Психология, в переводе с греческого, – наука о душе. Психологи изучают многие области внутреннего мира человека – ум, чувства и эмоции, физиологию, желания, характеры... Всё это, очевидно, имеет отношение к душе. Какое? Существует ли душа и как она связана со всеми перечисленными, вполне материальными объектами изучения?

Мне часто кажется, что душа – это ткань, на которой вышит кем-то узор человеческого характера. Нежная ткань с определёнными свойствами и особенностями. Телесного цвета тонкий холст, невидимый под нанесённой на него палитрой, скрытый за гаммой чувств, сочетанием ума, эмоций, физиологических особенностей и желаний, за рисунком характера. Полупрозрачная неуловимая субстанция, цитоплазма, связывающая между собой все чёткие, ясные и весомые свойства человеческого существа.

Она узнаёт другого человека скорее, яснее и глубже, чем любой опытный и острый ум. Глаза её смотрят вглубь другого человека, смотрят в глаза его сущности, и мы не обязательно должны видеть друг друга, слышать, осязать: душа и так всегда знает, кто рядом. Поэтому не всегда наше общение зависит от нашего интеллекта. Она не знает времени и не зависит от времени, и поэтому душа ребёнка равна душе взрослого, и поэтому возможны отношения между ними. Душа не разделяет людей на больших и маленьких, на правых и виноватых, не различает наций и биологических видов.

Душа не может принадлежать человеку; а если человек не прислушивается к голосу своей души, то он одинок в мире ума, чувств и деятельности. Душа – невесомая, едва ощутимая, еле заметная, – это единственная поддержка, которая никогда не покидает нас.

Это та пронзительная нота, что напрямую связывает человека со смыслом его существования, с некоей вечной мелодией. Ум, чувства, способности, характер – всё это строится на ней, постепенно выпевается, вышивается, выписывается жизнью. И вот уже основа заткана полностью, и не видно её: но узор един и целостен, и объединяет все его линии душа.

Но что, если сложившийся узор неясен? Что, если весь рисунок вкривь, вкось, а кое-где его как будто и вовсе нет? Что, если ум не лёг ясными штрихами на холст, или рисунок чувств – кляксы и клубки ничего для меня не значащих линий?

Я ставлю диагноз, определяя часть рисунка, которая «не легла» и которую надо исправлять, и часто я знаю, как исправить, скорректировать, сгладить неровности. Знаю, и с этим знанием в руках подхожу к Ребёнкусдиагнозом. Я смягчаю, подправляю, улучшаю неудачные места, подлаживаю жизнь Ребёнкасдиагнозом под неловкие изгибы его роста и развития, и иногда мне это удаётся, а иногда – нет... И я наблюдаю за ним, и управляю его жизнью, его поступками, и делаю для него всё, что в моих силах.

А из-под «трудного характера», «душевного заболевания», «умственной отсталости» на меня внимательно и с глубоким пониманием моих особенностей и моей слепоты смотрит его душа.