Про этот дом ходили легенды. Говорили, что он волшебный. Говорили, что в нем живут святые. Говорили, что там исполняются любые желания. Я тоже поехала туда, купившись на все эти газетные россказни. Это был довольно большой дом, стоящий прямо посреди леса. Рядом с ним было что-то вроде небольшого огорода, где росла зелень и овощи. Рядом был небольшой ручеек, откуда, видимо, брали воду. Кроме отсутствия забора и каких-либо опознавательных знаков по поводу владельцев, ничего особенного в этом доме не было.

Я постучалась в большую деревянную дверь. Мне не ответили. Я подтолкнула ее немножко, и дверь легко, без скрипа открылась. Передо мной была большая комната, почти без мебели, с камином в углу. На полу валялось много циновок и грубо сплетенных ковриков. Стояли незажженные свечи в подсвечниках. Тонкие лучи света, проходящие через разноцветные стекла окон, рисовали на полу причудливые узоры. Так как в комнате никого не было, я тихо присела на циновку в углу. А потом, уставшая после долгой дороги, видимо, заснула.

Разбудили меня голоса и громкий смех. Проспала я, похоже, несколько часов, так как был уже вечер, горел свет и камин. Дом наполнился людьми – тут была и молодежь, и старики, и совсем еще малышня. Все оживленно разговаривали, смеялись, обменивались впечатлениями. На меня никто особенно внимания не обращал. Тут в комнату вошла женщина лет пятидесяти небольшого роста, худенькая, с ясными темными глазами и мягкой улыбкой. Народ оживился. Поприветствовав ее, все уселись в круг. Откуда-то взялись чашки, миски. Мне тоже кто-то дал чистую посуду. Два здоровых парня принесли кастрюлю с едой и наложили каждому в миску какое-то восхитительно пахнущее овощное рагу. После молитвы и освящения пищи все набросились на еду. Я тоже съела все до крошки, так как была очень голодна. После этого я стала ждать чудес, медитаций и исполнения желаний, но ничего такого не было. Народ потихонечку стал рассасываться. Кто-то уселся с шитьем или вязанием, кто-то просто тихо разговаривал или читал книгу. Кто-то уселся спать на циновке. Вскоре уснула и я.

На следующее утро, когда солнце еще только осветило нашу импровизированную спальню, народ уже поднялся. Пришлось встать и мне. В ледянющее озеро неподалеку я не полезла, несмотря на все уговоры атаковавшей меня кудрявой малышки, плескавшейся на мелководье.

После короткой молитвы и завтрака народ опять разбрелся. Кто-то пошел за дровами в лес, кто-то отправился в огород, кто-то на кухню. Так как я не знала что делать, я стала просто бродить вокруг и наткнулась на довольно большое количество подсобных помещений за домом, где распологались гончарные мастерские, кузница, а также работали несколько плотников и резчиков по дереву. В ответ на мои робкие расспросы о чудесах они лишь улыбались и отшучивались. Вконец удивленная и озадаченная, я отправилась на огород, где успешно полола грядки до обеда. После вкусной, но не особенно обильной трапезы, народ опять разделился. Некоторые продолжили свои утренние занятия, кто-то, постарше, лег отдохнуть. Женщины возились с детьми, занимались домашней работой. И так вплоть до ужина.

Вот так и потекли мои дни в волшебном доме. Сначала я пыталась выискать хоть какое-то чудо, но потом забросила это бесполезное занятие. Постепенно я привыкла к размеренному и естественному ритму жизни этого чуднОго дома, поняла его обычаи и привычки, стала угадывать его нужды. У меня появились свои привязанности, предпочтения, новые друзья. О прошлом мы почти не говорили. Обычно делились планами о том, как бы починить покосившуюся дверь или где собрать собрать побольше вкусной земляники к ужину. Иногда мы говорили о жизни и тогда мне открывалось много удивительных вещей.

Так прошло около года. Свежий воздух, природа, простой физический труд сделали свое дело. Я стала по-новому чувствовать себя, окружающих, природу. Я стала слышать шепот луговых трав, наслаждаться вечерними песнями леса, понимать язык птиц. Мне стало хватать миски простой пищи, чтобы насытиться, а сладкая родниковая вода давала мне больше наслаждения, чем бокал французского вина. Я стала с радостью подставлять свою кожу ласковым солнечным лучам и, разгоряченная, кидалась в объятья освежающего озера. Я научилась многому – превращать бесформенный комок глины в тончайшие хрупкие сосуды. Я узнала, как сажать и собирать урожай и какие душистые травы класть в то или иное блюдо, чтобы оно было особенно вкусным, и где собирать целебные растения и коренья.

Много чего я узнала за этот год. Но мысль о чудесах и исполнении желаний не покидала меня. И мне в глубине души казалось, что вся эта спокойная жизнь лишь подготовка, прелюдия к какому-то таинству, волшебству. Однажды, занимаясь в святая святых – кухне готовкой обеда с матушкой – так все звали ту женщину в ясными глазами, – я спросила у нее, замерев внутри от трепета и предвкушения:
«Матушка, про ваш дом ходят легенды, говорят вы исполняете желания, не могли бы вы выполнить одну мою просьбу?». Матушка посмотрела на меня удивленно, потом вдруг громко рассмеялась. «Ох, дочь моя, ты все перепутала! Ты же пришла не в тот дом! Это вон там, за горкой, живет святой отшельник, говорят, что он исполняет любые желания, а если коснуться его одежд, то можно выздороветь от любой хвори, да только я не верю во все эти байки!»
– А... как же... ? А вы... что же... – только и смогла вымолвить я.
– А что мы? Мы просто живем, я и мои дети, большой дружной семьей. Вот и все.

И она опять улыбнулась мне. Потом вдруг она стала серьезной.
– А что бы ты хотела, дочь моя?
И тут я сказала ей заветное желание моего детства.
– Я хотела бы летать...
– Так что же тебе мешает? Лети!

Через месяц, когда я уже научилась достаточно хорошо лавировать между ветвями деревьев и не сбиваться с курса под порывами ветра, я рассказала об этом матушке.
«Вот и хорошо, дочь моя», – улыбнулась она. – «Теперь я буду знать, кого посылать на гору за травами к чаю».