ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Декабрь хмурился, ему не нравилось такое начало. Зима мало отпустила снега, и он лежал серый, нахохлившийся. По ночам мороз серебрил деревья, крыши домов. Но изморозь тут же таяла, и лишь за неделю до Нового года
Светлана Николаевна с облегчением вышла из школы. Ну,
«О, да мы не так уж и плохо выглядим!»
Настроение Светланы Николаевны менялось на глазах, и ёлка, которая была, конечно, сосной, благодарно одарила её пряным смолистым настоем.
Так сложилось, что в её жизни отпечатались дни горьким воспоминанием, хотя прошло уже восемь лет, но её душа всё ещё роняла слезинки, как эта ёлочка, оттаявшая в тепле.
Светлана забралась с ногами на диван. Нет, боль её уже не обжигала. Просто был такой ритуал, придуманный ею, перебирать странички своего прошлого.
Она достала толстую тетрадь в зелёном переплёте, это был старый дневник. Полистав страницы, она положила его на колени и, только улыбнувшись, подумала:
«А ведь всё прошло, — тут же поспорила с собой, — да нет, всё осталось, только изменившись качественно».
...Никита вошёл в её жизнь уже на последнем курсе института, он был весёлый и общительный, а она, наоборот, сдержанная, молчаливая, как говорили, несовременная. Никите как раз такая и нравилась, насмотрелся он на эту эмансипацию на танцульках. И выбрал её — скромную, чистую, как лесной родничок.
— Ну и повезло нашей монашке, — острили подруги, глядя вслед невысокой стройной Светланке.
А вскоре им дали комнату в общежитии, которая стала их раем. Но однажды в этот рай в отсутствие Светланы пробрался этакий маленький дьяволёнок, и Никита не устоял, уж больно девки его любили, да и на ласки не скупились.
Светлана вернулась домой раньше обычного, вспомнив, что обещала Никите испечь его любимый пирог. Застав в комнате гостью и не в лучшем виде, Светлана молча стояла у двери, не проронив ни слова. Растрёпанная Вика прошмыгнула мимо неё, но она даже не пошевельнулась. Никита тоже молчал, потом стал оправдываться, даже пытался шутить:
— Ну, не уходить же мне
— Нет, — тихо сказала Светлана, — уходи.
Кончились три месяца счастья, тихого и светлого. И такого предательства она не могла простить. До Нового года оставалось дня три, а у них конец празднику. Она стояла у окна, вцепившись в ручку рамы, а за спиной Никита собирал чемодан.
— Ну ладно, ну и уйду, одумаешься — свистнешь. Ну, виноват!
Он помянул подружку не лучшим словом, но это не разжалобило жену. Громко щёлкнув замками, поставил чемодан:
— Я ухожу?
Светлана передернула плечами, слезинки катились из смолистых омутов её глаз. Никита зло глянул:
— И чего корчиться, тоже ещё мне недотрога.
В недотроге он не сомневался, но хотелось
Светлана Николаевна положила на место дневник и пошла на кухню заваривать чай.
...Трудные были для неё тогда дни, её знобило, градусник показывал под сорок, а через три дня она попала в больницу, где и узнала все краски женского бытия. Простудилась она на вокзале, хотела уехать 31 декабря к родителям, да опоздала на поезд, вернулась и слегла. Институт, несмотря ни на что, она закончила и уехала по направлению. Думала, отработав положенное, вернётся к родителям, да так и осталась...
Светлана Николаевна налила тонкий стакан крепкого чая, сделала несколько глотков, а память листала страницы прошлого.
...Нелегко ей было жить и работать одной в чужом городе, да ещё с обожжённой душой. Светлана в общении с коллегами была сдержанна и не пыталась искать себе подруг.
Варвара Максимовна давно уже была на пенсии, но продолжала работать, наблюдая за девушкой, она открыла в ней для себя
— Пойдём ко мне, комната у меня небольшая, но мы поместимся.
От тёплых слов Варвары Максимовны вдруг сошла с лица Светланы маска отчуждённости и даже неприязни, она всегда теперь была настороженной и не верила людям. А старая учительница взяла её в подруги.
