Вечер был в самом разгаре. Она веселилась как дитя. Хотелось прыгать, скакать и хлопать в ладоши. Как будто чудо. Как будто знакомая или незнакомая фея взмахнула своей волшебной палочкой, и волшебство вошло в твою жизнь. Волшебство? Просто вкус настоящего детства — с открытой радостью навстречу всему миру, с беззаботностью, игрой и свободой. Когда радостно и хорошо на душе просто так, от того, что ты есть. От ощущения собственного бытия. Важность и строгость показались старым, отжившим свой век плащом, который просто необходимо снять за ненадобностью, потому что пришло время. Чтобы не мешал чувствовать, не мешал дышать, не мешал жить. Как с радостью сбрасываешь весной надоевшие тяжёлые одежды зимы.

Господи, а ведь как мешал! Как — она стылой памятью почувствовала его бывший каменный груз. Каменный  — это только сейчас, — когда так легко и свободно — без него. Как многолетний арестант, не замечающий веса собственных кандалов и таскающий обречённо свою бессменную и такую бессмысленную ношу. Когда просто не помнишь, что может быть по-другому. Когда забываешь, что можно легко и свободно. И вот. Их сняли. От собственной лёгкости кажешься себе птицей, пушинкой, которую неумолимый и сильный ветер может совершенно беспечно и легко унести в небо. Только не надо бояться. Полёт ведь тоже забытое свойство души. Можно поддаться страхам и — камнем полететь вниз. Тоже полёт. А можно вдохнуть полной грудью и вспомнить птицу. Как бреют в полёте её верные и сильные крылья. Как, замерев, подрагивает на струе воздуха её маленькое и лёгкое тело. Как она уверенно управляет своим полётом. Возможно, пришло время учиться летать.

И она попыталась. Правда, не лететь, а просто вылететь на веранду дома. Где был свежий воздух, и безумно и пряно пахло весной. И замерла, всем своим существом стояла и впитывала в себя её сказочный вкус. Господи, как же она о нём забыла! Удивительно, что душа может забывать подобные вещи. И ведь может! Но теперь дудки — теперь она будет собирать нужные и добрые чувства, нужные и добрые прикосновения собственной жизни и беречь, и помнить, что они есть, и жить ими. Во всём.

Приближающиеся шаги говорили только о том, что кто-то приближается. Шаги были уже на грани её мира. Она открыла глаза, до этого бывшие закрытыми. Ей не хотелось, чтобы чей-то внешний взор невольно чем-либо исказил её внутреннюю гармонию и красоту. Ну вот, внешний мир пытается опять безжалостно вторгнуться в святая святых её храма. Ну, нет. Дудки. Она решила дать решительный отпор всяким попыткам несанкционированного вторжения на её территорию. Эта решимость отразилась во взгляде, который тут же наткнулся на обладателя несвоевременных, как ей казалось, шагов. Не думая, не гадая, просто волей провидения, наверное, как неожиданно налететь на фонарный столб, только без боли, но до безумия неожиданно и просто. Тебя, до этого копошащуюся только в собственных водах, как будто заставили открыто и ясно заглянуть в глубины другой души. И замереть ошарашенно. Как там уютно и хорошо, что не хочется уходить. Дом, в котором хочется не просто погостить, но хочется остаться. Причём навсегда. Все эти мысли и ощущения длились, наверное, сотую долю секунды, но ей показалась, что прошла вечность. Вечность, когда можно и нужно было встретиться и узнать. Испытать и выстоять. Принять, минуя страхи и боли. Сберечь свои чувства и чувства другого. Дать им расцвести, заботливо беречь и ухаживать. Но потом, волей жизни — уйти. И обрести забвение. Обо всём. О себе. О нём. О вашем саде. До этой самой минуты, когда невольный взгляд в самые глубины души верно и безошибочно распознал, а затем и раскрыл истину.

Он тоже замер. Как нашедший, неожиданно, просто так, лежащее на дороге невозможное, невиданное и такое долгожданное сокровище. О существовании которого он догадывался, верил и где-то в глубине души знал, что так и бывает. Нуждался в нём. Но оно всё не попадалось. Он перестал искать. Иногда просто ждал и мечтал. Но больше не искал. Это как страх после злой шутки, когда ребёнком разворачиваешь красивый и вкусный фантик, за которым — ничего. Он перестал разворачивать фантики. Он перестал радоваться яркой и манящей внешности. Он желал обрести и перестал ждать.

Ему не хотелось ехать на этот праздник. Но какая-то неведомая и непреодолимая сила подталкивала — иди. Ничего не обещая и ничем не приманивая. Просто — нужно. Он пошёл. Только, подходя к дому, вдруг ощутил небывалое волнение и — замер. Как будто что-то тёплое, ласковое и бесконечно родное прикоснулось к его душе. И осталось там. Именно этого чувства так долго и безотчётно он ждал. Он всегда точно знал, что там — что-то должно быть. В том самом месте. Тогда всё встаёт на свои места. Его сил и любви хватит, чтобы беречь и себя, и это — нежное, трогательное и безумно близкое и родное. Как и он сам. Вернее — его самая чуткая и глубокая часть души. Он ускорил шаги. Уже подходя к дому, услышал резкий хлопок входной двери. Как от порыва ветра. Этим порывом была лёгкая, казалось, остановившаяся в полёте, и трепещущая в водовороте собственных чувств, женщина. Глаза её были плотно закрыты. Почувствовав его приближение, она их резко открыла, готовая отогнать невольное вторжение. Но его не было. Они просто вернулись в свой сад.