Когда речь идет о больших французских домах моделей, мы вспоминаем известные имена... Но немногие знают, что всё – стиль, реноме, шик, сказочные прибыли, которыми располагают и на которые рассчитывают парижские модельеры, – зародилось как индустрия ещё 120 лет назад благодаря агличанину Чарлзу Уорту.

Когда Чарлз прибыл в Париж, ему было 20 лет.

В Лондоне властвовал пуританский дух королевы Виктории. В скудно обставленных будуарах пахло раскаявшимися грешницами. Тем временем Париж несся в вихре танца и жил настоящим. После битвы при Ватерлоо дамы затянулись в корсеты – будто облачились в броню печали по погибшей Франции, за что духовенство одаривало их благосклонностью. Но теперь, в правление Луи Филиппа, они опомнились и затянули шнурки этих самых корсетов так, что в театре или на приеме чья-то взволнованная грудь так и переливалась в отблесках люстр...

Чарлз работал за несколько франков в известном доме мод «Мезон Гаглен», по воскресеньям посещал музеи и выставки, жил под впечатлением увиденных картин и уделял большое внимание цветовым сочетаниям. Он пришел к выводу: английская система кройки – непревзойденная, но ей не хватает французского шика. Чарлз не замедлил поделиться своими мыслями с мсье Гагленом. Кринолины – пережиток прошлого, не разумнее ли при раскрое следовать естественным направлениям нитей в ткани? Кроме того, лучше, когда ткань следует изгибам тела и не препятствует движению.

Мсье Гаглен дал Чарлзу свободу действий, и тот разошелся, превращая платье в произведение искусства. Вскоре дамам уже полагалось носить платье не «как у императрицы», а «как у Уорта». В истории «от кутюр» среди одежды «а-ля Уорт» сохранилось вечернее тюлевое платье: из белого тюля (материя, введенная Уортом), пронизанное серебряными нитками, с воткнутыми в него зелеными веточками и розовыми цветочками, стянутое в талии широким сатиновым поясом. Для изготовления такого платья требовалось 100 метров материи, для более простых моделей – 30 метров... Уорт достиг цели – он ликвидировал кринолины, хотя поклонницей этого традиционного вида одежды была сама императрица Евгения, жена наполеона III.

Именно в царственной одежде отчетливо проявлялась связь между диктатом моды и экономическими интересами. Для Евгении Уорт разработал платье, о котором «Парижская жизнь» писала: «Платье королевской красоты, одновременно серьезное и легкое, величественное и скромное: юбка из фиолетовой тафты, со складками, соединенными фиолетово-белыми воланами». Мода на тафту, изобретенная Уортом для императрицы, неожиданно стала спасительницей лионской шелковой индустрии – тафта начинает пользоваться спросом и производиться в массовых масштабах. Уорт использует для своих моделей только лионские ткани – это дало новый толчок в производстве подзабытого лионского шелка.

«Дом моделей Уорта» на улице Мира в Париже уже владеет роскошными салонами. В мастерских, не отрывая глаз, трудятся по 15 часов в день 1200 швей...

После смерти гениального Уорта «Мезон Уорт» переходит во владение его сыновей Гастона и Жана. В 1901 году у них начинает работать 21-летний Поль Пуаре. Дитя торговца тканями, мальчишка не любил детские игры, а бегал на ближайший базарчик за цветами. Особенно очаровывали его розы, незабудки, белые лилии, синий ирис, красные маки, тюльпаны, туберозы. «Я жил цветами, чувствовал цветы, видел их во сне...»

В иезуитском училище классическая простота и легкость греческого одеяния пленила его так, что дамы на улицах, даже самые элегантные, вызывали лишь смех. Завершив обучение у иезуитов, Поль, вопреки воле отца, разгуливает по улице Мира, глазеет на модные витрины Уорта и другого короля моды – Жака Дусе, созерцает наряды на манекенах. Дома их рисует. Посещает музеи и выставки, перерисовывает одежду, увиденную на картинах, преобразуя ее в классический стиль.

В 1896 году отец Пуаре посылает эскизы сына самому Дусе. И происходит чудо – диктатор утонченной и изящной моды так называемой «Бель эпок», Дусе назначает Поля своим помощником.

