«Маттео!» Имя вспыхнуло в голове Эринии, а чуть позже, когда уже был дан автограф, — ещё одно. Неприятное, она даже сделала шаг назад, но Маттео уже говорил с ней, быстро, приветливо и напористо. Он интересовался, когда заканчивают работу выставочные залы, чтобы пойти попить с ней кофе. А пока развлекал женщину интересными историями, так что неприятное быстро забылось...

За годы в Италии она узнала много местных блюд, но самым любимым был и оставался — пусть кто-то и сочтёт это примитивным — прекрасный итальянский кофе. Так что предложение сходить в ближайшую дешёвую кафешку вызвало только восторг, и ни капли настороженности.

— Вы верите в любовь с первого взгляда? — спросил мужчина. Глаза за дорогими очками сверкали неподдельным интересом.

— Нет... то есть да, — Эриния вспомнила первого Маттео и ощутила укол иглы в сердце. Но это же был не настоящий взгляд, а на фотографию? — Наверное, всё-таки нет.

— А я тоже не верил, а вот с сегодняшнего дня верю!

На нём был дорогой костюм и, похоже, такая же рубашка, из воротника которой выбивались густые волосы. Мужчина был кудряв, смугл и черноволос, его лицо излучало искреннюю радость.

Он был важной птицей, этот новый Маттео. Руководил каким-то крупным отделом в издательском бизнесе, вернее, в тех органах, которые этот издательский бизнес проверяют, поэтому его появление на книжной ярмарке не было вызвано праздным интересом. Книги Эринии хвалил, даже слишком захваливал, так что она часто отбивалась и начинала себя критиковать, иногда проскакивало и такое, мол, нам, иммигрантам, нужно работать втрое больше, чтобы достичь того же, что коренным жителям. Маттео сгребал её в охапку и целовал, успокаивая: всем бы быть такими преданными итальянцами, как ты. Народ не ценит того, что имеет, на выборы даже не ходит...

Они повстречались полмесяца, после чего было преподнесено, стоя на одном колене, обручальное кольцо. С бриллиантами. Первый брак — от Бога, ну, а второй пусть уж будет от себя. Хотя бы для разнообразия в жизни. Эриния вспомнила эзотерическую технику, выученную в 90-е, и спросила разрешения у второго Маттео. Разрешил. Почему-то подумала: может быть, стоит и у Сальваторе спросить?..

О магия любви! Под её воздействием Эриния писала раза в два быстрее. Муж хвалил, но сдержаннее, чем раньше. Вышли две книги сверх запланированного, и тут писательский успех отвернулся от Эринии.

Перестали издаваться книги. Она ходила и выясняла, ей говорили что-то невнятное. Она делилась бедой с мужем, тот утешал, но говорил, что, может быть, так даже лучше — больше времени сможешь уделять дому... Осознание того, что писательство — это её жизнь, куда-то выветрилось.

Постепенно Маттео стал всё больше нагружать Эринию. В её обязанности входило не только встать на час раньше и приготовить полноценный завтрак, но и такой же полноценный обед отнести ему на работу, при этом самое серьёзное внимание уделялось температуре блюд — не дай Бог, немного теплее или холоднее, чем нужно! Заботы по их немаленькому дому, ужин — само собой. А после ужина начиналась экзекуция. Синяков на теле всё прибавлялось, но кого интересует бледная стёртая домохозяйка, с которой ни в пир, ни в мир? Дорогу же к себе на работу с обедом чиновник придумал такую, что чаще всего — ни души по пути...

Наверное, где-то есть организации, которые занимаются защитой и помощью женщинам? Но не в южной Италии, в сельском патриархальном краю виноградарей. По крайней мере, на глаза поблизости не попадались. А там, где они на каждом углу, они как-то были не нужны...

— Зачем тебе мои обеды? — спросила она однажды в начале супружества. — Там же кафе, рестораны, все там обедают... — Он посмотрел на неё, как на злейшего врага, всё это время прикидывавшегося другом. Когда гнев более-менее поутих, спросил:

— Ты там была? Цены знаешь? — Конечно, Эриния не была. Денег, выдаваемых щедрой рукой мужа, хватало только на продукты, причём со строгим отчётом. На самую дешёвую косметику приходилось выпрашивать. — И потом, — продолжал благоверный, подняв вверх указательный палец, — я одно время Веды изучал. В Индии! — сказал он тоном, по которому можно было заключить, что Индия и Италия — это небо и земля, соответственно. — Там всё правильно написано о семейной жизни. Жена должна готовить мужу и кормить его, тогда энергия любви течёт от женщины к мужчине, и всё в семье становится так, как нужно. Мудрые были древние! Тебе бы тоже не помешало почитать...

