Предыдущая часть интервью:
Об ответственности за свои мысли и чувства

— Ирина Борисовна, я много лет часто называю «Поле надежды» женским изданием, и поэтому просто не могу не задать вопрос на «женскую» тему... Как вы думаете, что нас ждёт: возрождение матриархата или возврат к патриархату?

— Ни то и ни другое. Я думаю, что это как если бы вы спросили, что нас ждёт: золотой век, серебряный или бронзовый? В эпоху полиметаллов и сверхпроводников не будет ни того и ни другого.

Я думаю, что сейчас происходит мучительная перестройка, связанная с тем, что биологические каноны уже не срабатывают, тем не менее, большинству людей хочется традиционных форм отношений, потому что многие из них прописаны биологически по умолчанию. Они прописаны и в нашей классической литературе. А вместо этого будет поиск партнёрства, в зависимости уже от личных данных людей — кто что может на себя взять и тащить. И вообще, будет пересмотр того, чего от кого можно ожидать и каким образом.

— Вы имеете в виду — что можно ожидать от мужчин и от женщин?

— От данного конкретного мужчины или от данной конкретной женщины. Не вообще.

— То есть, не будет власти мужчин или женщин?

— Ни в коем случае. Да и не нужно это — у каждого своя сфера власти.

— Всё будет решаться индивидуально?

— Я думаю, что чем дальше, тем это будет решаться индивидуальнее для пары, где оба — человеки. При этом, я надеюсь, что суть мужская будет сохраняться и развиваться, и суть женская тоже.

Мне в книге «От мальчика к мудрецу» Павла Зыгмантовича и Владимира Шишкина очень понравилась идея раздельного воспитания полов. Потому что развиваются они с разной скоростью, и там ещё много было сказано о том, что настоящего мужчину должны воспитывать мужчины. Я читала эту книжку, и вдруг в какой-то момент удивилась: «Как! Я таких крутых мужчин воспитала, сама!» Следующей моей мыслью было: «Врёшь, Ирка! Твои младшие дети, сыновья, учились в школе с раздельным обучением». Благо они учились в еврейской религиозной школе, мальчики и девочки там были отдельно. И тут я подумала: а ведь дети сами захотели пройти такое обучение, и вот оказывается, что им повезло. Я думаю, что воспитывать надо по-разному, и очень по-разному, а вот решения должны приниматься не так, как заведено, а так, как людям придётся по душе и впору.

— Вы говорите о принятии решений в семье?

— Тут ещё хорошо бы, чтобы до семьи дошло... Я говорю про мальчика с девочкой, про молодую пару, которой ещё до того, как она станет семьёй, надо решить некоторые вещи. Потому что это сплошная трагедия — ко мне обращаются молодые женщины, очаровательные и умные, с мелкими детьми. Выходя замуж независимыми и прожив некоторое время до детей мирно, после рождения ребёнка в декретном отпуске они становятся зависимыми от мужа, и им это совершенно не нравится. При этом, как современные женщины, они понимают, что с ребёнком надо побыть подольше, нет у них этой советской истовости, да и с декретным отпуском сейчас полегче. Я обнаружила, что сейчас большинству женщин совсем не нравится быть зависимыми. И иногда кажется, что лучше бы нравилось...

— Почему лучше?

— Потому что биологически всё-таки правильнее, чтобы, пока дети маленькие, женщина занималась ими и отношениями с мужчиной. Отношения терпят изрядный стресс от появления ребёнка и с каждым новым ребёнком. Было бы естественнее, если бы она занималась тем, чтобы развивать отношения с ребёнком и сохранять отношения с мужем, чтобы она имела возможность не думать о том, как сэкономить памперс, что она будет кушать, на что она себе купит нормальную косметику, которой привыкла пользоваться раньше. Что сможет иногда приглашать няню отпустить её с мужем в кино или потанцевать или со старшим в дельфинарий. По опыту бедности, который у меня был, когда я рожала третьего ребёнка, — тогда была готова, что буду несколько лет жить в бедности, ну так получилось, — могу сказать, что понижение уровня жизни — штука мучительная для душевного здоровья. А дефензивный человек ещё и склонен обвинять себя в этом больше, чем другого: вот, я не справляюсь на эти деньги, не справляюсь с тем, не справляюсь с этим. Это не добавляет счастья ни его семье, ни его ребёнку, ни ему самому. Это отнимает силы.

— Что ждёт сильных женщин, тех, которым не подходит традиционная семейно-патриархальная модель?

— А что это вообще такое — «сильная женщина»?

— Это женщина, которая, как вы говорите, не хочет быть зависимой.

— И слабая может не хотеть быть зависимой. А сильная может хотеть быть зависимой. Я вот очень люблю, когда меня содержат...

— Скажем так, женщина сильного характера, темперамента.

— А что такое сильный характер? Сильный темперамент — это я понимаю, это Павлов описал: холерики и сангвиники — примерно половина народа. Точнее, описал это ещё Гиппократ. То есть, про сильный тип нервной системы — это в доступной мне психологической парадигме. Так вот, далеко не все люди сильного типа нервной системы имеют сильный характер. И наоборот, далеко не все люди слабого типа нервной системы имеют слабый характер. Поэтому, что такое слабая и сильная? Сильная — это которая может нести 20 кг, против той, которая может нести 10 кг? Или которая коня на скаку остановит?