В салонах для примерки висят картины Вато, Фрегонара, пейзажи Гуарди. Мебель сработана искусными мастерами XVIII века. Шеф платит Полю 500 франков в месяц, чтобы тот проектировал сценическое платье для актрисы Режан – второй драматической звезды Франции после Сары Бернар. Модели Поля приходят на смену чрезмерной обнаженности женского тела, они утончают фигуру, удлиняют ее, позволяют ткани скользить по естественным изгибам живота и бедер. Теперь актриса Режан демонстрирует на сцене не только блистательную игру, но и моду Поля Пуаре, отныне получившую название «нью лук» – новая внешность.

В 1903 году Поль открывает «Дом Пуаре». Он готов возглавить моду ХХ века. До него Уорт ликвидировал кринолины – теперь Поль ликвидировал корсеты. Легкий пояс вокруг бедер, свободный бюстгальтер телесного цвета, юбка, которая распахивается и дает возможность увидеть ногу, маленький бюст в стиле «а ля Ботильи»...

«Женское движение борется за свободу, а я даю женщинам свободу движения». До сих пор платье следовало очертаниям корсета – Поль ввел «древнегреческие опорные точки», т.е. плечи. От них вплоть до щиколоток одежда легко ниспадает, слегка намекая на изгибы тела, светотень играет при каждом движении. Никакие вычурные детали не должны мешать простоте! Разрешается лишь пуговица, шаль или пояс ниже талии.

Пуаре ненавидит черные чулки, и потому вводит чулки телесного цвета.

Актриса Режан покупает у него платье из шевиота цвета морской синевы, отделанное красным. Цвет морской синевы с красным становится криком моды – об этом позаботились газеты, которые обделили вниманием идеи Режан о равенстве женщин, но зато обстоятельно описывали, во что она была одета.

Пуаре царствует. Он жонглирует цветами: оранжевыый, красный, светло-синий, лимонно-желтый, использует все их нюансы...

А время безумно рвалось вперед. Бразилец Сантос-Дюмон облетел Эйфелеву башню на собственном самолете мощностью в 12 л/с. Метро заменило конку. На французских предприятиях бастовали 300 тысяч человек. Заработал первый крематорий, изобретенный фирмой «Сименс» (Берлин). Французские железные дороги удлинились уже до 50000 км. Нищие гнили в подвалах. Французские власти содержали в тюрьме 483414 «заблудших женщин». Статистика сообщала: 171235 человек находились в больницах; 9670 – будучи в преклонном возрасте, болели дома; 40000 детей находились в приютах; 54012 считались бедными и 76121 – временно попавшими в неблагоприятные обстоятельства. Этим людям было безразлично, что мода вошла в свой славный XX век.

Другое дело – дамы, которые могли позволить себе интересоваться одеждой. Они начали растапливать свои округлые формы диетой. Быть толстой – несчастье, против которого есть два средства: смерть или платье Пуаре!

Турне балерины Ады Рубинштейн в Египет вдохновило Пуаре на изобретение тюрбана, сапожек до колена, кожаных панталон под них, а в качестве официальной одежды – свободного платья из кожи настоящей серебристой ламы. «Иллюстрасьон» негодует: «Под этим гладким материалом можно увидеть тело, как оно есть». – «Я исполняю желание женщин, которое они выразили сами», – возражает Пуаре. Тюрбан становится обязательным элементом в повседневной жизни светских дам. А с 1911 года из шаровар, спроектированных для свободы, рождаются юбка-брюки, «чтобы дамы испытывали радость от нового танца – танго».

После турне по США в 1913 году Пуаре подводит итог и находит, что американская одиссея принесла ему 12 миллионов франков прибыли – рекорд в этой отрасли. 350 работниц в его мастерских оплачиваются куда скромнее. В 1913 году Пуаре нанимает химика, берет в аренду текстильную машину для печатания, берет в свою компанию дизайнером талантливого Рауля Дюфи и начинает массовое производство «печатной ткани» – эмприме. До сих пор одежда только отделывалась, а шелк вышивался. Печатная ткань существовала в зачаточном состоянии и завозилась из провинции. Высокая мода такую ткань отвергала как низкопробную. После серии опытов Пуаре производит печатные шелк, сатин, хлопок и лен, которые выглядели на женщинах сказочно. Пуаре снова не только диктует моду, но и удешевляет производство, и и создает художественные произведения.

