Мы учились с ним в одной школе и встречались почти каждое утро. В нашей маленькой школьной раздевалке он всегда вешал свою одежду на соседний крючок. Пожалуй, только это нас и объединяло. Наше общее суматошное раздевалочное утро, наполненное смехом и гомоном оживлённых, вечно спешащих, только что проснувшихся школьников. Я часто тайком наблюдала за ним. Как неторопливо он снимает куртку, аккуратно зашнуровывает сменные ботинки, вешает на крючок длинный вязаный шарф с кисточками. А ещё иногда он со мной здоровался. Нет, это были не привычные «Привет», «ЗдорОво!», «Эй!» и «Эге-гей!», кивки, хлопки по плечу и толчки в спину. Это было нормальное, полновесное, спокойное, человеческое «Здравствуй!». А может даже «Здравствуйте!», но в это было бы уж слишком сложно поверить посреди всей этой суеты, болтовни, криков и смешков.

На последнем звонке я вдруг проявила неслыханную и неожиданную для меня самой смелость и подошла к нему. Помнится, мы подписывали друг другу открытки на память, и я сунула ему свою. Он удивлённо взглянул на меня, смущенно пожал плечами и написал нечто столь вежливое и нейтральное, что храбрость моя испарилась также быстро, как и возникла.

А потом были долгие шесть лет, с институтом, друзьями, поездками, удавшейся и неудавшейся личной жизнью, голубым небом, шоколадками и ромашками в вазе. И вдруг он появился. Совсем ниоткуда. Высокий и худой, с такой же сдержанной улыбкой и внимательным, немного смущённым взглядом. Сначала мы даже не здоровались. Напряжённо смотря на носки ботинок и проходили мимо. Потом, сжав волю в кулак и испуганно глядя в глаза всем своим страхам и комплексам, я с трудом выдавила из себя «привет» и изобразила слабую улыбку. Он тоже сказал: «Привет». И тоже почему-то испуганно. Между тем, мы встречались всё чаще. И однажды наконец-то заговорили. Точнее, опять я. Как будто бы мы старинные приятели, и вот тут, ненароком, встретились. «Ну, что? Как дела? Как жизнь?» и т. д. Говорить с ним было приятно и весело. Случайные беседы наши были полны робких полунамёков — полувопросов и осторожных попыток выяснить дальнейшую перспективу. Случайность была приятна и неожиданна, но желания перевести её в закономерность было всё больше и больше.

И вдруг он пропал. Так же внезапно, как и появился. Сначала я ждала. Потом стала его искать. А потом, отчаявшись, перестала. Просто оборачивалась вслед каждому худому и высокому юноше, и, с замиранием сердца, ловила на себе каждый внимательный взгляд тёмных глаз. А потом и это ушло. Осталась только крохотная тлеющая искорка надежды. Ну, да Бог с ней, с искоркой...

А сегодня был дождь. И какой дождь! Деревья гнулись до земли, теряя листья и ветки. Куски крыш, мусор, щепки летели и кружились в ураганном, водно-ветряном водовороте. А потом появилось солнце, и я пошла гулять. Я шла по набережной и ловила ртом капельки дождя, тёплые и, почему-то, немного сладкие. И через каждую дождинку светило солнце, украшая всё вокруг бриллиантовыми россыпями и раскрашивая радугами небо. Вокруг было пусто и тепло. И вся Земля была такая мирная, мокрая, тихая и блаженная, что я подумала, что Господь создал этот мир просто для радости.

Он шел ко мне навстречу. Мне не надо было ждать, искать и оборачиваться. Он просто шёл ко мне. Ещё более худой и высокий. С тяжёлой сумкой в руке.

Он не заметил меня, а я не подошла к нему. Я просто стояла, смотрела и улыбалась. Не хотелось разрушать тишину и очарование этого мига, когда все желания просто и сразу сбываются, а каждая капелька дождя наполнена сладкой и лёгкой радостью бытия.

ДРУГИЕ РАССКАЗЫ, СТИХИ И СКАЗКИ КАТИ КАРПОВОЙ