В зимние вечера Светлана открывала ей свою душу, а графиня Варвара, как её называли в школе, стала её второй матерью. Через год Варвара Максимовна уехала к сыну, да заболела там и вскоре умерла, завещая квартиру Светлане. Её портрет так и остался висеть на стене, напоминая о добре человеческом. К Светлане года через два зачастил учитель труда Вениамин Вениаминович, или проще,
— Вы забываетесь, коллега, я не давала вам повода.
Выйдя из подъезда, Веник чертыхнулся:
— Ну, чокнутая.
Позже это слово прилипло к ней, за глаза её так и звали «чокнутая». А дети называли Симочкой, потому что была она не такая, как все учителя. Правда, когда ученики других классов пытались подсмеиваться над ней, мальчишки её класса сжимали кулаки и предупреждали:
— Не трогать Симочку, она у нас во! Побывали бы у нас на литературе...
Тридцать первого Светлана Николаевна шла всегда на вокзал и подолгу стояла, глядя на проезжающие поезда, туда уносила свою боль и надежду. Ей нравилось смотреть, как люди расстаются и встречаются, в окнах вагонов можно было увидеть задумчивые и весёлые лица, одни сервировали стол, готовясь встретить Новый год на колёсах, другие укладывались спать. Постояв
Не нарушила своей традиции и в этот раз. Вокзал был суетливый, поезда подкатывали, выплёскивая пассажиров, наполняя перрон весёлой суетой. Снег кружился, забираясь за ворот, мороз пощипывал щёки. Светлана стояла, похожая на сказочную Снегурочку, она ждала киевский поезд. Нет, там никто не ехал, просто после этого можно было идти домой, чтоб успеть забраться на диван перед телевизором.
— Девушка, вы не Снегурочка случайно? — услышала она и сердито подумала:
«Ну вот, дождалась...»
— Нет, я серьёзно ищу Снегурочку. Вот пообещал дочке привести живую Снегурочку. — Он дотронулся до заснеженного плеча. — Я за вами наблюдаю давно, вы, видно, не дождались
— Вы больше ничего не придумали? — раздражённо ответила Светлана.
— Понимаю, вы не поверите, а у меня грустная история. Вы бы вручили дочке подарки, а я проводил бы вас или вызвал такси. Я согласен всю премию вам отдать, только чтобы дочку обрадовать.
Светлана Николаевна невольно втягивалась в разговор.
— Да, живём с дочкой, ей четыре года, я
— Вы эту сказку давно придумали?
— Да нет, вам первой рассказываю. Ну, ладно, мне пора, час прошёл, а я ей обещал вернуться точно.
— И что это она у вас одна дома?
— Да, представьте себе, одна. Девочка так старалась, весь месяц ждала, что к ней придёт Снегурочка. Даже
Светлана засмеялась, смех был звонкий, она даже испугалась.
— Ну, ладно, пойдёмте, поздравим вашу хозяюшку, — вдруг согласилась она.
Мужчина даже не поверил услышанному.
— Спасибо, спасибо, что поверили, — повторял он, — вы даже не представляете, что вы сделали.
Уже возле дома он предложил:
— Вы сейчас загляните в это окошко, чтоб не было сомнений, станьте на выступ фундамента.
Светлана заглянула в щёлку между шторами. На диване сидела девочка с бантом в волосах, обнимая куклу, и было непонятно, не то она её качает, не то плачет.
— Да вы что? — почти крикнула она на мужчину.
— А что поделаешь, я работаю на заводе механиком. Утром дочку отвожу в садик, вечером забираю.
— А о психике ребёнка вы подумали?
Звонок вспугнул тишину за дверью, а детский голос несмело спросил:
— Кто там?
— Это я, Снегурочка. Ты меня ждала?!
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
— Меня зовут Анатолий, а вас? — спросил он Светлану, открывая дверь.
— Конечно, Снегурочка, а как же иначе, да открывайте же скорее.
В передней стояла хрупкая девочка в красном платьице, у ног её суетилась маленькая собака.
— Тузик, хватит, хватит, успокойся, — прикрикнул Анатолий.
— Ты правда Снегурочка? Папа, ты её нашёл? С Новым годом!
— Светлана, — представил дочь Анатолий.
