Роскошная ночь обнимала Дворец. Прямо над Дворцом, среди множества звезд, сияла божественная Ио. На крыше Дворца, откинувшись на мягком ложе и глядя в звездное небо, Великая царица Египта беседовала со своим звездочетом. Неторопливо лилась беседа в ночной тишине.

– Так ты говоришь, что в прежней жизни мы были зверьми? – спросила царица. – О да, великая царица, и лицо каждого человека носит черты его прежнего обличья.
– Вот как? Тогда кем же была я, или, скажем, кем был ты?
– Великая царица! Читать по лицам не дано простому смертному, но в ночь, когда на небо восходит лучезарная Ио, милостивый вседержитель раз в жизни дает каждому возможность узнать о своем прошлом.

Царица долго молчала и, думая о чем-то, неотрывно смотрела на звезды. Затем она поднялась с ложа и сказала: «Проводи меня в храм».

...Царица Египта, как и все женщины ее великого древнего рода, была жрицей бога Озириса. Никто, кроме главного жреца и двух-трех прислужников, не смел находиться в храме, когда царица приносила жертву. Но даже им воспрещалось присутствовать при разговоре царицы с богом. Она из своих рук кормила священное животное – черную кошку, живущую в храме. К кошкам царица питала глубокую любовь. Все отмечали, что у царицы кошачья походка, и в минуты гнева глаза ее вспыхивали кошачьим блеском. Это была одна из тайн, словно ночь окружавших юную царицу...

Жестом отослав провожатых и оставшись одна, царица медленно подошла к алтарю и возложила на него руки. Трепещущие тени плясали на стенах, сгущался мягкий полумрак. Вдруг что-то зашевелилось в углу, и на свет, потягиваясь, вышла черная лоснящаяся кошка. Царица быстро обернулась и, подойдя к ней, присела рядом. Гладя ее и улыбаясь, зашептала: «Кошка, конечно, кошка. Кем еще я могла быть? Я – твоя сестра. Твои глаза зовут меня туда, где жива память».

Налив в блюдце заранее приготовленного молока, она полюбовалась, как кошка принялась за еду, и вдруг порывисто упала на колени. «О великий Озирис, – молила она. – Сделай так, чтобы я хоть на одну ночь снова стала кошкой». И тут густое облако окутало ее, а когда оно рассеялось, на полу сидела, умываясь, красивая породистая кошка. И черная сестра ее подбежала к ней и сказала:
– Здравствуй, царица. Ты всегда была добра ко мне. Я возьму тебя с собой. Нам надо спешить. В полночь все мы должны предстать перед повелителем.

И они побежали неслышной кошачьей поступью. Где они бежали, царица вспомнить потом не могла, за исключением того, что все время карабкались вверх и везде встречали так же торопящихся вверх кошек. Царица ни о чем не успевала спрашивать, от быстрого бега у нее закружилась голова, а очнувшись, она заметила, что взбираются они уже по облакам. И вот, наконец, они юркнули в какую-то дверь и очутились в небесном дворце. Луна освещала его снаружи, а солнце – изнутри. И везде, куда ни глянь, тысячами звезд при солнечном свете сияли кошачьи глаза. Царица вслед за своей спутницей раскланивалась со всеми.

Вдруг одна из кошек привлекла ее внимание: ей показалось, что она видит толстую физиономию своего первого советника. Но спрашивать она ничего не стала, стараясь никого не обидеть неучтивостью.

Прибывающие кошки, совсем как люди, собирались в группы и затевали оживленные споры и сплетни. Черная спутница царицы подвела ее к старой полосатой и самодовольной кошке, собравшей вокруг себя кружок молодежи. С ученым видом она говорила: «И помните, кошка – любимица бога Осириса. И вам надлежит держать себя с большим достоинством».
– А почему повелитель так добр к нам? – спросил молодой остроухий котик, которому не сиделось на месте и не давал покоя хвост соседа.
– О, это древняя история, – с явным удовольствием промурлыкала старушка. – Но я, так и быть, расскажу ее вам.
– Расскажи, расскажи, – запищали два дымчатых котенка, а за ними и все остальные.

