Свобода и естественность часто отождествляются. Это кажется таким верным и гуманным: вести себя в соответствии со своей природой, не ломать ее. Но зададимся вопросом: для кого человек требует свободы, говоря слово «Я»? Что есть «Я»?

Верно ли отождествлять «Я» с теми желаниями, побуждениями, стремлениями, которые рождаются в подсознании? Ведь там бездна, в которой есть и темное, животное, нечеловеческое? Это уже свобода не человека, а свобода животного в нем! Идти на поводу у любого своего желания, считая это свободой, означает подчас игнорирование интересов других людей, нанесение им незаслуженных ран, а через них ...и себе самому!

Нельзя считать свободой и жесткое требование руководствоваться только выводами рассудка. Рассудок — это тоже не «Я» человека, а лишь часть.

Действительное «Я», это, вероятно, синтез этих двух начал, но такой подвижный, неуловимый, ускользающий, что определить его в словах невозможно! Можно лишь с уверенностью говорить о том, что не есть «Я». И не разбивать себе голову, отстаивая право на отождествление своей личности с минутными настроениями, немотивированными желаниями и капризами! Как и с рассудочными схемами, которые только выглядят порой разумно, а на самом деле являются плодами того же стихийного подсознания, в котором соединились биологические потребности и социальные шаблоны. Поэтому требование такой свободы оборачивается закрепощением человека! Не свободой, а рабством у самого себя!

В чем же тогда заключается свобода человека, если шаг вправо, шаг влево — рабство? К счастью «Я» человека не исчерпывается его телом или психикой. Есть еще такая неопределимая субстанция, как дух. Способность к преодолению любых преград, к выходу за порабощающие пределы, порыв и способность к свободе. Он в себя вмещает все, что есть в человеке, но и еще что-то, помогающее ему вдруг опереться на то, чего не было в нем секунду назад!

Свобода так важна и привлекательна, что ее можно было бы назвать главной ценностью жизни... если б не было любви!

Свобода человека, ради которой разрушается свобода и счастье его брата, не есть подлинная свобода, а есть рабство у собственного произвола. Отказ от своего желания, выбор свободы для брата выглядят ограничением, но если человек эти принципы выбирает добровольно, то в этом и есть высшая свобода, поскольку она соединилась с любовью!

Подлинная свобода — поступать так, как велит подлинное «Я»! Но понять его, создать, выстроить можно лишь вместив в себя всю мудрость человечества, научившись любить и прощать и сражаться за чужую свободу, как за свою!

Есть на земле особое племя людей, неудержимо устремленных к свободе! Эта пламенная страсть — ярчайшее и обжигающее окружающих качество!... но способность, в конце концов, ради других людей остановить в себе это почти безудержное движение — свидетельство еще большей свободы!

Возможно, свобода, как освобождение от внешних пут — только первая ступенька на пути к высокому, а свобода от внутренних оков, от себя закабаляющего — это настоящая свобода!

Вот один из парадоксов свободы, рационально неразрешимый.

Бывают ситуации, когда человек стоит перед выбором — оставаться свободным или ограничивать свою свободу ради удовлетворения потребностей Другого. Еще как-то можно пойти на ущемление своей свободы ради удовлетворения высоких потребностей Другого — в творчестве, любви, свободе, справедливости, служении... А если его потребности выглядят приземленными? Нужно ли жертвовать своей свободой в этом случае?

Если относишься к Другому, как к анализируемому объекту, в котором различимы «высокие» и «низкие» черты, то, вероятно, мысли о нецелесообразности жертвовать свободой могут появиться...

Нужно ли говорить, что различение в Другом «высокого» и «низкого» иллюзорно? Что, например, потребности его тела, которые на примитивной шкале следует отнести к «низким», на самом деле могут оказаться выше любых остальных, если, к примеру, обеспечивают его выживание?

Кто может брать на себя право определять «высокое» и «низкое» в человеке? Даже Господь не брался судить, он призывал любить!

Этот парадокс так волшебно просто разрешается в любви: любящий человек готов к жертвам ради Другого!

Н. Бердяев пишет о «свободе от» и «свободе для». «Свободу от», наверное, можно понимать как освобождение от любых ограничений, а «свободу для» как овладение средствами для достижения своих целей.

Говоря о целях, ради которых стоит рваться к свободе, «свободу для» можно понимать, как прорыв к новому, высшему, небывалому, обретение способности к творению!

Я полагаю, что это деление — «от» и «для» — условно; на самом деле свобода одна — целостная и неделимая! Но, кстати, она едина лишь для целостной личности, а для многих, изуродованных обществом людей, она имеет лишь одну сторону... Чаще всего они понимают свободу, как «свободу от», стремятся освободиться от любых ограничений, даже полезных, даже диктуемых подлинной моралью. На самом деле это не свобода, а разрушительный бунт! Освобождение должно быть для чего-то, для людей, для большого дела, для высшего блага!

Можно на это возразить: свобода не должна быть ради чего-то, она обладает совершенно независимой, самостоятельной ценностью! Так же, как любовь! Справедливость! Красота! Познание!

Красивый тезис! Но ложный. Абсолютной ценностью обладает только человеческая жизнь. А если стремление какого-то человека к свободе, любви, творчеству ущемляет свободу Другого, делает его несчастным, то это не свобода, а ее маска!

Если есть две равноценные, но противоположные цели у человека, когда он может достигнуть или одну, или другую, но не обе вместе... что же можно считать свободой в этом случае? Человек вынужден отказываться от одной из них. Если это происходит практически интуитивно (что бывает чаще всего!), то о свободе здесь нельзя говорить, человек в этом случае — раб обстоятельств и своего подсознания. Если, выбирая одну из целей, человек руководствуется более высоким, скорее всего надличным критерием, то это тоже несвобода! Но зато у него была свобода выбора!

Этот простой пример показывает иллюзорность надежды достижения полной свободы. В каждом шаге человека в неразрывном, вечном единстве сплетены свобода и несвобода! Не возможность осуществить любое свое желание, а свобода выбора оказывается единственной подлинной человеческой свободой! Этого, кажется, так мало, когда душа рвется к небу! Но этого вполне достаточно, чтобы сделать счастливыми других людей, а, следовательно, и себя!

Значит, полная свобода невозможна, да она и не нужна! Она означала бы возможность отказа от того, что выше любой свободы!