Снегурочка взволнованно посмотрела то на отца, то на дочь. — Светланочка, будь счастлива и расти здоровенькая.
Она подала кулёк, который успел передать ей Анатолий у двери. Девочка широко открытыми агатовыми глазами рассматривала запорошенную снегом Снегурочку.
— Тётенька Снегурочка, а вы настоящая? — она тронула её за руку и радостно вскрикнула. — Папа, правда, она настоящая, холодная, как лёд.
Маленькая Света тащила её в комнату, показывала ёлочку, игрушки. Светлана Николаевна глянула на Анатолия, мол, я всё уже сделала. А он просил:
— Задержитесь на десять минут, хоть отогрейтесь.
Снег таял на её шапочке, и в душе Снегурочки вдруг
— А ты мне сказку расскажешь? Я была послушной, папа, ну скажи, правда же.
Снимая пальто, Светлана Николаевна мельком глянула в зеркало. Серая юбка, голубой тонкий свитер, нитка речного жемчуга на шее, каштановые волосы без всяких претензий падали на плечи, перехваченные роговой заколкой, вздёрнутая верхняя губа и огромные чёрные глаза, в которых была усталость и затаённая боль, настороженность и доброта.
— Тётенька Снегурочка, садитесь на диван.
— Нет, нет, сейчас у нас с тобой будет так, — она села на ковёр, подогнула под себя ноги и предложила Светланке, — садись рядом, я расскажу сказку, а то мне надо спешить, меня ждут другие детки.
— Далеко-далеко, на Северном полюсе, жил дед Мороз, каждый год он рассылал своих внучек Снегурочек по белу свету...
Голос Светланы Николаевны звучал тихо и мелодично, над её головой склонялась ветка ёлки в золотых и серебряных шарах, казалось, что и остальные игрушки на ёлке прислушивались к её рассказу. Светлана долго фантазировала, а маленькая Светланка, раскрыв рот, во все глаза смотрела на неё. Девочка всё ближе подвигалась к ней, трогая за руку:
— О, Снегурочка стала тёплой, ты не растаешь?
— Нет, не бойся, я десять мороженных съела.
— А мне папа не даёт, говорит, опять заболеешь, — пожаловалась Светка.
Сказка подходила к концу, а стрелки часов — к одиннадцати. Анатолий жестом показал на стол, но Светлана покачала головой и подумала: как же мы всегда близко стоим от глупостей, зачем она пошла сюда? В лице маленькой Светланы росло напряжение, она потрогала часы на её руке, нитку жемчуга, даже серёжки, их взгляды встретились. Снегурочка запнулась на полуслове. А девочка, ухватив её за свитер, вдруг восторженно и истерично закричала:
— Нет, нет, нет! Я всё теперь знаю, я знаю, кто ты! Ты — моя мама!
Она вцепилась в неё, обняв за шею, солёные ручейки потекли по нежным щёчкам и смешались со слезами Светланы Николаевны.
— Светочка, девочка, успокойся, — Анатолий хотел вмешаться, но Светлана резко отмахнулась.
— Господи, что же я наделала, ну зачем я сюда пошла? Учитель, психолог, дура несчастная!
Светланка захлёбывалась, целуя её губы, глаза, истерично твердила:
— Мама, мамочка моя, не уходи, я буду хорошая.
Так под новогодней ёлкой сидели два женщинских существа, большая Светлана и маленькая — с мокрыми носами и с пожирающим огнём в душах. Анатолий пытался успокоить обеих, дочка отталкивала его руки, захлёбывалась, всхлипывала, затихая в объятиях Снегурочки.
— Анатолий, помогите нам встать.
— Ради Бога, скажите, хоть как вас зовут? — просил он.
— Светлана. — Как? И вас тоже?
— Да, да. Светлана Николаевна.
— Вы простите меня, милая Снегурочка, вытрите слёзы.
Он подал чистую салфетку. Светлана затихла, не отпуская её, только тихо всхлипывала.
— Вы не уйдёте?
— Да куда уж теперь, — она показала глазами на часы.
Анатолий бесшумно открыл шампанское, наполнил бокал Светланы Николаевны, потом свой.
