так сидел Он однажды на берегу реки. Из прибрежных зарослей тихо появился кот. Закусив недавно водяной крысой, довольный приятной сытостью, он спустился к воде. Заметив человека, замер, но почувствовал безопасность и продолжил свой путь. Напившись и ощутив полное сытое удовольствие, кот сел и внимательно посмотрел на человека.

— Что гнетёт тебя? — спросил, и зрачки его превратились в чёрные щёлочки.

— Что толку говорить тебе? Чем помочь-то ты сможешь? Болтовня одна, да и только! — в сердцах буркнул мужчина.

— Чего орать-то? Не хочешь — не говори, — кот принялся намывать лапой усы и уши. — Может, и не помогу, но слушать умею.

Выгнув горбом спину, а затем потянувшись, он разлёгся, явно не спеша уходить. Обескураженный самодовольной наглостью, только и смог человек пристыдить этого мелкого зверя, с гордостью рассказав, как получил силу, быстроту и сноровку охоты от самых достойных зверей этого мира.

— Дааа! — выслушав, не то задумчиво, не то скептически протянул кот. — Где уж нам тягаться с быками, жеребцами и... — фыркнул он с отвращением, — собаками...

— Вот-вот! Был бы ты тигром, говорил бы...

— Стал бы я говорить с тобой, будь я хотя бы в полтигра...

— Брррысь! — закричал человек.

Кот, подпрыгнув, отскочил в сторону. Бросился Он в порыве свернуть ему шею, но сколько ни гонялся, не мог поймать наглую зверюшку, которая, словно дразнясь, не убегала, а, прижимая уши, злобно шипела, сверкая зелёными глазами. Наконец, залез кот на дерево и, хлеща полосатым хвостом, распластался на ветке.

— Прамать наделила тебя разумом, человек, ты получил силу, быстроту, ловкость, ты строишь жильё, греешься у огня, удачлив в охоте, но мрачен и зол, может, в этом причина твоей печали?

— Это ты разозлил меня, мелкий зверь, — проворчал Он, — а печален я потому, что грустит Она.

— Значит, — прищурился кот, — дело в твоей кошке?

— Кошке?! — человек поперхнулся невольным смехом, и камень, который он подобрал, чтобы запустить в нагловатое, изворотливое существо, выпал у него из рук. — Вот уж точно никакого сравнения! Может, скажешь, что и мы похожи с тобой?

Навострив уши, кот внимательно посмотрел на человека.

— Трудно сказать. Может, и прав ты. Только моя-то кошка не грустит.

Обескураженный такой глупостью, Он махнул рукой на самоуверенного зверя и отвернулся, прекратив пустой разговор.

Но кот не был бы котом, не будь он настырным в своём любопытстве. Посматривая на всякий случай на человека, он спустился с дерева и, ныряя в траве, побежал к его жилью.

Вскоре он оказался на краю поляны. Принюхиваясь к незнакомым запахам, прислушиваясь к каждому звуку, приседая на мягких лапах, он крадучись вышел из зарослей.

Она сидела на краю обрывистого берега, вглядываясь куда-то вдаль. Кот подошёл и уселся поблизости.

— Ты следишь за мной? — спросила Она.

— Зачем же следить? Ты не добыча мне.

Она усмехнулась, искоса взглянув на кота.

— Что же ты делаешь здесь?

— Просто сижу. Можно сидеть с тобой?

— Разве ты не делаешь это?

— Нет. Сейчас мы сидим сами по себе. А можно сидеть вместе. Ты не против?

— Сиди, — сказала Она безразлично.

Кот, потянувшись, выгнул спину дугой, потом прогнулся, вытянув задние лапы, и не торопясь подошёл, пристроился рядом, слегка прижавшись пушистым боком к её ноге.

Так они и сидели какое-то время на речном обрыве, поросшем травой. Внизу тихо журчала река. Лучи Ноллы приятно ласкали своим теплом.

— Куда ты смотришь? — спросил кот.

— На облако, оно распростёрлось белой птицей.

Кот поднял голову к небу, его зрачки превратились в узкие щёлочки.

— Кажется, она несёт в лапах мышь, — сказал он неуверенно.

— Мышь? Возможно, только почему у неё нет хвоста?

— Ну, не знаю, — почесал он задней лапой за ухом. — Может, эта птица любит мышиные хвосты?

— Ты правда видишь птицу? — Она с интересом взглянула на кота.

— Почему тебя удивляет это?