В 1914 году Пуаре-солдат изобретает французский военный пиджак, на изготовление которого шло ткани на 60 см меньше обычного, а времени – на 4 часа меньше положенного.

Но после войны юбки его моделей становятся длинными, как в 1910 году. А какая девушка хочет быть старомодной? Нотка эротики, проникшая в моду, шокирует Пуаре. Его начинают считать слишком серьезным – а это плохой признак для диктатора моды, всегда утверждавшего, что смотрит в будущее. В 1929 году «Дом Пуаре» закрывается. Но – мода умерла, да здравствует мода!

Пуаре создавал одежду, которая следовала очертаниям женского тела

На сцене «от кутюр» еще в 1913 году появляется «одна странная маленькая модистка», у которой актриса Габриэль Дорсиа однажды купила новую шляпку. Ею оказалась Габриэль (Коко) Шанель (1883-1971). Она оставила нам удобную обувь, упрощенные шляпки, «черное платье», джерси, искусственные украшения и костюм Шанель, единственный вид одежды, носящий имя своей создательницы (костюм этот популяризировала актриса Роми Шнайдер). И, конечно же, духи «Шанель N 5».

В начале века Шанель работает на эстраде как певица – весьма непопулярная и, по общему мнению, очень худая. Как доска! Затем некоторое время вращается в среде организаторов конных забегов, и тогда же совершает «свою революцию» в моде: заказывает у сельского портного мужские брюки и заменяет цветистую дамскую шляпку на простую, из фетра. Иногда вместо брюк носит прямую юбку и пиджак прямого покроя. Дамам, сидящим на трибунах, она казалась школьницей, ей давали на 10 лет меньше ее настоящего возраста.

В 57 лет со свойственным ей чувством юмора она сказала американскому писателю Труману Кеноути: «Если мне отрезать голову, я буду выглядеть 13-летней».

Шляпка, которую актриса Дорсиа купила у нее, неожиданно совершила чудо. Без всяких перьев, искусственных цветов и фруктов, она была скромна, аккуратна и требовала простой бесхитростной прически.

Коко начала предлагать «моду свободного времени»: блузы с открытыми воротниками, юбки прямого покроя, мужские блайзеры, чудесно сочетавшиеся с удобной обувью на низком каблуке. Но мужской элемент в одежде только подчеркивал женственность.

В 1916 году к Коко пришел фабрикант Родье. На складах у него пылилось много непроданного товара – машинного тонкого трико, из которого до войны шили ночные сорочки и длинные трусы для мужчин. Родье называл трико «джерси». Коко оценила ткань и заказала целые тюки, из которых были сшиты прямые юбки без турнюра и отделки, а к ним – нечто наподобие пуловера с острым декольте, простые элегантные «матросские» блузки и робсак, платье-мини. Из залежавшегося товара Родье родилось славное «джерси-Шанель».

Меж тем свирепствует война, так как некоторым кажется, что слишком много людей живет на Земле. Но это не мешает Коко Шанель преумножать свое состояние на джерси. После войны для модниц открываются морские курорты и – о ужас! – разрешается загорать на солнце. Благородный белый цвет лица перестает котироваться. «Бель эпок» отошла в вечность.

К 1925 году вкус Коко диктует все более короткие волосы и юбки, обувь с ремешками и шапки, низко надвинутые на лоб. В 1932 году она заставила женщин носить одежду с широкими плечами и в первый раз добавила к своим моделям цветные камни и ожерелья из крупных жемчужин длиной в метр. Камни были искусственные, но они ни в коем случае не имитировали настоящие. Коко назвала их «бижутерия» – «изысканные украшения». Она говорила: «Я не хочу конкурировать с ювелирами, а только хочу показать, на что способны французские художники».

Коко в зените славы. На нее работают 4000 человек, которыми она командует как фельдфебель. В последующее время были созданы костюм «Шанель» и духи «Шанель N 5» – главные произведения ее Дома моделей.

Но после Второй мировой войны многое изменилось. Мода – уже не империя для избранных. Она вышла из салонов и поселилась во всех слоях общества. Искусство «от кутюр» не умерло, а превратилось в моду для всех, жизнеспособную, молодую и вечную.