— С Новым годом, милая Снегурочка! И простите нас, будьте счастливы! — он наклонился и поцеловал неумело руку, которая обнимала его дочку. — Видите, встречи на вокзале тоже бывают почти волшебные.
Светлана с трудом освободила руку и взяла бокал.
— С Новым годом!
Через полчаса Светланку попытались уложить на диване, но она не отпускала Светлану и снова начала плакать. Тогда Светлана Николаевна легла с ней. Только теперь почувствовала усталость, ей захотелось спрятаться за эту девочку, а
«Ух, Никита! А ведь у нас с тобой тоже могла быть дочь».
Анатолий накрыл их пледом и вышел на кухню, там он налил стакан водки, выпил, закусив салатом, выкурил несколько сигарет, лёг на раскладушку, накрывшись морским бушлатом, стараясь не думать о том, что произошло, подумал: утро вечера мудренее.
Проснувшись часа через два, Светлана Николаевна с трудом освободила руки девочки, уложила поудобнее её и осторожно встала. Всё происшедшее не поддавалось анализу и больше было похоже на сон. Наклонившись над ребёнком, она вдохнула сладковатый, незнакомый запах, почувствовала боль под сердцем и поспешно вышла. Найдя свои вещи, оделась, оглянулась на комнату, где провела новогоднюю ночь, вышла, тихо прикрыв за собой дверь.
Мороз обжёг лицо, она уходила поспешно, как любовница. Ей вдруг стало стыдно. Что о ней могли бы подумать коллеги? Новый год ещё бродил по улицам в образе весёлых компаний, пустой трамвай довёз её до нужной остановки, и через несколько минут она вошла в свою квартиру. Под ёлкой сидел коричневый мишка и лукаво смотрел на хозяйку. Вот тебе и
Зарывшись в постель, Светлана попыталась заснуть, но сон отказывал ей в этом. Она перебрала каждую минуту прошедшего вечера. Когда стрелки часов показали восемь, встала, выпила стакан горячего чая и вдруг представила проснувшуюся Светлану.
Внутренний голос подсказал... Красный телефон стоял рядом на столе, там, где она была Снегурочкой, и номер запомнился:
...Анатолий, проснувшись, сразу почувствовал, что
— А она придёт на следующий Новый год? — Да, дочурка, мы её найдём обязательно.
Красный телефон заливисто плеснул в тишину квартиры свою звонкую трель.
— Светик, скажи, папы нет.
Она подняла трубку и отрешённым голосом робота сказала:
— Алё, папы нет дома.
Но вдруг глаза её вспыхнули, и она задохнулась, услышав негромкий голос:
— Светочка, доброе утро!
Голос Светланы Николаевны дрожал, даже озноб прошёл по спине.
— Мамочка, мамочка, это ты!
Анатолий рванул ворот, глотнул воздух:
— Светик, Светик, не клади трубку, — закричал он. А плач маленькой Светланки летел по проводам, обжигая душу той, что была на другом его конце.
— Ну, не плачь, не надо, успокойся, — торопливо говорила Снегурочка, а Светка твердила одно:
— Мама, где ты, где ты?
И Светлана Николаевна не выдержала, почти крикнула в трубку:
— Света, девочка моя, Светлячок, не плачь, я сейчас еду к тебе.
За окном кружились снежинки, ложась на землю, на ветки деревьев, укрывая белым пушистым пледом следы ушедшего старого года, который немало потрудился и, уходя, пожелал всем счастья. Над городом вставал первый день нового года.
ЭПИЛОГ
Светлана Николаевна присела к столу, подвинула стопку тетрадей и вздохнула, если у неё хватит терпения и она проверит их, то освободится на несколько дней. Вот уже 18 лет, как она работает учителем, с переходом в другую школу лет десять назад исчезли прозвища «чокнутая», «Симочка». Она была лучшим литератором в школе, старшеклассники говорили: «Наша Светочка — Бог в литературе». Изменилась она мало, разве чуть пополнела, да чёрные смолистые глаза стали спокойнее и светились тихим счастьем и уверенностью, уступив прежней настороженности.
Щёлкнула входная дверь.
— Кто там пришёл? — спросила Светлана Николаевна.