С ведической мудростью Эриния познакомилась давным-давно. Не прониклась.

Как-то раз, отнеся мужу обед, она заглянула в издательство. Надежд уже почти никаких, только у Эринии, кроме дара Давать Имена, был ещё один. Надеяться без надежды. И что-то делать без надежды, тем самым генерируя её в процессе. И ей повезло. Женщина, отвечавшая на её запрос, была не лишена человеческого участия. Попросив не выдавать её, сказала, что книги Эринии не издаются по распоряжению одного крупного чиновника. На естественный вопрос был дан ответ: её муж.

Она пришла домой без боязни. Писательство дороже.

— Я такого знаешь, сколько насмотрелся, в Риме, в Европах разных! Когда жена работает вне дома — добра не жди! Я решил: в моём доме мужчина будет мужчиной! — И стукнул кулаком по стене.

— Вот, посмотри, чего я добился! — жестом экскурсовода он обвёл знакомые Эринии комнаты. — Думаешь, я сам бы это смог? Мне бывшая жена помогала. Дело женщины — заниматься домом, мужчины — работать, тогда семья — единая команда. Она у меня в золоте купалась! А то, что не ценила, ушла, так сама ещё пожалеет! Надеюсь, ты умнее будешь. Помнишь, кстати, из какой дыры я тебя вытащил?

— Ты?.. — воскликнула женщина.

— Ага, значит, понимаешь, в какой дыре жила и как должна благодарить того, кто дал это счастье — жить здесь, да ещё с полноценным мужчиной. Человек должен быть благодарным за добро, так в Библии написано!

— Я хочу развода, — сказала женщина.

— Нет, — Маттео заговорил мягче. Хотел обнять, но Эриния отстранилась. — Я люблю тебя, Эриния, я долго искал свой идеал и наконец нашёл. И я никому тебя не отдам. И книжонкам твоим, — голос стал гневным и гнев нарастал. — Видел я, как на тебя мужчины пялились! Наверное, у вас это называется «читатели»?

— Вообще-то я могу дома писать... — тихо сказала Эриния.

— Вот и пиши в интернете, сколько хочешь. А добытчиком в семье должен быть мужчина! — Маттео вышел из комнаты, давая понять, что разговор окончен.

У Эринии раньше было много друзей и знакомых. Итальянцев — переехав сюда, она сразу же взяла курс на полную ассимиляцию. Теперь же их всех днём с огнём не сыскать, — ну и ладно, больше времени на то, чтобы писать в интернете, в промежутках между делами по дому. Только одна дорогая подруга осталась. Аделина. Однажды она осчастливила Эринию своим визитом, которые также становились всё реже и реже.

— Ты сейчас нигде не работаешь? — спросила она за чашкой кофе.

— Нет, меня муж хорошо обеспечивает, — попытка изобразить благополучие была обречена на провал, каковой и произошёл.

— Не разрешает? — участливо спросила Аделина.

— Он не хочет, чтобы я писала. Боится, что буду успешнее его. А я была успешной...

— А другую работу? Хотя бы на неполный день?

— Да, он разрешает какую-нибудь простую работу, чтобы не мешала домашним делам, а это всего несколько часов в день. Но я хочу писать.

— Но финансовая независимость... Это же сейчас самое главное. Подумай: у тебя будут свои собственные деньги, и он не будет уже так свои условия диктовать.

— И где такая работа есть?

— Искать надо... А вообще, я хочу тебе сказать: у нас на работе как раз такое место освободилось. Даже язык знать не надо.

— Я знаю язык...

— Так давай приходи, и не думай долго. Знаешь, как сейчас сложно с работой?

На минуту черты Эринии приняли сходство с ликом Девы Марии, только постаревшей. По крайней мере, так показалось Аделине.

— Аделина, дорогая, спасибо тебе за заботу. Но я не приду. Извини. Я хочу писать. Пусть бесплатно в интернете, но писать.

— Вот глупая...

Больше Аделина не приходила.

Эринию держали в этой жизни память о том, любящем Маттео и возможность публиковаться в интернете. Писала она по-русски. Итальянский язык стала забывать, хотя владела им в совершенстве лет с 35. К зеркалу старалась не подходить. Боялась.

