...Конфликт в коллективе – явление малоприятное. Нервы, слезы, а как следствие – падение производительности труда и удовлетворенности им, долгое эхо обид. Да, каждый хотел бы получать от общения с коллегами только радость...

Книга написана по следам социально-психологического тренинга, проведенного в реальном коллективе по инициативе и силами самого коллектива. Издана она в 1989 году латвийским «институтом повышения квалификации руководящих работников», под названием «Социально-психологическая компетентность руководителя». Однако адресована она – городу и миру. В этом нет противоречия – как отмечает автор, руководителем является каждый из нас, исполняя у себя дома определенные управленческие функции. Конечно, в книге, написанной в начале перестройки, отображены реалии того времени. Но наряду с ними – и множество ситуаций, одновременно забавных и реалистичных, с которыми мне хотелось бы вас познакомить. Сами ситуации – в следующем номере, а сейчас – некоторые размышления и замечания перед началом тренинга.

В общении очень важно почувствовать и правильно оценить то, что другой хочет нам сообщить. Мы же часто не выделяем главное в сообщении, не чувствуем ту действительную окраску, которую он придает своим словам и действиям. Вместо этого фиксируем в них то, что укладывается в удобную для «эффектного» ответа схему. Пропускаем мимо ушей то, что не хотелось бы слышать или неинтересно, хотя для говорящего это, может быть, является очень важным. Мы часто не замечаем другого, как самостоятельного человека, пока он не начинает нам противоречить...

Возможны ли вообще благополучные контакты с людьми? Конечно, да, но скорее не потому, что мы владеем искусством общения, а потому, что и прочие люди решают свои проблемы «в другом человеке», не интересуясь его состоянием. Очевидно, что при таком взаимодействии люди ограничиваются обменом уже имеющейся у них безличной, а значит, безадресной информацией. Главный ущерб подобных отношений – в том, что игнорируются возможности совместных действий по нахождению новой информации из имеющейся. При таких условиях «цепная реакция» идей невозможна.

Не случайно поэтому искусство общения приобретается очень медленно – от случая к случаю, во встречах с людьми, которые выскажут о нас все, что думают, не боясь последствий и не считаясь с нашим о них мнением. Этот опыт обычно приобретаем вслед за осознанием своего реального положения после конфликтов.

В тренинге человек очень часто бывает похож на кошку, к хвосту которой обстоятельства ее жизни прицепили гремящую консервную банку. Никто здесь не получает возможности не только порицать другого, но и награждать своей похвалой, никто не вправе присуждать титулы «глупого» или «умного», «бесчестного» или «искреннего». Каждый делает то, на что он способен в тех условиях, которые ему создали.

Человеку становится ясно, что он не имеет никаких привилегий на то, что кто-то должен его понимать, если он сам видимыми для другого действиями не создал для этого соответствующих условий. Если же другой, несмотря на мое неумение выражать себя вовне, все-таки меня понял, то в общем-то он сделал мне одолжение, которого мог вовсе и не делать.

Если раньше человеку казалось, что он производит на других хорошее впечатление как целостная личность, то вдруг оказывается, что такое впечатление могло сложиться благодаря заученным манерам, эрудиции, чувству юмора, связям. Во время тренинга человек начинает видеть цену своей привлекательности, видят ее и другие. Человек не может просто отмахнуться, спрятаться за отговорки и шутки. То, с помощью чего он увиливает от ответа, – тоже проявление его личности, и наглядное. Почему человек посчитал возможным таким образом шутить с нами? Ему, в частности, дают понять, что чувство юмора – это не какое-то безусловное достоинство, к которому он, как к палочке-выручалочке, всегда может прибегнуть, когда ничего другого в себе найти не может; чувство юмора – не обязательно признак остроумия, а порой признак слабости ума, потому что часто создает иллюзию понимания там, где его нет и в помине.

Не каждый в состоянии выдержать реальность собственного Я. Когда человек видит, как один за другим разбиваются вдребезги все «горшки», которые он так заботливо выставлял напоказ расписным боком, когда принимаются крушить то, что он «натащил» в себя» и тщательно расставил в ожидании восторгающихся гостей, он начинает бояться, а заинтересуется ли кто-нибудь, если все это погибнет. Нужен ли я кому-нибудь без блестящих регалий – вот пугающий лейтмотив чувств, которые некоторые начинают испытывать в тренинге. Оказавшись «обнаженным», он понимает, что должен найти в себе силы не хвататься за первую попавшуюся соломинку, а действовать с достоинством.

Результатом тренинга может стать быстрое сплочение людей, хотя достигается это чаще всего не сразу и косвенным путем. Непосредственной же задачей может оказаться не объединение участников, а наоборот – разъединение.

Можно выделить два основных типа общения: ролевое (формальное) и личностное. Ролевое общение начинается там, где мы действуем «как по писанному», по инструкциям и правилам. Личностое (неформальное) общение отличается от ролевого как поэзия от прозы. Здесь мы движемся вне писанных правил, помимо них и поверх них. Видим в друге не делового человека, а существо, без которого жизнь утрачивает вкус и смысл. Сами решаем, чему и когда быть. Тут можно ощутить себя автором и творцом наиболее желаемых взаимоотношений, наиболее важных и значительных своих психологических состояний.

Оптимальные отношения в любом коллективе – «золотая середина» между двумя полюсами. И, пожалуй, это не математическое «тебе половина и мне другая», а «золотая пропорция», «золотое сечение». Коллективу с резким креном в личностный тип отношений грозит развал. Как только симпатии и антипатии перевешивают интересы дела, требовательность воспринимается как обида, приказ – как оскорбление. Начинается разброд, бесконечное выяснение отношений.

Но плоха и другая крайность. Сухие, сугубо деловые отношения грозят убить творчество. Даже на производстве, где вроде бы любое действие предусмотрено инструкциями, отказ от личностных форм общения вызвал бы хаос. Потому что все жизненные ситуации предусмотреть в инструкциях невозможно. Итальянские рабочие не случайно проводят забастовки по принципу «доведение до абсурда» – действуют, ни на шаг не отступая от инструкции. И производство останавливается. Подобное состояние описал австрийский логик и лингвист Л. Витгенштейн: «Мы оказываемся на скользкой поверхности льда, где нет никакого трения и условия в известной степени идеальны, но именно поэтому мы не можем двигаться. Мы хотим ходить, тогда нам необходимо трение». В нашем случае трение – это осмысленность поведения в противовес заученному автоматизму действий.

Стремление к самостоятельному действию, без внутренней опоры на что-либо известное, без объяснения всего готовенькими ярлыками мы называем творческим стремлением человека. Это испытание себя реальностью ведет к подлинной взрослости.

Склонность к уходу от проблемности – это уклонение от активного участия в жизни. Тогда человек в ней и не в ней – если он замуровывает себя от реальности скорлупой готовых действий.

Таким образом, «творческость» есть безбоязненное стремление к испытанию себя реальностью. Творческий человек – это смелый человек, считающийся не только с внешними условиями и обстоятельствами, но и с собой. И он же очень внимательный к реальности человек, потому что ищет условия, достойные и равные своим возможностям.

Оптимальный вариант – чтобы навыками, обретаемыми человеком в тренинге, овладел каждый. Но для этого необходима целая армия психологов-практиков, что нереально. Во многом же может помочь даже частичное представление о занятиях в «школах общения». Об этом и пойдет речь в нашем цикле документальных психологических репортажей...