— Ой, мамочка, ты дома? И снова за тетрадями?
— Кончаю, кончаю уже, смотри, мало осталось — и целую неделю не притронусь.
— Почему не придумают, чтоб тетради проверял специальный учитель, не занимающийся классом?
— Да, дочка, это ты придумала здорово, но тогда бы я не знала, что ученик думает.
Лана села у ног мамы, заглянула ей в глаза.
— Мам, ну почему у меня не такие глаза, как у тебя?
Она уткнулась матери в подол и притихла.
— Ты проверяй, а я посижу так, ладно?
Светлана Николаевна перебирала волосы дочери, дочитывая последнее сочинение, лучшее из всей партии.
— Ну, как у нас дела, где и с кем гуляла, красавица?
— Ой, мамочка, не допрашивай. А у тебя в пятнадцать лет был мальчик, ну, понимаешь, друг?
— Ну, пятнадцать тебе будет только через месяц, а с мальчиками я мало дружила, потому что была замкнутая и стеснительная, да и красотой не блистала.
— Ой, мамуля, ты брось, папка до сих пор на тебя влюблённо смотрит, и я тоже, честно.
— Что, появился друг?
— Да, в нашу школу после Нового года пришёл мальчишка...
— И он тебе нравится, да?
— Мы были с ним в парке, там так всё цветёт.
— Я вижу у тебя даже букетик ландышей.
— Это купил мне Никита.
— Кто, кто?!
— Никита, тебе имя не нравится?
— Да нет, — смутилась Светлана Николаевна, а под сердцем вдруг появилась льдинка и ещё неосознанная тревога.
...Жизнь её изменилась в ту новогоднюю ночь десять лет назад. После звонка она поехала к ним. Анатолий растерянно смотрел на неё, смущаясь, куда и подевалась его вокзальная настойчивость. Светланка повисла на её шее и даже руки помыть не отпускала. Пробыв до вечера у них, она предложила:
— У меня каникулы, пусть Светлана поживет у меня, вы доверяете?
— Мамочка, ты возьмёшь меня с собой! — девочка хлопала в ладоши.
Правда, немного огорчилась, что не будет папы, но быстро успокоилась, когда Светлана Николаевна сказала, что папа будет приходить к ним.
После каникул не просто было отправить Светланку к папе. Зато в жизни Светланы Николаевны теперь был дом, школа и дом Светланки. Через месяц Анатолий, волнуясь и заикаясь, сказал, провожая её:
— Милая Снегурочка, Светлана Николаевна, что мне делать, хоть уезжай отсюда, вы отобрали у меня дочку, так, может, возьмете и меня?
Светлана долго молчала:
— Нет, Анатолий, я не искатель приключений и не воспользуюсь привязанностью девочки, не хочу ничего менять в своей жизни...
В апреле старенький «Москвичок» Анатолия перевёз Светлану Николаевну. Светка громко кричала:
— Ура! Мамочка всегда с нами будет.
Светлана большая опустила глаза и покраснела, как школьница. Счастье вдруг зазвонило во все колокола, излечивая их истосковавшиеся души. Анатолий был, что называется, завороженный чёрными с поволокой добрыми глазами Светланы и не скрывал мальчишеской влюблённости. Светлана не привыкла бурно выражать чувства и лишь улыбалась и молчала, благодарно глядя на мужа.
Они поменяли район города, выдумав версию, по настоянию Светланы, что была размолвка, но теперь во всём разобрались. К этому приучили и дочку, которая в маме души не чаяла и скоро забыла всё, кроме того, как мама была Снегурочкой под Новый год.
— Мам, ты чего задумалась? — потёрлась Лана щекой о её руку, — я тебе испортила настроение, да?
— Ты покажешь мне этого Никиту, Светлячок?
— Если ты так хочешь, то конечно, — с готовностью откликнулась дочка.
— А вот, кажется, и он, — она виновато глянула на маму и покраснела, — мы в кино собрались, я не успела тебе сказать.
В комнату вошёл высокий парень. Светлана Николаевна встала, но ноги её тут же подкосились, и она снова села. В глазах
— Здравствуйте, — мне о вас много рассказывала Светлана, вы не беспокойтесь, я её не дам в обиду и провожу после кино.