— Не знаю, думала, только я любуюсь облаками. Ведь этой птичкой или мышкой ты не уймёшь голод.

— Согласен, но что делать, когда сыт?

— А что же ты делаешь, когда сыт?

— Сплю.

— Я тоже люблю спать. Во сне я вижу незнакомые места...

— О, да! Полные добычи заросли! И небывалую охоту!

— Кот! — засмеялась Она. — У тебя одни мыши на уме!

— Почему же мыши? Сегодня я принял бой с огромным орлом. Он налетел на меня, а я, увернувшись, подпрыгнул и, зависнув в воздухе, вцепился ему прямо в горло! Он взмыл в небо, и я видел, как отдаляется земля, но не разжал зубов, а только глубже впускал когти.

— Ты победил?

— Наверное, — кот уютно подобрал под себя лапы. — Проснулся я...

— А я сегодня прыгнула с этого обрыва, но не упала, а парила как птица.

— Было бы здорово. Можно догнать одну крикливую пернатую дрянь, которая всегда орёт, видя, как я охочусь.

Она снова засмеялась и потрепала кота по спине, и он тут же мягко скользнул ей на колени, тихо урча.

— Ты так поёшь?

— Да, когда мне хорошо.

— Тебе хорошо со мной?

— А как ты думаешь, если я пою?

— Знаешь, мне тоже с тобой хорошо.

Она вздохнула и замолчала, гладя пёстро-рыжую шубку зверя, который, щурясь, не сводил с неё глаз.

— Я часто вижу тебя. Почему ты скучаешь? — Кот, толкнув лбом, потёрся щекой о её руку.

— Я не скучаю. Мне просто грустно.

— Мне тоже бывает грустно, когда идёт ливень и когда, не найдя укрытия, жмёшься к шершавому стволу дерева. Но у тебя постоянное тёплое, сухое жильё.

— Ты прав...

— А ещё мне бывает грустно, когда сводит живот от голода. Но у тебя всегда есть еда.

— Не спорю.

— Чего же тебе не хватает?

— Не знаю. Ты когда-нибудь чувствовал себя одиноким? Твоё сердце сжималось странной тоской?

— Бывало. Тогда с наступлением сумерек я отправляюсь вверх по реке и к утру успеваю на встречу с премилой полосатой кошкой, которая, поверь мне, стоит ночи пути. Но ты совсем не одна. У тебя есть Он.

— Есть...

— Он построил жильё, он приносит тебе добычу, он защитит от опасности. Тебе плохо с ним?

— Нет. Мне хорошо с ним.

— Почему же ты не смеёшься, как раньше? Чего не хватает тебе?

— Не знаю, кот. Он то же самое спрашивал у меня, и я не смогла ответить. Я не могу уйти, потому что Он стал таким, как я хотела, но день ото дня мне становится всё тоскливей.

— Да, — помолчав, сказал кот, — похоже, ты сама не знаешь, чего хочешь.

— Похоже, — вздохнула Она.

И снова они молча сидели. Она запускала тонкие пальцы в густую шерсть, гладила пушистую спинку, осторожно теребила уши и поглаживала подбородок. Кот вытягивал шею, доверяя своё горло, тёрся о её руки. Наконец он улёгся, свернувшись калачиком, а его раскатистое «прр», кажется, слышалось на весь лес.

Близился вечер, тени деревьев удлинялись, и с реки пахнуло тёплой сыростью.

Кот поднялся, скользнув на землю, и, потянувшись, прогнул спину.

— Ты приходи, — сказала Она, — укрыться от непогоды и если не удастся охота, и — она улыбнулась — приходи просто так.

— Просто так? — кот пристально посмотрел ей в глаза, его зрачки расплылись, почти не оставив зелёного цвета. — Просто так?

— Ну, да, просто... — неожиданно смутилась Она.

— И всё же... — кот не отводил глаз. — Просто...

— Просто мысль пришла. Ты прав. Я сама не знаю, чего хочу. Он силён, ловок и умел, но почему-то подумалось: «Вот если бы он был такой, как ты, Кот».

— Как я? — Кот, опустив голову, озадаченно свёл уши, — но Он не поместится у тебя на коленях... и хвоста у него нет.

— Это точно! — не удержавшись, рассмеялась Она. — Поэтому приходи!

Кот медленно, словно вразвалочку направился к лесу, слегка пошевеливая кончиком гордо задранного вверх хвоста. Но, прежде чем нырнуть в заросли кустарника, он оглянулся:

— А знаешь, — сказал он, — может, он изменится. Погладь его по шёрстке.