Смирить гордыню и пойти в диаспору? А вдруг там отыщутся новые друзья, из соотечественников? А может, даже единомышленники, для которых любимое дело важнее денег, и вообще, последние не являются фундаментальнейшей ценностью в жизни?.. Да ну его. Только время тратить. Лучше попишу. И муж неизвестно как отнесётся, вернее, известно...

Однажды она шла по своему ежедневному маршруту, неся контейнеры с едой, поддерживающие нужную температуру. Совсем близко — красивая красная машина...

«Нет!» — Контейнеры с правильной температурой полетели в лобовое стекло, мужнин обед залепил его, закрыв водителю всю видимость (а ей — видимость его глаз). Женщина сделала какой-то невероятный кульбит (однажды, пританцовывая, она шла по лестнице и сделала некий пируэт, просто от хорошего настроения. Идущей навстречу соседке пируэт не понравился, и они больше не разговаривали. Оскорбила движением!) Итак, вывернувшись изящно из-под автомобильных колёс, Эриния... ощутила себя в объятиях Сальваторе.

* * * *

Тот крепко держал женщину. Они сошли с проезжей части, и он посмотрел ей прямо в глаза. Взгляд был грустный.

— Что же ты так... неосторожно?..

— Он из-за поворота вылетел! Я шла, как обычно, а он!.. Не смотрят, куда едут! Небось, права покупают, как у нас! В полицию бы... эх, номер не записала...

— Я не о том... Что же ты, Эриния, так скоропалительно замуж вышла?..

— Любовь, Сальваторе, любовь!

— Эх, люди, люди... — размышляя, больше в пространство. — Принимают за любовь всё, что попало, а потом страдают. А настоящая любовь, реальная, — вот она, тут, только разгляди... И бери горстями...

— Но сначала всё было хорошо, и я думала...

— Люди, люди... — продолжал Сальваторе. — Не успеют узнать ни взглядов, ни ценностей друг друга, вообще друг друга как следует не знают, — а уже бегут в загс, как будто их кто в шею гонит. Ладно, молодые девчонки, одна мысль: хочу замуж. Но ты! Писательница! Опыт, жизненный багаж, ум, в конце концов!

Эриния отвыкла от таких речей и не знала, что сказать.

— Эриния, я здесь, чтобы быть с тобой, — произнёс Сальваторе.

Она отложила осмысление этой фразы на потом. Вообще-то, услышать такое, что бы под этим ни подразумевалось, иногда стоит целой жизни.

— Здесь? В смысле, ты снова в Италии?

— Да, я в Сицилии, здесь недалеко, — улыбнулся он.

Тут Эриния вспомнила перевод имени Сальваторе на русский, да и весь разговор был туда же, так что она слегка оторопела.

— Сальваторе... ты... человек?

— Человек! — улыбнулся Сальваторе широкой, открытой улыбкой. — Только немного не такой, как другие. — На минуту замолчал, а потом заговорил быстрее: — А кто такой, как все? Вот ты, Эриния, знаешь ещё кого-нибудь, кто Умеет Давать Имена?

«Толку с этих Имён, — привычно подумала она. — Хоть бы кусочек женского счастья».

— Кусочек был, — серьёзно сказал Сальваторе. — Только ты достойна не кусочка. Ты достойна... самого большего...

Она уже ничему не удивлялась.

— Как же ты настрадалась, Эриния...

— Сальваторе... — Женщина, повинуясь внезапному порыву, обняла мужчину за плечи, стала гладить его прямые волосы, целовать нежно... Но у Сальваторе, видимо, были на неё другие планы. Одной рукой он обхватил её за талию, и на свою талию положил её руку. И они стали смотреть в одном направлении.

— Я присмотрел нам домик, — сказал мужчина. — С венецианским окном. Там садик есть, виноградник. Он небольшой, но думаю, тебе понравится. Насколько я тебя знаю... То есть, я думаю, что знаю, но наверняка не полностью, так что ты мне всё говори, ладно?.. Ты там все свои книги напишешь. Я знаю, у тебя в голове их много сочинилось, пока ты жила с этим орангутангом... А я буду с садиком возиться. Тебя подлечу, если вдруг что...

Они замолчали. Перед ними простиралась дорога, светлая, ровная, хорошая, и уходила она далеко-далеко.