— Мам, с ним не страшно, он чемпион по каратэ.
— Никита, присядьте, — опомнилась Светлана Николаевна, — Ланочка, ты переоденься.
— Мама, твой жемчуг можно? — крикнула Лана из другой комнаты.
— Да, да, возьми.
— Как я поняла, вы здесь недавно, Никита?
— Да, мы приехали осенью, а до этого жили в Полтаве. Пять лет назад погиб отец в автокатастрофе, и мы с матерью приехали на её родину.
— Отца тоже Никитой звали? — спросила она, надеясь, что он скажет «нет», но он негромко подтвердил:
— Да, тоже.
Фамилии она не стала спрашивать, было и так всё ясно.
Никита заметил, как изменилась эта женщина в лице, но подумал:
«Молодая ещё, а видно, сердечко тревожит».
Он пристально посмотрел на неё, как бы
«Я, пожалуй, тоже буду её так называть», — подумал он.
Проводив Никиту и Лану, она вдруг расплакалась. Давняя обида снова обожгла душу, а тут и на пути дочери встал его сын, как ей объяснять, как удержать, заслонить собой. Слёзы тихими ручьями катились по щекам, она вытиралась полотенцем, чайник давно свистел, удивляясь хозяйке, застывшей у окна. Мелодично прозвенел звонок, она кинулась к двери.
— Ой, это ты, ну наконец. Минутку, у меня чайник.
Светлана открыла кран на кухне и стала умываться холодной водой, наскоро вытерлась и вышла к мужу.
— Ты снова с тетрадями? Ну, обещала же не трогать.
— А вот пока тебя не было, я и прикончила их.
— Снегурочка, ты не заболела?
Она улыбнулась, какая там уже Снегурочка, она присела на диван, Анатолий опустился у её ног и заглянул в чёрные омуты. Светлана
— Ты
Ей вдруг захотелось всё рассказать, но зачем тревожить прошлое.
— Да, понимаешь, Ланочка пришла с парнем.
— Что, что? — почти вскрикнул Анатолий.
— Да ты успокойся, парень хороший, они пошли в кино. Давай на лето увезём её к тёте Кате на море, ей нужен свежий воздух.
—Я тебя понял, — ответил Анатолий. — Ты стала больше, чем мать для Ланы.
Он вспомнил, как пять лет назад приезжала мать Светланки, надеялась хоть издалека увидеть дочь, но он сделал всё, чтоб не омрачить настроение ни Светланы меньшей, ни Светланы большой.
Никита, провожая Лану, спросил:
— Мне можно бывать у вас? Я поражён твоей мамой, на неё смотреть — это как пить воду из самого чистого родника.
Он не кривил душой. Лана кивнула:
— Да, я очень люблю свою маму.
Вечером после чая Анатолий сказал, обращаясь к дамам:
— А знаете, что я придумал, давайте в этом году встретим Новый год на железнодорожном вокзале, я буду Дедом Морозом, а вы Снегурочками.
В это время, волнуясь, Никита рылся в старых фотографиях, он никак не мог понять, почему ищет здесь разгадку Светланы Николаевны. В голове сверлило:
«Ну, где, где, я её видел?»
Найдя пакет с надписью рукой отца «Моё прошлое», стал перебирать карточки. Вот отец школьник, а здесь уже в армейской форме, а это студенческие годы, вдруг рука Никиты замерла. С фотографии шесть на девять на него смотрела Светлана Николаевна. Здесь ей было немногим за двадцать, но ошибиться он не мог, это была она. Никита сжал виски руками и скрипнул зубами, отчётливо вспомнив разговор с отцом.
— Понимаешь, сын, в моём прошлом была одна ошибка, я обидел одну девушку, а точнее, мою первую жену. И чем больше проходит лет, тем острее чувствую свою вину перед ней.
Он показал сыну эту фотографию. Теперь был понятен её испуг. Он, как говорили все, как две капли воды был похож на отца.
А Лана сидела в своей комнате за столом, открыв тетрадь в зелёном переплёте, где на первой странице её рукой было написано: «Хочу быть такой, как моя мама».
Опубликовано на сайте