– Это случилось очень давно, когда все звери жили вместе в Джунглях, а у дикобразов не было на спине игл. Однажды великий Озирис велед дикобразу собрать всех эверей и явиться к нему в течение двух дней. Но дикобраз был настолько ленив, что по дороге лег и уснул, и проспал ровно два дня. Разгневанный Озирис, не дождавшись зверей, послал в Джунгли небывалую засуху. Тяжкое время наступило для зверей. Вода ушла из ручьев и рек. Наши дети умирали от жажды, а у взрослых от палящего солнца шкура вздувалась пузырями и лопалась, как дохлая лягушка. И вот звери собрались на совет. Долго они спорили, и в конце концов решили послать к Озирису кошку. Гневный Озирис и слышать не хотел о прощении, но тихо-тихо подошла кошка к богу и стала тереться об его ноги. Рассмеялся Озирис, сменил гнев на милость и пустил воду в Джунгли. А кошке сказал: «Пусть будет шерсть твоя еще мягче, чтобы все тебя ласкали». А у дикобраза отрасли острые иглы, и с тех пор все сторонятся его. Вот как это было, – закончила старая мудрая кошка и прищуренным глазом обвела притихших слушателей.

Но тут по толпе пробежал шепот, и все выстроились по обе стороны от трона, который, как теперь заметила царица, возвышался в центре залы. На троне появился великий Озирис, и сияние разлилось вокруг.

Все кошки опустили головы и вздернули вверх хвосты. Затем они трижды обернулись кругом, взялись за передние лапки и дружно крикнули: «Мяу!» Озирис улыбнулся. Закончив ритуал приветствия, все снова застыли в почтительной позе.

– Дети мои, все ли вы счастливы? Не омрачает ли что-нибудь ваши души? Идите ко мне с вашими просьбами и заботами, – сказал Озирис. Одна за другой к трону потекли кошки со своими радостями и бедами. И все возвращались утешенными и успокоенными, ибо превыше всего кошка ценит покой. Наконец очередь дошла до царицы. Она так растерялась, что позабыла все слова.
– Всем ли ты довольна в своей жизни, царица? – спросил бог. Ободренная, она заговорила:
– О великий Озирис, страдания народа не дают мне покоя. Как я ни бьюсь, а доброты и справедливости нет.

Лицо бога омрачилось. «Люди не достойны ни того, ни другого. Они слишком быстро забывают добро. А жадность и глупость не дают им подняться выше зависти». – Но нет же, нет. Их жизнь слишком полна страданий. Даже кошки живут лучше. Я молю тебя о снисхождении.
– Ты молишь за свой народ, а способна ли ты пожертвовать собой ради него? Я исполню твою просьбу, если ты согласишься навсегда остаться кошкой и жить в самой бедной лачуге.

Смятение охватило царицу, но она сказала:
– Да, я согласна.
И тогда повелитель живых и мертвых поднялся с трона и, вытянув над царицей-кошкой свой жезл, произнес (а голос его звучал, как раскаты грома):
– Да будет так. Отныне народ твой избавится от страданий. Сама же ты вернешься во Дворец и будешь мудро управлять им. А в награду за самоотверженность каждую ночь, когда взойдет звезда Ио, ты сможешь снова стать кошкой и повидать меня. Иди.

Не заглохли еще раскаты его голоса, как царица снова стояла в храме, положив руки на алтарь, а черная кошка терлась о ее ноги. С тех пор народ Египта не знал горя в ее правление. Еще при жизни ходили легенды о царице-кошке, и она пользовалась всенародной любовью. А каждую ночь, когда на небе занималась звезда Ио, черная тень выскальзывала из покоев царицы, и, никем не замеченная, уносилась в облака. Это царица Египта спешила на встречу с великим богом Озирисом.