— У него нет шерсти.

— Это — да, но на голове-то немного осталось — попробуй! — и он нырнул в заросли.

Найти человека не составило труда. Запах бил в нос и верно вывел кота ему навстречу. Тут, на тропе, как опытный охотник, Кот и устроил засаду.

Недолго ждать пришлось. Возвращаясь с охоты, Он нёс на плече кролика.

— С добычей! — проурчал кот, на всякий случай сидя поближе к дереву.

— Опять ты, настырный зверь. Что тебе надо?

— Ну, как посмотреть. Может, у меня что-нибудь для тебя найдётся.

Опешив от такой наглости, мужчина мрачно уставился на зверя, соображая: обругать или молча пойти дальше.

— Глядя на тебя, понятно, почему Она грустит.

— Что бы ты понимал, я...

— Знаю, знаю! Ты силён как бык, быстр как жеребец, ловок как пёс, но ты скучен и от тебя веет холодом, как от грозовой тучи.

— Не понимаю, что...

— Если хочешь понять, погладь меня.

— Что?..

— Ну, ты хочешь, чтобы Она тебе улыбнулась? Хочешь, чтобы всегда была с тобой?

— Ты насмехаешься?

— Нет, предлагаю помощь. Погладь. Ты ничего не теряешь. Ты же получил дары от других зверей.

— Сравнил! Бык дал мне...

— Силу, — перебил кот, — и так далее. Слышал уже. Как видишь, не хватает всего этого для улыбки.

Он хмурился в раздумье, силясь понять: чего у него для Неё не хватает? А Кот, выждав, осторожно приблизился и прошёлся вокруг его ног, слегка касаясь пушистым боком. И, для самого себя неожиданно, Он присел и провёл по мягкой шубке от головы до хвоста.

— А вот хвост не тронь! — нервно развернулся кот, и усы его растопорщились. — Хватит с тебя и спинки.

Это было странно, но от прикосновения к тёплому, пушистому тельцу рождалось непонятное ощущение чего-то... Он сам не знал чего. Столкнувшись с незнакомым чувством, Он испытал смятение и поспешил расстаться с котом.

Она сидела на берегу реки. Он сбросил добычу у входа в жилище и — почему-то впервые неуверенно — подошёл к Ней.

— Куда ты смотришь? — спросил Он.

— На облака. Они похожи на острова в море.

Он опустился рядом с ней на траву и поднял глаза. Мелкие облака усеяли всё небо. Освещаемые лучами клонящейся к закату Ноллы, они выглядели рельефными и объёмными, действительно, как разбросанные в сиреневом море сизые островки.

— Красиво, — тихо сказал Он. Женщина с удивлением повернулась к Нему. — А вон тот, самый большой, словно лесом покрыт и река, извиваясь, течёт по его склону.

— Как здорово было бы птицей полететь в тот край, — вздохнула Она.

— А меня ты взяла бы с собой? Я скрашу твоё одиночество.

Он осторожно погладил её мягкие пушистые волосы, а Она, удивляясь своему порыву, неожиданно прижалась к его плечу.

— Ты правда хочешь туда?

— Конечно, если там будешь ты.

Он лёг на спину и, положив ей на колени голову, заглянул в глаза. И Она осторожно погладила его волнистые волосы, которые оказались на удивление мягкими. Она вспомнила кота и невольно улыбнулась.

— Ты смеёшься? Надо мной?

— Я улыбаюсь своим мыслям.

— Поделишься?

— Я останусь с тобой. Не знаю почему, но впервые одиночество покинуло меня.

От восторга и изумления Он не мог ничего сказать, только сгрёб в нежные объятия, прижимая к груди.

Она смеялась, и смех летел над рекой, взвивался в небо, и улыбались деревья, и застыла на миг Нолла, заискрилась река весёлыми волнами. Они не знали, что произошло, но они были счастливы.

Трава зашевелилась, и перед ними появился кот. Он сидел и молча смотрел, щуря зелёные глаза. И смутная догадка вползла в их разум.

— Это ты, кот? — спросила Она.

— Я — это точно — я, — ответил хитрый зверь.

— Что за дар получил я? — спросил Он.

— Не знаю, — ехидно ответил кот. — Да и что там понимает мелкий зверь? Вот был бы я тигром...

И кот, с выражением самодовольства на щекастой морде, неспешной походкой скрылся в зарослях.