— Может быть, сильные женщины — это те, которые хотят быть независимыми, которые не укладываются в традиционные общественные роли?

— Слабые тоже часто не укладываются. Они ещё меньше укладываются, они часто становятся нытиками и типа жертвами, а следовательно — манипуляторами, и таким образом управляют «сильными»...

Видимо, мне на самом деле не нравятся эти определения — «сильная» и «слабая» женщина. Я не знаю, что это такое, я понимаю только про динамометр или вес. В этом смысле, у меня слабые ручонки, и я не знаю, сильная я или слабая. В чём-то сильная — тащу на себе семью и могу держать аудиторию во время работы, в чём-то слабая, потому что рядом вещей я вообще не занимаюсь, и предпочитаю, чтобы этим занимались за меня, да ещё и культивирую это дело...

— Хорошо, не сильная женщина, а такая, которая хочет быть самостоятельной творческой единицей. Сейчас много говорится и пишется такого, что создаётся впечатление, что нас хотят вернуть к домострою или навязать восточные идеалы. Так, на одном тренинге ведущий говорил: настоящая женщина, приходя домой, оставляет свою личность на вешалке в прихожей... И часто в печати можно встретить утверждение, что женщина должна быть «пищей», «питательной средой» для мужчины, чтобы он мог развивать свои таланты...

— Вот интересно, что он имел в виду под «личностью» — вообще-то личность — это прекрасно всюду, когда она развита и гармонична, детей мы воспитываем личным примером — то есть этой самой личностью.

Ирина Морозовская. Фото Николая Неврева

Если женщина изобильна, то она может позволить себе всё, что угодно, прежде всего быть «пищей» для мужчины и для детей. Вообще-то для детей это непременно, вначале буквально — грудью, потом едой и собой, собой... Тут срабатывает как раз тот принцип, что отдаваемое восполняется с лихвой. Да и от понимания, что такое быть пищей, многое зависит. Одно дело, когда ощущаешь, что из тебя кровь пьют и ей кормятся, другое — когда сама готовишь и накрываешь на стол, и тут такая радость смотреть, как это всё исчезает под довольное урчание, а ведь в готовку мы и часть себя вкладываем. Тут вопрос выбора и добровольности важен. Мне кажется — сила и слабость — это либо условные обозначения для каких-то стереотипов поведения, либо как-то странно истолкованные проявления характера и здоровья.

А у меня любимая ипостась, в которой я регулярно бываю, — это муза, чистопородная. Когда я работаю музой, я питаю этим тех, кто сейчас под моей юрисдикцией. Сильная я или слабая, в это время никакого значения не имеет. Это какая-то химия, или, скорее, какая-то радиация, как маленький кусочек радия способен излучать. И потом, я не хочу быть независимой, и я не хочу быть зависимой. Я хочу жить так, как мне правильно, делать что мне интересно, и не заморачиваться вообще этими категориями. Мне очень, очень, очень хотелось сидеть дома с детьми, пока дети были небольшие. Но я не могла себе этого позволить и работала. Это несёт тяжёлые и не очень приятные воспоминания, на это ушли годы моей жизни, хотя все дети выросли хорошими. Мне кажется, что это было неправильно и для меня тяжело. А когда дети выросли, мне естественным образом захотелось делать то, что я умею делать хорошо.

Насчёт творческой единицы: кому Бог дал быть творческой единицей — хорошо, чтобы она ею была. Кому не дал, пусть будет тем, кем может. Я вообще не считаю, что женщины кому-то что-то должны в этом смысле. Пусть будут, кем хочется. И я думаю, что периоды в жизни могут сменяться один другим. И не вполне понимаю, что значит «быть творческой единицей» или не быть, как будто это наш собственный выбор.

Очень хорошо иметь поддержку, опору, защищённость. Но это счастье. Если повезло и это есть, надо это счастье ценить. Даже если у него ворчливый характер или что-то ещё. Брак мой распался, когда я перестала ощущать себя защищённой со спины и вообще защищённой. Прошли годы, и я сделалась защищённее, но не за счёт самостоятельности, а потому, что дети выросли.

Перед этим было несколько лет, когда супруг предложил развод, и я сказала себе, что я лучше честно буду незащищённой и сама решать все свои вопросы, чем в этой иллюзорной брачной защищённости. Брачное состояние — это тоже штука неоднозначная, требующая большого труда...

Собственно, почти все стоящее требует труда, кроме того, что приходит, как дары. Но теперь я уверена, что счастье — это когда тебя защищают, то есть не с оружием, но готовы придти на защиту в момент, когда это понадобится. И подставить плечо, и протянуть руку. Когда есть в жизни такие люди — я не только личную и семейную жизнь имею в виду, вся жизнь — она всегда больше оказывается. Жизнь — это всё, что у нас есть, по большому счёту.

Да, брачное состояние, и вообще всё стоящее, действительно требует труда недюжинного... На этом мы заканчиваем серию интервью с медицинским психологом и просто интересной личностью Ириной Морозовской. Возможно, некоторые мысли вам покажутся спорными, но мне, как автору этого сайта, хотелось бы надеяться, что слабые женщины будут меньше испытывать комплекс неполноценности оттого, что они слабые, а сильные — оттого, что они сильные (а проблема сильных женщин существует, судя по возрастающему вниманию к ней со стороны масс-медиа).

И что «сильные» и «слабые» (дефензивные) личности, независимо от пола, что-нибудь поймут о том, что не так всё однозначно...